В конце августа 2010 года американский журналист Джеффри Голдберг получил неожиданное приглашение: ему позвонили из Секции интересов Кубы при посольстве Швейцарии в Вашингтоне (полноценных дипотношений между Кубой и США не существует уже полвека) и предложили приехать в Гавану. Бывший кубинский лидер Фидель Кастро прочитал статью Голдберга в The Atlantic "Точка невозврата", посвященную Ирану и Израилю, и захотел лично обсудить тему с автором материала.
Джеффри Голдберг - журналист-международник, специализирующийся на ближневосточной и африканской тематике. Ему довелось работать в The Jerusalem Post и The New Yorker, а в годы первой палестинской интифады он служил в Армии обороны Израиля - будущий автор книги "Узники: История дружбы и террора" был тогда тюремным охранником. Естественно, он не мог отказаться от приглашения Фиделя Кастро. В последние годы столь малому количеству людей удавалось встретиться с престарелым революционером, что широкое распространение получили слухи о его смерти, нерегулярно опровергаемые фотографиями или видеозаписями. К тому же, Голдберг надеялся разобраться, оставил ли Кастро за собой какие-нибудь рычаги власти, и насколько сильно его влияние на то, что происходит на Кубе теперь. Но поездка оказалась совсем не такой, как представлял себе журналист. Под впечатлением от проведенных в гостях у Фиделя Кастро дней Джеффри Голдберг написал пространный очерк, который опубликовал в The Atlantic, разделив текст на две части.
Фидель Кастро предстал перед американским журналистом не пугалом со страниц антикоммунистической пропаганды и не выжившим из памяти стариком. У 84-летнего Кастро, которого поддерживали под руки двое крепких телохранителей, сохранился здравый ум. И многие сделанные им заявления поразили Голдберга. Сам журналист отмечает, что за эти дни ему неоднократно хотелось удостовериться, правильно ли он расслышал слова Фиделя Кастро.
Для того, чтобы читатель проникся атмосферой легкого абсурда, в которой проходила встреча, Голдберг рассказывает о посещении океанариума в Гаване. Предложение сходить посмотреть на выступление дельфинов прозвучало неожиданно, причем такой выбор формы проведения досуга Кастро объяснил очень просто: "Дельфины - смышленые животные". Когда журналист напомнил собеседнику о запланированной на следующий день встрече с главой еврейской общины Кубы Аделой Дворин, Кастро предложил взять ее на представление.
О визите Фиделя Кастро в дельфинарий 31 августа сообщили информагентства всего мира, в том числе и российские. Но вот разговор Кастро, Голдберга и директора дельфинария Гильермо Гарсии остался "за кадром". О его содержании можно узнать лишь из блога американца. Бывший кубинский лидер предложил Голдбергу расспросить Гарсию о дельфинах ("Ты журналист, ты можешь задавать хорошие вопросы"), а потом, перебив самого себя, отметил: "Все равно он не так много о них знает. Вообще-то он физик-ядерщик". Ошарашенный Джеффри Голдберг поинтересовался причинами столь необычной кадровой политики, и, услышав ответ Кастро "Мы назначили его сюда, чтобы он не сделал ядерную бомбу" и комментарий физика "На Кубе существует только мирная атомная энергия", смог только пробормотать: "Да я знаю, что я не в Иране". По крайней мере, так эта сцена выглядела в изображении Джеффри Голдберга.
Конечно, в таких условиях Голдберг был готов к любым откровениям Фиделя Кастро. Тем не менее, журналист не потерял способности удивляться. Главной темой их многочасовых бесед стал Ближний Восток - тема, в которой Джеффри Голдберг разбирается не на дилетантском уровне: он хорошо осведомлен о позиции большинства мировых лидеров по вопросу противостояния Израиля и Ирана. Тем более неожиданными для него стали советы Кастро Биньямину Нетаниягу и Махмуду Ахмадинеджаду.
Иранского лидера Кастро упрекнул в антисемитизме. Старый революционер уверен, что если бы правительство Ирана признало Холокост и постаралось понять, почему у евреев есть все основания опасаться за сохранность своего государства, это стало бы шагом на пути к установлению мира во всем мире. Фидель Кастро рассказал о своем видении корней антисемитизма в христианском мире: когда будущему кубинскому лидеру было пять или шесть лет, взрослые рассказали ему, что евреи убили Бога. Ахмадинеджад, с точки зрения Кастро, должен понять, что евреев несправедливо преследовали за это на протяжении многих веков, и относиться к особому положению Израиля соответствующим образом.
На Биньямина Нетаниягу Фидель Кастро возложил непростую задачу: осознать, что Израиль будет в безопасности, только если перестанет быть ядерной державой, а глобальная безопасность может быть достигнута лишь в том случае, если от ядерного оружия откажутся все государства. Последнюю, далеко не новую истину, Кастро снабдил оговоркой о том, что ядерное разоружение не может произойти в один миг. Эти слова разумны, но странно слышать их от человека, который вошел в историю в том числе и за счет того, что без малого 50 лет назад просил СССР об увеличении военного присутствия на Кубе и с радостью согласился разместить на острове советские ядерные ракеты. Сейчас, впрочем, Кастро жалеет если не об этом, то точно о том, что просил Никиту Хрущева нанести удар по США.
Но больше всего Джеффри Голдберга потрясло другое замечание Фиделя Кастро, оброненное бывшим кубинским лидером вскользь. Журналист поинтересовался, считает ли Кастро по-прежнему, что "кубинская модель" является чем-то таким, что со временем должны перенять другие страны. "Она и для нас больше не работает", - ответил тот.
Коллега Голдберга, знающая Кастро на протяжении двух десятилетий, пояснила журналисту, что Кастро имел в виду не предание идеалов революции. Своим заявлением он признал, что в корне неверной была модель государственного контроля над экономикой.
Фидель Кастро - такой, каким он предстал перед Джеффри Голдбергом, - больше похож не на диктатора, твердой рукой проводившего национализацию экономики и постепенно вводившего тотальный контроль над жизнью граждан, а на молодого революционера, критиковавшего, а впоследствии и низвергшего режим Фульхенсио Батисты за подавление демократических свобод и массовые убийства кубинцев.
Что должно было произойти, чтобы Фидель Кастро так изменился в столь преклонном возрасте? Бесспорно, перелом произошел не за один день. Куба сейчас уже не та, что в середине XX века: преемник Фиделя Кастро, его младший брат Рауль постепенно ослабляет режим. Голдберг отмечает, что ситуация выглядит даже забавно: иностранцам уже дали право инвестировать в кубинские предприятия и покупать недвижимость на острове, но американцы не могут принять в этом участия из-за законодательства США. В какой-то момент стало очевидно, что заготовленный американскими властями план смены власти на Кубе после смерти Фиделя уже не понадобится, а возобновление прямого разумного диалога между Вашингтоном и Гаваной уже не за горами. Поведение Кастро в настоящий момент только приближает его. Если лидер революции будет продолжать в том же духе, ему простят даже то, что он много лет обвинял США во всех грядущих гуманитарных катастрофах и недавно назвал Осаму бин Ладена агентом ЦРУ. И, может быть, через пару десятилетий Куба превратится в благополучный туристический рай.
Выступления Кастро важны не только для международной политики, но и для него самого. В описанной Джеффри Голдбергом сцене в дельфинарии на минуту появилась Селия Гевара - дочь аргентинца Че Гевары, которая работает там ветеринаром. Отец этой женщины давно перестал казаться только революционером - в книгах и фильмах увековечен образ Эрнесто-человека. Это связано и с тем, что он не стал государственным деятелем, "технократом и бюрократом", отправившись делать революцию в других странах, и с его гибелью в возрасте 39 лет. Теперь и у Фиделя Кастро появился шанс еще при жизни превратиться из Кастро-диктатора в Фиделя-человека.
Юлия Савицкая