Наука ошибаться Ученые так и не научились признаваться в собственных заблуждениях
В январе этого года чеченский чиновник Рамзан Кадыров стал действительным членом академии естественных наук, а корейский естествоиспытатель Хван У Сук окончательно лишился титулов и званий. Оба события взволновали публику не меньше политических скандалов: ученым принято доверять больше, чем политикам. При виде вводной конструкции "ученые выяснили" большинство читателей заключает, что имеет дело если и не с бесспорной истиной, то с хорошо продуманной гипотезой. В свою очередь, научное сообщество достаточно замкнуто, чтобы конфликты внутри него оставались его внутренним делом. Тем удивительнее случаи, когда давно заработанным доверием исследователи рискуют прилюдно.
Что любопытно, большинство опровержений, с которыми выступают ученые, фундаментальную науку никак не компрометируют. Чаще всего авторы критикуемых идей, вроде трехстраничного доказательства теоремы Ферма или очередного источника бесконечной энергии, ничего общего с наукой не имеют, хотя и претендуют на часть накопленного ею "морального капитала". Даже грубые критерии отсева псевдоученых работают безотказно: обычно эти люди не состоят в академических институтах и не публикуются в реферируемых журналах, но охотно упоминают свое членство в "альтернативных" академиях (одна из которых, РАЕН, и присвоила звание академика вице-премьеру Чечни). Справедливости ради стоит сказать, что эта проблема не является сугубо российской: в США и в Европе достаточно полупризнанных научных организаций, проводящих свои конференции и выпускающих свои журналы. Именно там обычно появляются сообщения о "гипердвигателе для трехчасового полета на Марс", которые затем охотно ретранслируют СМИ.
Оценить, насколько серьезно следует воспринимать какое-нибудь громкое заявление, позволяет рейтинговая система, основанная на количестве публикаций и ссылок на них. Удивительно то, что жертвами публичных скандалов становятся как раз люди, занимающие в рейтингах не последние позиции. Впрочем, нарушители научной этики выбывают не только оттуда, но и из научного сообщества насовсем.
Cлучай с южнокорейским генетиком весьма характерен. Хван У Сук, профессор Сеульского университета, один из самых авторитетных специалистов по клонированию, опубликовал в журнале Science революционную, по всем отзывам, статью. В ней говорилось о выращивании стволовых клеток из биоматериала взрослого человека. Открытие позволило бы восстанавливать разрушенные органы и ткани в тех случаях, когда хирурги неспособны что-либо сделать. Слишком вызывающий результат позволил вначале заподозрить исследователя в нарушении этических норм - а именно, в том, что донорами исходных клеток он заставил стать своих ассистентов. В ноябре 2005 года, спустя два дня после того, как ему были предъявлены обвинения, У Сук публично извинился перед коллегами и отказался от всех своих должностей. К такому поступку многие отнеслись с пониманием: ответственность перед обществом - важная вещь, но результаты остаются результатами. В декабре у истории появилось продолжение: комиссия при Сеульском университете нашла в 11 статьях Хвана У Сука очевидные подтасовки. Спустя несколько дней статьи были отозваны из Science. Любопытно, что другие известные работы ученого (в частности, описание первого в мире клонирования собаки) были также перепроверены, но ничего сомнительного там не нашли.
Разбирательство затронуло не только репутацию самого генетика. В научных блогах началась неизбежная дискуссия о том, в какой степени серьезные реферируемые журналы, где каждая статья перед публикацией попадает в руки нескольких компетентных рецензентов, застрахованы от недостоверной информации. Редколлегии биологических изданий даже предложили ужесточить "правила отбора", ссылаясь на недавнее "наукометрическое" исследование: в нем говорилось, что ученые склонны приукрашать собственные результаты. Слово "приукрашать" употребили в его исходном смысле: выяснилось, что авторы научных статей прибегают к помощи компьютерных программ для ретуши изображений, чтобы сделать свои выводы более убедительными для коллег. Согласно заключению специалистов, ученые регулярно "замазывают" случайные, по их мнению, пятна на фотографиях и иллюстрируют разные эксперименты снимками, фрагменты которых совпадают с точностью до пикселя. При этом имеются в виду не стандартные приемы, вроде подкрашивания органелл в клетке для большего контраста с фоном, а "уточнения", способные смутить других исследователей.
Это замечание касается и представителей более точных, чем биология, наук. По крайней мере два недавних скандала в физической и химической среде были связаны со "случайным" использованием недостоверных иллюстраций и цифр. Оба случая, если бы статьи оказались верными, могли бы сделать авторов претендентами на Нобелевскую премию: одна из работ была посвящена синтезу нового элемента, другая - созданию транзистора из органических молекул. Обе проводились в ведущих лабораториях и обе стоили авторам карьеры. Кроме того, автора "органических микросхем", физика-нанотехнолога Яна Хендрика Шона, лишил докторской степени присвоивший ее университет. Комиссия не нашла сознательных искажений в диссертации, но сочла достаточной для этого подделку данных, совершенную много лет спустя.
В 2001 году Шон, 32-летний сотрудник Bell Labs, заявил о создании органического нанотранзистора (что, вообще говоря, могло бы привести к разработке быстрых "бескремниевых" процессоров). К статье прилагались графики, описывающих протекание эксперимента при разных температурах. В них год спустя и была найдена подозрительная неточность - разброс точек, или "шум", был одинаковым - а это, как указывали другие физики, противоречит статистической термодинамике. Автор статьи признал ошибку - с оговоркой, что она была сделана без злого умысла. Однако проверка других статей, проведенная в Стэнфорде, выявила еще 16 неточностей такого рода. Шон был уволен в день появления отчета, а Science и Nature официально отказались от 16 уже напечатанных работ про полупроводники и сверхпроводимость.
Двумя годами ранее об открытии 116-го и 118-го химических элементов сообщил доктор Виктор Нинов, работавший в Беркелеевской лаборатории, крупнейшем ядерном центре США. Согласно расчетам теоретиков, ядра с таким количеством протонов должны были отличаться от своих ближайших соседей, образуя "остров стабильности" среди короткоживущих изотопов. "Стабильность" в данном случае означает распад в течение секунд или их десятых (а не миллионных и миллиардных) долей - и изотопы с таким свойством были получены на циклотроне. Об их появлении (в виде нескольких атомных ядер) стало известно после обработки данных с помощью специальной программы, написанной Ниновым. До этого он участвовал в синтезе элементов под номером 110 и 112, поэтому сомневаться в новом сообщении формального повода не было. Однако на других циклотронах опыт воспроизвести не удалось - как, впрочем, и на беркелеевском, когда данные попросили перепроверить другого ученого. Все неудачные попытки Нинов объяснял особенностями оборудования, но статью были все-таки вынуждены отозвать, а ученого - уволить. После этого профессорское место Нинову предоставил небольшой частный калифорнийский университет, где он преподает и сейчас.
На первый взгляд, всё это должно только подтверждать, что академическое сообщество наказывает редких нарушителей правил со всей строгостью. При этом, чем менее строгой оказывается наука, тем более строги меры. За соблюдением "научной этики" в биомедицинских исследованиях следит специальная организация - ORI (Office of Research Integrity). Тем не менее, как раз проведенные ей опросы показали, что сами ученые предъявляют к своей работе куда более мягкие требования. Данные из анонимных анкет, разосланные исследователям, были опубликованы в 2005 году и удивили не только случайных читателей. В фальсификациях или плагиате признались 2 процента из 3247 респондентов, а по крайней мере 5 процентов числились соавторами работ, которые не сочли нужным прочесть. Каждый десятый пренебрегал данными, не оправдывающими ожиданий. На этом фоне может показаться несерьезной такая провинность, как упоминание в своей работе непрочитанных чужих. Еще в 2002 году двое калифорнийских физиков попробовали проследить за распространением популярной ссылки - и пришли к выводу, что она переходила из статьи в статью вместе со случайными опечатками, приобретенными по пути.
Отсюда следует, что строгая, но необязательная кара устраивает многих. Риск и ответственность, неоправданно высокие в случае серьезных исследований, заставляют жертвовать объективностью ради интуитивно ожидаемого результата. В остальных случаях, скорее всего, действуют те же психологические механизмы, что и в "большом" обществе - желание собрать больше ссылок или слегка улучшить репутацию. А скрыть изъяны помогает избыток других работ - ежегодно в научные журналы поступает несколько миллионов статей. С которыми, разумеется, традиционная система рецензирования справиться не в состоянии.
Продемонстрировать ее уязвимость несложно, что убедительно доказали студенты из Массачусетского технологического института в прошлом году. В качестве тезисов доклада они отправили на IT-конференцию несколько страниц случайного наукообразного текста, сгенерированного компьютерной программой. После того как текст (один из двух), озаглавленный "Маршрутизатор: Методология типичной унификации точек доступа и резервирования", благополучно прошел отбор, авторы рассказали о его происхождении. Организаторы ссылались на недостаток времени, необходимого для аккуратной проверки, и сам устный доклад, разумеется, запретили.
Чем больше нелепостей такого рода происходит, тем больше появляется сторонников у переселения науки в блогосферу - область, где любой опубликованный документ открыт для любой критики с момента появления. Этот механизм осваивают сейчас электронные архивы препринтов (то есть статей, готовящихся к печати в "настоящих" реферируемых журналах). Но, возможно, дело не столько в механизмах, сколько в отношении к науке - как "изнутри", так и "снаружи". И, строго говоря, неизвестно, сделается ли ученым хуже, если исследовательскую работу перестанут воспринимать как безостановочное генерирование истин.
Борислав Козловский