В понедельник представительство Европейской комиссии в России объявило о результатах распределения грантов среди российских правозащитных (неправительственных) организаций. Самый крупный грант - 1,285 миллиона евро - получили несколько некоммерческих организаций, среди которых "Московская Хельсинкская группа", "Союз комитетов солдатских матерей", "Мемориал" и несколько других. Финансирование будет осуществляться через Лондонскую школу экономики и политических исследований (The London School of Economics and Political Science). Это вполне нормальная практика - многие проекты финансируются через научные и учебные заведения, университеты.
Еврокомиссия уже не первый год занимается поддержкой проектов, которые защищают права российских военнослужащих и призывников. Однако до сих пор, судя по информации, опубликованной на сайте комиссии, такие проекты были малочисленными и локальными.
Из 23 проектов, которые ЕК финансировала в рамках программы "Европейская инициатива в области демократии и прав человека", только два напрямую касались прав призывников - проект No 2004/082-847 "Правовая помощь призывникам Нижегородской области и неправительственным организациям Приволжского Федерального Округа" и проект No 2004/082-537 "Молодежь Псковской области содействует распространению правовых знаний в сфере призыва и военной службы". Обе программы реализовывали местные представительства "Совета Солдатских Матерей".
Интересно, что Европейская комиссия стала проявлять столь активную (и дорогостоящую) заботу о российских призывниках на фоне обострения проблемы с армейской преступностью в РФ. После целой серии выступлений Генпрокуратуры и крупного скандала, связанного с дедовщиной в Челябинском танковом институте, в России тема армейской дисциплины стала одной из самых злободневных. По этому поводу высказались уже все ведущие политики, включая президента и министра обороны. Конечно, правозащитные "военные" программы существовали и раньше, но они были значительно менее масштабными, чем нынешняя.
Каким образом будет проходить защита призывников, не сообщается. Срыв весеннего призыва, к которому ранее призывали российскую общественность правозащитники, скорее всего не состоится. Во-первых, этого не допустят российские власти, во-вторых, это было бы слишком дорогостоящим мероприятием, на которое не хватит и полутора миллионов евро. В рамках аналогичных правозащитных проектов "Европейской Инициативы в области демократии и прав человека" правозащитники обычно проводили различные семинары и конференции,
"Нам нужен гражданский контроль за всеми сферами государственной деятельности, и большинство неправительственных организаций честно выполняют важные функции".
в которых участвовали журналисты, юристы, представители властей, в том числе и сотрудники военных комиссариатов. Правозащитные организации просвещали журналистов и юристов в вопросах призывного законодательства, организовывали "юридические клиники", печатали различные справочные материалы. В целом, деятельность в этой области носила просветительский характер. Видимо такой же она будет и впредь, только более масштабной.
Отцы-командиры
Однако даже такая достаточно мягкая правозащитная деятельность скорее всего встретит непонимание и даже противодействие со стороны российских властей. Дело в том, что на поле защиты прав военнослужащих собирается играть само государство. Параллельно с началом акции правозащитников свою кампанию по защите прав призывников начинает Минобороны. Правда, в задачу военного ведомства входит немного другое - не столько поддержка призывников, сколько создание благополучного имиджа вооруженных сил (и власти в целом) в обществе. Права человека в России являются политической разменной монетой.
Отношение государственных структур к независимым правозащитникам было уже не раз сформулировано и высказано - правами человека в России занимается само государство, а общество ему может в этом лишь оказывать содействие. И армия в этом смысле ничем не отличается от других государственных институтов. Как заявил заместитель министра обороны России генерал армии Николай Панков, "по всем нашим боевым уставам и наставлениям в армии и на флоте основным защитником интересов и прав военнослужащего должен быть командир и начальник".
Стоит отметить, что сам министр обороны достаточно однозначно высказался в поддержку НКО и общественного контроля над государственными структурами, заявив, что
"По всем нашим боевым уставам и наставлениям в армии и на флоте основным защитником интересов и прав военнослужащего должен быть командир и начальник".
"нам нужен гражданский контроль над всеми сферами государственной деятельности, и большинство неправительственных организаций честно выполняют важные функции". Однако не надо упрекать министра в двуличии - он является политической фигурой и уполномочен делать именно такие заявления. В действительности слова его первого зама, который находится в политической тени, и есть определение той самой политики, которую на самом деле проводит министерство.
Сам "гражданский министр обороны", который по определению должен быть первым представителем общества в вооруженных силах, не раз демонстрировал приверженность интересам генералитета. Он высказывался за ликвидацию института военных прокуроров, требовал, чтобы средства массовой информации прекратили писать о состоянии дисциплины в армии, называя это политическим заказом.
Заявление же Панкова об отцах-командирах прозвучало в ответ на предложение кремлевского омбудсмена Владимира Лукина о введении в армии должности штатного уполномоченного по правам человека. Даже "придворных" правозащитников в армию никто не пускает - у независимых же организаций и вовсе нет никаких шансов.
Стоит отметить и тот факт, что информация об армейской преступности тоже появилась в прессе не случайно. Нынешний виток борьбы с армейской преступностью связан, по мнению многих политических аналитиков, в первую очередь, с закулисной борьбой в кремлевских верхах. Можно даже примерно определить его начало - Главная военная прокуратура начала публикацию статистики армейской преступности в самом начале прошлого года.
О причинах противостояния прокуратуры и Минобороны существует много различных суждений, но они не важны - важно в этой ситуации то, что в России государственные органы борются за права человека только тогда, когда эта борьба может принести политические дивиденды этим самым органам. И лишние участники, не принадлежащие к какому-либо политическому лагерю, к защите прав человека не допускаются - они сделают эту борьбу неуправляемой сверху.
Что касается ответных мер, которые может предпринять российская администрация во главе с президентом, то тут у нее появился вполне реальный рычаг давления - "Закон о некоммерческих организациях". Опасность для правозащитных организаций таится не в самом законе, а в других действующих, но не до конца проработанных нормативных актах, тексты которых оставляют простор для маневров обвинения. Именно так, похоже, произошло с Российским исследовательским центром по правам человека, который угрожают закрыть из-за бюрократических неувязок. Что касается политического решения о противодействии правозащитникам, то тут уместно вспомнить заявление Владимира Путина, который высказался против иностранного финансирования политической деятельности в России, которой теоретически можно назвать и деятельность правозащитную.
Щедрый грант от Европейской комиссии, который получили правозащитники, вряд ли серьезно поможет российским призывникам. Против правозащитников в России действуют слишком много государственных структур. Впрочем, объем инвестиций в правозащитное движение тоже впечатляет. Остается надеяться, что эти средства будут использованы таким образом, чтобы и призывники получили хоть какую-нибудь защиту, а государство не испугалось бы их настолько, чтобы запретить эти НКО вообще.
Павел Аксенов