Илья Осколков-Ценципер, покинув основанный им издательский дом "Афиша", сосредоточился на развитии культурного пространства на территории бывшей кондитерской фабрики "Красный октябрь" в центре Москвы. В 2010 году там начал работу Институт медиа, архитектуры и дизайна "Стрелка". А в январе 2011 года он стал также вице-президентом Yota Group. "Лента.ру" расспросила Илью Осколкова-Ценципера о его нынешних занятиях и о том, что он думает о происходящем вокруг.
Лента.Ру: Вы - человек из медиабизнеса. С тех пор как вы ушли из "Афиши" - вы внутри или вне медиабизнеса?
Илья Осколков-Ценципер: Львиная доля того, что я делаю, находится на границе. Сейчас у меня две основные работы: президент института "Стрелка" и вице-президент Yota Group.
Чем вы занимаетесь в Yota Group? Yota - технологическое предприятие, сугубо сервисное. Кажется, это немного не то, чем вы всегда занимались.
Сервисы мне не в новинку. У сайта "Афиши" сейчас порядка пяти миллионов пользователей, и это в огромной степени сервис: люди туда заходят проверить, где что показывают, ищут места, куда сходить.
Мне кажется, что граница между условно-сервисными и условно-контентными проектами сейчас сильно сдвинулась в сторону сервиса. Я не думаю, что так будет всегда, но также я не уверен и в том, что контентные агрегаторы будут востребованы в будущем.
Что касается Yota, то, во-первых, чуть меньше года назад Yota открыла офис в Лондоне, который занят высокоуровневым дизайном и стратегией - на компанию работают одни из самых успешных дизайнеров и рекламщиков в мире. Я там занимаюсь развитием бренда и коммуникаций. Yota выходит на рынки других стран (в прошлом году мы начали предоставлять доступ в интернет для Никарагуа, а в этом - начнем работать в Белоруссии и, возможно, в других странаx). Также я занимаюсь дизайном новых сервисов - мы начинаем тестировать большой проект "видео по запросу", а к концу года, надеюсь, наметим еще пару масштабных проектов. В этом процессе я выполняю роль "придумывателя" и концептуализатора. Программистами я, к счастью, не командую.
То есть вы всецело ушли в сервисные дела?
В моей голове мир по-другому устроен. Взять, например, другую часть того, чем я занимаюсь, институт "Стрелка" - с одной стороны, это вроде школа, с другой стороны, это медиа. Мы создаем контент и прилагаем усилия для того, чтобы он распространялся среди профессионалов, заинтересованных молодых людей и общественности вообще. В этом смысле это медиа в широком понимании.
Какими будут медиа
После теракта в "Домодедово" опять заговорили, что журналистика умерла, журналистика больше не нужна, потому что люди сами обмениваются информацией.
Разумеется, журналистика будет существовать. С одной стороны, действительно, когда есть свидетельства людей, которые видели какое-то событие собственными глазами, то часто это бывает эффективнее, чем держать сеть корпунктов, потому что у тебя теперь просто больше глаз. Но с другой стороны, если вам требуется какая-то минимальная расследовательская работа и сбор информации, то вряд ли случайные зеваки пойдут задавать вопросы начальству, ходить по пресс-конференциям и выяснять подробности того, что случилось.
К сожалению, наша журналистика находится между двумя своими крайностями: с одной стороны, она занимается прямым изложением полученных фактов, с другой - "пикейные жилеты" и бесконечное выражение собственных мнений. А посередине, мне кажется, и находится та область, ради которой журналистика как раз нужна - для того, чтобы докопаться до сути события глубже и принести нам больше контекста. Если мы будем полагаться только на твиттер, то, я боюсь, это будет разрушительный инструмент для нас как для общества, потому что твиттер работает по принципу "что вижу, то и пою". А то, что мы видим, - это точно не всё, что есть на самом деле!
В течение последнего года возникла такая тенденция в развлекательных СМИ, в том числе и в "Афише", на OpenSpace, в глянцевых журналах: они стали стремительно политизироваться. Чего это они?
Первым человеком, который породил эту странную тенденцию в глянцевых журналах, был Филипп Бахтин из журнала Esquire. Нецензурируемых коммуникационных каналов немного, и люди, у которых есть к ним доступ, чувствуют свою ответственность и потребность сказать о том, что мы находимся в глубоком кризисе – это нормально.
Покупаешь журнал "Афиша", на котором написано: "Все развлечения Москвы", - а там колонка про националистический митинг на Манежной площади. Хорошенькое развлечение!
Вряд ли есть что-то более существенное, трогающее нас всех и важное, чем то, что произошло за последние пару месяцев: взрыв в "Домодедово", бои на Манежной площади и вокруг нее. В этой ситуации сидеть и говорить: "Нет, это не наше дело, наш журнал не про это, и я лучше в блоге напишу", - мне кажется, это был бы формальный ответ. С другой стороны, взять и превратить все от первой строчки до последней в бесконечный политико-социальный протест - мне позиция тоже не близкая, поскольку жизнь состоит не только из этого.
Если бы вы сейчас запускали медиапроект, каким бы он был?
Я пока не совсем понимаю, что будет происходить в будущем в связи с развитием технологий - последние пару лет наши представления о бизнес-моделях меняются с огромной скоростью. Но если говорить о том, что мне правда интересно и что более или менее относится к медийной сфере, то я совершенно зачарован телевизионными сериалами.
Подумываете снимать сериалы?
Иногда, но ничего пока не делаю. Мне интересно, что будет происходить с телевидением вообще. Удастся ли, скажем, Google TV технологичными способами разъединить телевизионное программирование на его составляющие? Нужны ли нам на самом деле каналы, или эту роль скоро начнут исполнять какие-то самонастраивающиеся устройства? Я пока не знаю.
Еще мне интересно то, как наше потребление информации перемещается на маленький экран, например, телефона. Мы все хорошо понимаем, как на маленьком экране должны выглядеть новости, но довольно сложно представить, как на нем будет выглядеть чуть больший формат, текст, который состоит больше, чем из абзаца.
На днях я был на замечательной конференции Digital Life Design в Мюнхене. Как ни странно, на ней выступал Паоло Коэльо, которого я никогда не читал, но теперь обязательно прочту. Оказалось, что это очень умный и обаятельный человек. Он как раз рассуждал о том, что текст гранулизируется, распадается на все меньшие куски. Любопытно, когда это слышишь от 65-летнего самого успешного, возможно, после Джоан Роулинг, автора книг в мире.
Не обидно ли, что умирает длинный текст?
Нет. Я не испытываю обиды из-за того, что, например, умерли бумажные журналы. Это не очень драматично. Под воздействием технологий всегда менялись формы выражения, и одни жанры заменяли другие. Сейчас, мне кажется, технологии до такой степени все предопределяют, и наша жизнь меняется с такой невероятной скоростью, что мы плохо отдаем себе отчет даже не в том, в какое будущее мы движемся, а в том, в каком настоящем мы находимся. А мне интересно заниматься именно теми точками, где создается будущее.
Мне было интересно делать журналы "Афиша-Еда" или "Афиша-Мир", потому что это были истории, которые отражали изменения нашего образа жизни. Но ничто не меняет нашу жизнь так, как технологии. Собственно, мой альянс с Yota на этом и построен. Мы живем совсем не так, как наши папа и мама, более того, мы живем совсем не так, как жили три года назад. А будем жить совсем иначе. Именно поэтому я занимаюсь технологическими вещами и тем, что происходит на стыке широко понимаемых медиа и технологий.
Я знаю еще одну область, которая пугающе интересна. Когда я говорю о технологиях, я имею в виду, конечно, средства коммуникации и интернет. Но еще более волнующие вещи происходят в окрестностях биологии. Но туда я пока не добрался.
Про вас говорят, что вы создали в России целый новый мир - с артхаусом, современным искусством, кафе и прочими утонченными развлечениями. При помощи "Афиши" привили публике вкус к изысканной жизни. Чувствуете себя демиургом?
Мне как-то неловко чувствовать себя демиургом. Но если кого-то веселит думать об этом так - ну хорошо, хотя я сам отношусь к этому по-другому. Я просто занят активным исследованием того, что происходит вокруг. Меня привлекают новые зоны, я стараюсь придумать для этого какие-то языки и выражения. Этим я начал заниматься до "Афиши", просто "Афиша" оказалась первым очевидно удачным проектом. Но поскольку на самом деле я не журналист и не редактор, мне было легко переключаться с одного на другое.
Мне кажется, что хороший пример - это последний журнал, который я сделал, "Афиша-Еда". Вдруг почувствовалось, что эта тема становится важной, всем нужной и релевантной. При этом я сам не готовлю, едой интересуюсь меньше, чем многие мои приятели, и уж точно меньше, чем Леша Зимин [главный редактор "Афиши-Еды". - Прим. Ленты.ру]. Но мы решили разобраться в том, что это такое, ведь культура еды сообщает нам что-то важное о нас самих. Например, это изменение того, что мы вообще делаем дома. Все это, может быть, на поверхности выглядит довольно глупо, но редко такие большие сдвиги в культуре имеют такое простое объяснение: сделал рекламу, и все побежали в ту сторону. Так бывает, если эта реклама затрагивает существующие, но еще недовыраженные явления.
Получается, будущее - за такими вот нишевыми вещами?
Можно ли сказать, что женские журналы - это нишевая вещь? Можно. Но огромная часть женщин, проживающих в нашей стране, являются потребителями женских журналов. Таким образом, всё вместе это не нишевая вещь. Давайте почитаем, что пишут эти журналы. Они пишут более-менее то, что мы хотели бы читать.
"Афиша-Еда" - это 150 страниц, появляющиеся раз в месяц и посвященные страсти, которую испытывают миллионы людей. Чем более разумна аудитория, о которой мы говорим, тем меньше ниша. A твиттер - это нишевая вещь? Все зависит от того, как это повернуть.
Положительно повлиять на пейзаж за окном
А что происходит у вас на "Стрелке"?
Мне кажется, мы приняли участие в том, чтобы темы архитектуры, урбанистики и широко понимаемого дизайна выдвинулась на авансцену дискуссии - это вдруг стало всем интересно. В этом смысле "Стрелка" - тоже медиапроект.
Всем кажется, что готовка - развлечение, а урбанистика - животрепещущая общественная проблема. Тем не менее, механизмы, которые движут тем, что нам всем более или менее интересно, подобны. Это механизмы, которые управляют нами, это дыхание нас как культуры, как языка, как цивилизации.
На "Стрелке" мы изготавливаем идеи и формируем людей. У нас есть публичная программа, которая называется "Лето на Стрелке". Пять месяцев, начиная с мая, во дворе и в аудиториях "Стрелки" идет непрерывный поток лекций, конференций, семинаров, а также просто приятная жизнь: кино показывают, Земфира у нас выступала.
Прошлым летом через это прошли более 60 тысяч человек, для такой специальной темы это много. Там есть и совсем профессиональные мероприятия, на которые нужно заранее аккредитовываться, потому что желающих много. Нам очень важно, чтобы это было живое место, притягивающее к себе самых разных людей. Днем это довольно серьезная вещь, а вечером - довольно легкомысленная. Это похоже на тот город, в котором хотелось бы жить.
Вторая часть - постдипломное образование, которое вертится вокруг архитектуры и дизайна. Программу обучения сделал Рем Колхас [голландский архитектор-деконструктивист, лауреат Прицкеровской премии 2000 года. - Прим. Ленты.ру]. Десяток крупных международных архитекторов, дизайнеров и других специалистов учат у нас первых 35 студентов. Обучение происходит на протяжении года, и оно бесплатное, что мне кажется очень важным для России.
Первый набор был прошлой осенью. Пока есть ощущение, что мы создаем что-то важное и нужное. И это связано не только с тем, что студенты получают доступ к поразительным людям и могут провести год, собираясь с силами, с мозгами, обучаясь вещам, которые им, я надеюсь, пригодятся в будущем. Но, кроме того, важно собственно то, как мы их учим, - вокруг исследовательских тем, таких, как общественное пространство, энергия или сохранение исторического наследия. Изучается все на русском материале с привлечением людей высочайшего уровня, которые, честно говоря, русским материалом давно не занимались. Попутно создается большое количество знания, концептуальных подходов, понимания того, что можно делать с тем местом, где мы находимся. Надеюсь, что в этом году мы начнем издавать книги - мы давно хотели это делать.
Еще один очень важный момент - все это существует на частные деньги, государство нам не помогает и не мешает, все учатся бесплатно. Для меня это пример просто поразительного качества, смысла, жизни, впечатления, которое может быть создано на основе частной инициативы. Если послушать то, что говорят люди, которые у нас преподают и учатся (а это люди со всего мира), то, кажется, нам удалось в Москве сделать вещь, которая вполне убедительно выглядит и в международном контексте. В прошлом году у нас был конкурс 12 человек на место, в этом году, я думаю, будет не меньше 50.
Раз уж мы говорим о дизайне и архитектуре, вполне эстетический вопрос - а где в Москве хорошо? Какое московское пространство вы могли бы привести в пример?
В Москве много где хорошо. Я недавно снял квартиру в Доме на набережной, чтобы быть рядом со "Cтрелкой". Это поразительное произведение архитектуры. "Красный октябрь" - прекрасное место. Таких мест немало. Мы вечно в раздражении по поводу окружающей среды, но не все так ужасно. Не все состоит из одной мерзости, хотя и мерзости много, не спорю.
В Москве есть точки, за которые кто-то взялся и сделал с ними что-то хорошее. Как, например, "Красный октябрь". Или Никитский бульвар, за который взялся Дмитрий Борисов и сделал из него приятнейшее место. А вот все остальное пространство в каком-то нехорошем состоянии.
Наши власти в этих вещах не компетентны, делать их они не умеют, они даже вопросы не умеют правильно задавать, не говоря уже о том, чтобы получать ответы.
А они приходили, пробовали?
Мы разговариваем с разными людьми. Есть большой интерес к тому, что мы делаем. Сейчас мы учимся разговаривать с ними, а они с нами. Я совсем не хочу упираться, чтобы "быть в белом ". Мы хотим положительно повлиять на пейзаж, который мы видим за окном. И мы стремимся к этому самыми разными способами - и профессионалов для этого готовим, и в общественном диалоге на эту тему участвуем, и вообще разговариваем со всеми, кому это надо. А властям это надо, потому что сейчас это стало превращаться в политическую проблему. Из-за Ходорковского, допустим, никто на баррикады не пойдет, а вот из-за пробок - могут. Поэтому для меня это надежда на то, что нам удастся сделать так, чтобы наши студенты и наши преподаватели пригождались. И мы к этому, конечно же, прикладываем максимальные усилия.