«Я хочу быть аятоллой» Почему Эдуард Лимонов борется не с Путиным, а с либералами: интервью «Ленты.ру»

Писатель и основатель запрещенной Национал-большевистской партии Эдуард Лимонов за последнее время превратился в самого пламенного критика объединившейся вокруг митингов «За честные выборы» оппозиции. В «Известиях» выходят колонки, где он разносит в пух и прах «болотные митинги», а его верные нацболы недавно подрались с одним из лидеров левых Сергеем Удальцовым. В интервью «Ленте.ру» Лимонов объяснил, что сейчас идет политическая борьба за лидерство в оппозиции.

Лимонов уверен, что «либеральный бунт закончился» и его лидерам нужно занять места «на задних партах». В выражениях по отношению к предавшим его в декабре 2011 года либералам он не стесняется: Алексея Навального он называет «тюфяком», Ольгу Романову — «жирной», Ксению Собчак — «лахудрой», а Удальцова — «нечистым человеком». К Владимиру Путину его чувства явно сложнее, хотя Лимонов и боится это показать. Сам он утверждает, что про президента все сказал еще в 2005 году в своей книге.

В ближайшее время победу в России, по мнению писателя, одержат лево-националистические силы (то есть нацболы) с лозунгом «Все отнять и поделить». Лимонов предлагает отобрать все имущество у 2000 самых богатых семей России и выслать их с 200 долларами в кармане в Швейцарию. Сам же Лимонов президентом страны вместо «человека ленивых и медленных мыслей — Путина» быть не хочет, а видит себя аятоллой. В конце концов, он — Limonov — уверен, что уже занимает в мире место, сравнимое с ikra и sputnik.

«Лента.ру»: Вам уютно в роли главного врага оппозиции? Последнее время степень противостояния, особенно в отношении либералов, только усиливается.

Эдуард Лимонов: Мы друзьями [с либеральной оппозицией] никогда не были, у нас была своя идеология, мы были союзниками с 2006 года (коалиция «Другая Россия»). Как и все на свете союзы, он закончился. Закончился разрывом и предательством со стороны либералов 10 декабря 2011 года (речь идет о переносе акции «За честные выборы» в Москве с площади Революции, где изначально была запланирована акция сторонников Лимонова, на Болотную площадь — прим. «Ленты.ру»), и надо четко понять, что это было не мое желание. Они на меня теперь смотрят, как обиженные родственники, которых я из дома выгнал. Но я-то им ничего не должен.

Меня лично, да и все протестное движение, они [первый раз] предали еще раньше — на Триумфальной площади в октябре 2010 года. В декабре 2011 года они от жадности ухватили себе протест, не зная, что с ним делать, вначале предали его власти, рассчитывая что они, хитрые и ловкие, нае**т власть. А власть тоже мошенник изрядный и поднаторевший, как дьявол (смеется).

А моя позиция простая: два предательства — до свидания, ребята! 29 сентября 2012 года на съезде «Другой России» был объявлен новый курс, и одно из его положений — это концепция двух врагов: буржуазная власть и оппонирующая ей буржуазная оппозиция. Ничего личного.

И какие методы борьбы с этими врагами?

Методы? Да любые, собственно говоря. Речь идет не о протестном движении, а лишь о кучке людей — от 8 до 15 человек. Протестное движение мы (запрещенная Национал-большевистская партия и незарегистрированная как партия «Другая Россия») готовили, и никто не определит, кто какую лепту внес в подготовку возмущения людей. Но наша лепта очень большая, так как мы начали раньше всех. Мы на баррикадах уже бог знает сколько времени, но я не меряюсь, у кого больше.

Если бы либералы хотя бы победили, то с победителей никакого спроса. Но шанс потерян, и когда он теперь появится... Я, как опытный человек, побывавший в рядах красно-коричневых и потерпевший вместе с ними поражение в 1993 году, понимаю, что шанс появляется ниоткуда, нерационально.

С тех пор не было никаких выступлений, потому что патриотов страшно напугали, убив 173 человека. Ельцин — сукин сын, осиновый кол ему в могилу, потому что он расстрелял свой собственный парламент. Тогда и была убита демократия.

Путин-то пожестче Ельцина будет, и в 2011 году он точно ввел бы танки в какой-то момент.

Вы говорите допущениями. Но никаких танков мы не видели. Я видел испуганных печальных милиционеров на площади Революции. У них не было желания [применять силу], и главное — не было приказа. Поэтому то, что я говорю, является абсолютной истиной в первой инстанции. Не подлежит никакому сомнению, что надо было с площади Революции идти к зданию ЦИКа и сказать там, что мы никуда не уйдем, пока не будут отменены выборы.

Вы это говорите уже целый год...

Когда я говорил это один, то я выглядел странной птицей, но появились неопровержимые доказательства предательства из того лагеря. Я с остолбенением прочел подборку материалов, которые осмелилась опубликовать в The New Times Евгения Альбац. Я полагаю, что она, как соратник Навального, хотела всех остальных отстранить и очернить, потому что Навальный-то сидел [10 декабря] в спецприемнике. Я говорил год и буду говорить еще, пока предавших протест людей не изгонят сами рассерженные горожане, московская интеллигенция. С этими людьми буржуазное движение никуда дальше не двинется, это тупик.

Но при этом вы все равно остаетесь один.

Ну и что, я никогда не боялся оставаться один. И очень часто оставался один. Я был один против всей диссидентской литературы, и где она теперь? Она никому не интересна, потому что исчез СССР. А я, про которого писали, что я снял штаны, со снятыми штанами остался и останусь.

Я постоянно оказываюсь впереди своего времени и шагаю не в ногу. Иногда бывают эпохи, когда один человек мыслит правильно, а все остальные — неправильно. Вот Ленин приехал в Россию со своими апрельскими тезисами и предложил вторую революцию, но умнейшие люди из его собственной партии смотрели на него как на придурка: «Куда он лезет, мы 42-я по численности партия». Но ему удалось убедить этих 18 остолопов из ЦК, и все было как было. Может, я значительно превосхожу по политическому уму и таланту всю эту кодлу. Видимо, так и есть.

В этом я не сомневаюсь, но судьба людей, которые бегут впереди своего времени, обычно трагична.

Ничего подобного, да и я о своей судьбе не очень-то забочусь. Главное — выполнить свою миссию.

Вот Ленину удалось свою миссию выполнить.

У нас был лозунг: «Ленин смог, сможем и мы».

Думаете, еще сможете?

А чего еще? Я вижу, что все поворачивается в мою, а не в их сторону. Сегодня политическая репутация лидеров буржуазии ничего собой не представляет. Чепуха! Они воодушевились и пошли на марш против детей, выманили людей слезинкой ребенка. Это что, политика? Ни х**. Разве у нас задача выводить как можно больше людей?

Это видимый результат.

Да это ничего, а не результат! Вышли и ушли! Посмотрите, какое обилие людей было на маршах националистов, а теперь это превратилось в день святого Патрика. Вырождается также и это выхождение.

Вам-то вообще нечего предъявить.

Мне есть предъявить огромный лозунг: «Отнять и поделить». Это лозунг следующих нескольких лет. Это неизбежно, этого хочет страна. В основном бедная. Этот лозунг, я надеюсь, никто у меня не украдет.

Думаю, что Путин украдет.

Украдет значит украдет. Будет что-то иное. Борьба продолжается, я же не создаю объективные условия вокруг себя. Это создает время, совокупность сил. Моя задача — делать то, что я делаю, и мы будем считаться, когда все будет закончено. Еще не вечер.

Когда все закончится?

Когда увидим, как последние тихие волны протеста будут лизать московские мостовые. Уже практически дождались. Дальше-то нужно жить и предлагать способы борьбы с государством.

У вас-то тоже их нет.

У меня есть! Пересмотр приватизации — это огромный подъемный лозунг! Его боятся все! Я этот лозунг раскручу.

Да вы его все время раскручивали.

Вы хотите мгновенных успехов, а их не бывает. Вы меня обвиняете, что я не со всеми. А если я не со всеми, то я бессилен. А ни хера подобного, понимаете?

В последнее время тактика вашей борьбы — это «лимонки» в оппозиционных деятелей (серия колонок Лимонова в издании «Свободная пресса» о российских политиках и общественных деятелях)?

Мне предложили писать портреты оппозиции, я почесал в затылке и согласился. «Лимонки» — это даже не мое название. Моя неприязнь и отвращение ко многим совпадает с позицией «Свободной прессы». Такие тексты предполагают полный разрыв, эти люди мне не нужны, они мне не пригодятся, я их не берегу.

Или вот нацболы напали на Удальцова на панихиде по их соратнику Александру Долматову — это переход от слов к делу?

Никто на него не напал. Думаю, молодые люди должны бить друг другу морды. Раздражение Удальцовым присутствовало всегда. Мы его знаем, [причем] намного лучше и дольше, чем вы все. И всегда убеждались в его неверности, беспринципности, ханжестве. [Он — человек], который за кусок пиара родную маму продаст. И нацболы, которые на порядок трагичнее Удальцова, безусловно, смотрели на него как на легкомысленную фигуру, выдающую себя за ревизора, но им не являющуюся. Я два с лишним часа простоял [на панихиде по Долматову] ни разу не присев, так как я считал, что это достойно и надо так себя вести. Удальцов пришел, побыл минут пять, вышел и стал раздавать интервью.

Вы и сами там давали интервью.

Это полная неправда! Я всем приближавшимся сказал, что здесь не место и не время. Я после панихиды ответил на несколько вопросов голландской журналистки, когда все закончилось. Я точно так же вел себя на похоронах [Анны] Политковской, я никогда не даю интервью [в таких ситуациях]. А к Удальцову мы испытываем подобные чувства несколько лет. Был период, когда я не подавал ему руки.

Вас все последнее время упрекают, что вы играете на руку Кремлю

Все играют на руку кому-либо. Если у нас есть три силы и я выступаю и против Кремля, и против либеральных вождей, то естественно, что время от времени Кремлю это нравится. Почему нет?

Вы дискредитируете оппозицию в целом!

Почему же? Я единственный из вождей, кто сидел в тюрьме хотя бы. Это они меня дискредитируют, без году неделя появившиеся.

Вы считаете, что обязательно отсидеть надо?

Я считаю, что Немцов просто должен быть судим вместе с Путиным, [бывшим главой президентской администрации Александром] Волошиным, Чубайсом. Он во всем этом участвовал. Кого я там могу дискредитировать? Там что, чистые души? Навальный, у которого мутные дела все время возникают, какие-то офшорные предприятия. Я не во все, разумеется, верю. Но извините меня, Удальцов тоже очень мутный человек

В смысле, что готовил революцию на грузинские деньги?

Он однажды вместе с каким-то азербайджанцем, неведомым мне, просил меня, чтобы я за них замолвил слово перед Михаилом Касьяновым, который может сделать некоего человека директором какого-то санатория в Туапсе. Ну куда в задницу это годится? Сергей нечистый человек, хотя сейчас нужно ему посочувствовать из-за домашнего ареста, но не надо закрывать глаза на его отрицательные стороны.

Все ваши колонки в «Известиях» направлены против оппозиции, а не против Путина.

Отлично, а против кого? Кто сорвал победу над Путиным? Кто?

Никакая победа там не просматривалась!

Это вы говорите, но вам не все видимо. А мне видимо многое с моим опытом. Я уже участвовал во многих подобных вещах.

Успехом не закончилась ни одна.

Вы же не будете меня винить, что мы не победили в 1993 году.

Но вы же вините оппозицию, что она не победила в 2011 году, почему же тогда не вините себя, что проиграли в 1993?

Ваша логика здесь неуместна. Было совершено предательство, которое нельзя было совершать. Вся мощная информационная империя либералов работала на Болотную, а мой авторитет ниже суммарного авторитета немцовых, рыжковых, растаких и рассяких. У меня ничего нет, только мой ЖЖ.

Теперь еще газета «Известия».

Я много лет работал в [лево-патриотической] «Советской России», и все либералы вопили и визжали. Начинал я в «Известиях», и что? Это не я изменился, а это они изменяются. Власть делает спекулятивную ставку на патриотизм, потому сегодня возможна такая ситуация, когда я время от времени пишу для «Известий». Но я пишу еще для Vogue и «Слон.ру», но никто на это намеренно не обращает внимания. Это я — Эдуард Вениаминович Лимонов, и мне положить на всех подвывал, я буду печататься где хочу, и меня никто не волен допрашивать.

Я не со всеми и в гробу видел всех (смеется).

Вы тратите силы, чтобы аргументированно обосрать каждый митинг оппозиции, а на то, чтобы раскритиковать каждый репрессивный закон Госдумы, вы силы не тратите.

Илья, мой дорогой, это называется политическая борьба. Не более и не менее. А силы надо тратить, зачем они даны. Идет серьезная политическая борьба за лидерство в оппозиции. Не обязательно это будет лично мое лидерство, но то, что либеральные вожди свое профукали, мне видно как никому другому. Что представляет из себя Координационный совет оппозиции? Там две трети оппозиции не представлены.

Ну вот вы в него не пошли, поэтому там буржуазная оппозиция.

Каким образом я мог участвовать в нем? Он был созван, чтобы сделать великим лидером всех времен и народов абсолютно бездарного Навального. Тюфяк такой, а не Навальный. Хера лысого я буду в нем участвовать. Я уже проходил это в Национальной ассамблее, где Каспаров сформировал вокруг себя бюро из 12 человек и стал штамповать все решения. Национальная ассамблея — великолепная идея. Моя, кстати говоря. Но она превратилась в сборище пикейных жилетов и идиотов.

Либеральный бунт закончился ничем, до свидания, ребята, займите свое место на задних партах, сейчас будет большой бунт, он будет за передел собственности России, и его поддержит так или иначе три четверти населения. Хватит там бегать со своими мочалками.

Бунт-то левый будет или националистический?

Смесь левых идей и националистических — то, на чем мы и основали нашу Национал-большевистскую партию.

«Отнять и поделить» — это же обычный популизм.

У нас две тысячи семейств в стране с капиталом свыше 100 миллионов долларов каждая. Нереально лишить семейств этих капиталов?

На каком основании?

На том основании, что эти капиталы были добыты в выгодных для них условиях.

Ну они-то в этом не виноваты.

Что значит не виноваты? Пошли на хер. Мы, 144 миллиона, говорим им: «Берите портфели, штаны и куртки надевайте, самолет мы вам оплатим, и летите в Швейцарию». Без денег или, как меня за границу советская власть отправляла, с 200 долларами. До свидания!

Бабки-то не народ будет потом распределять.

Тут вы встали на скучную позицию обывателя-пессимиста, который говорит: «Динозавры вымерли, вымрем и мы, зачем выходить на улицу». Пересмотр итогов приватизации, по всем социологическим опросам, поддерживают от 80 до 90 процентов. Люди хотят гуманных вещей — национализацию, конфискацию.

Путину-то вы ничего не предъявляете, ведь даже в приватизации виноват не он.

Вы чего от меня хотите? Я восемнадцать лет этим занимаюсь, мне с властью все ясно. Я написал в 2005 году книгу «Лимонов против Путина» (писатель встает с кресла, находит на полке книгу и протягивает мне), и тут есть все, что вам надо. Для меня этап критики власти кончился. Пора перейти к практической деятельности.

(Когда я положил книгу рядом с собой на кресло, Лимонов немедленно прервал свою речь: «Куда вы ее себе? Я вам не дам, у меня один экземпляр остался».)

Критика власти актуальна для людей, которые только пришли в оппозицию. Я человек хладнокровный, четко предъявил ему все вопросы от Курска до отдачи земли китайцам.

Новых вопросов с 2006 года не появилось?

Не будем делать меня узким специалистом, это делают другие с успехом. Мне уже не интересно. Я не вижу царя Ирода перед собой, я вижу человека, который не соответствует занимаемой должности, очень властолюбивого.

Я никогда ему не прощу смерть моих товарищей, 250 тюремных сроков [для нацболов], мое собственное тюремное заключение. Хотя за попытку отторгнуть часть территории Казахстана (Лимонов был осужден за подготовку вторжения в Казахстан — прим. «Ленты.ру») я заслуживаю медали, ордена, может даже. Я не считаю нужным вопить об этом на каждом углу, я не истеричная девушка из кафе «Жан-Жак», я человек, который прошел через все это говно много раз. Я не буду работать подпевалой в недавно появившемся хоре говнюков. Я делаю свою работу.

Какую? Критикуете либералов?

Я хочу их вообще растереть, чтобы их не было. Вождей самозванных. Они тормозят все, на год отвлекли внимание от настоящей борьбы. За это они заслуживают даже тюремного заключения (смеется).

Да, когда вы придете к власти, все сядут.

Не, не сядут. Я человек отходчивый. Я никому никогда не мстил.

А вчера вы высказались за смертную казнь побиванием камнями.

А как наказывать за смерть восьмилетней девочки? Я в тюрьме видел людей, которые приговорены к пожизненному заключению. Они были приговорены за внутрибандитские войны, убийство соперников по бандитизму, и их можно за это даже уважать. Я видел, как они с ужасом относились к пожизненному заключению. Каждый говорил, что лучше бы расстрел — из-за нечеловеческих условий. Расстрелом никого не напугаешь.

Так это из гуманизма, что ли?

Не из гуманизма, а из желания отбить охоту у людей, которые краем глаза воображают себе убийство детей. Есть такая прекрасная шариатская форма казни, и это еще хуже пожизненного заключения.

Все равно я не могу понять, как можно победить власть, ее не критикуя.

Критика власти — это привлечение на свою сторону определенного количества людей. У нас партия этим занимается, но само мое существование — это критика и укор власти. Разве нет? Я еще в 1990 году сидел и уговаривал члена Политбюро [Валентина] Чикина арестовать Горбачева, мать-перемать. Моя борьба такая длинная, что какое право вы имеете спрашивать? Перед Собчак, что ли, я должен отчитываться? Это я должен задавать вопросы! Собчак, почему ты такая лахудра? Ольга Романова, почему ты такая жирная, хотя с такими плечами нельзя на людях показываться. Выпороть надо один раз эту братию, и они разбегутся. Все это гротескная филармония.

Зачем вы тогда на их уровень опускаетесь?

Я не опускаюсь, я должен просветить общество и зародить в душах сомнение. Я борюсь за души московской интеллигенции

Зачем?

Потому что она нам нужна.

Народ же нужно поднимать, ездить в регионы.

Народ тоже хорошо. Мы поднимаем его лозунгом «Все отнять и поделить». Визиты в города кратковременные не делают погоды. Приезд такого человека, как я, ставит весь город на уши, и это ничего хорошего не дает. Нужна планомерная работа региональных организаций.

Если вы хотите завоевать московскую интеллигенцию, то зачем было выступать за «антисиротский закон»?

Я занимаю сильную, твердую, честную позицию и считаю, что все эти вопли по поводу полсотни детей — это ханжество, за которым скрывается огромная неприязнь к режиму. Ненавидите правительство — так и скажите, но не надо приплетать сюда детей. Я выступал против абортов еще в 1994 году, и это действительно огромная проблема. Они же ханжески спекулируют на детях, чтобы добиться численности. Унизительно и нечестно так поступать. Их не очень волнует судьба детей.

Мы не слаборазвитая страна, мы не Мали, где кушать нечего. Мы — огромное богатое государство, почему мы должны отдавать своих детей? Это татары у нас во время ига забирали детей. Это извращение, о чем я должен сказать своей московской интеллигенции. Ребята, очнитесь от своей слепой ненависти.

В книге Эммануэля Каррера, которую вам, конечно, было неинтересно читать, так как это пересказ ваших книг…

Конечно, мне скучновато было (зевает).

...он проводит мысль, что Путин — ваш двойник.

В книге «Лимонов против Путина» я пишу биографию Путина и так или иначе сравниваю ее с биографией Эдуарда Вениаминовича Лимонова, и, видимо, идею эту он взял оттуда. Так на первых дагерротипах человека любили поставить рядом с пирамидами, чтобы показать, какой он маленький.

То есть это неправильное умозаключение?

Многие высказывают предположение, что с конца 1990-х власть стала ориентироваться на национал-большевистские идеи. Тех же «нашистов» слизали.

Вы вообще еще рассчитываете прийти к власти?

Я лично верю в свою звезду, если вы спрашиваете меня как личность. В неминуемости прихода к власти нацболов я даже не сомневаюсь, а вот в личной судьбе играет роль удача. Эта вещь не расшифровывается ни в какие формулы, нет рецептов. Но я верил в свою звезду даже в самых невыгодных для себя ситуациях.

Пока…

Чего вам надо? Я практически одолел всех, я остался единственный среди всех лидеров, на ком нет никакой грязи. Я все время поступал правильно. Даже в такой херне и глупости, как Pussy Riot, я говорил, что это вредит репутации оппозиции. Сейчас все больше людей пишут, что это была ошибка. В последние полтора года у меня нет ни единой ошибки.

Это ничего не дает.

Даст! Идет политическая борьба, и я претендую на роль лидера оппозиции. Моя задача, чтобы среди поддерживающих меня людей появилась московская оппозиция. То, что меня поддержат люди более скромного уровня, нет сомнений.

А Путина как политика и соперника вы уважаете?

Как я могу его уважать, когда я понимаю, что его Ельцин по черной лестнице вывел на сцену. Это не есть политика, это фаворитизм. Он ничего позитивного не сделал, не воспользовался гигантской силой, не изменил общество, он не накормил людей, не повысил благосостояние общества в той степени, в какой мог. Он судейскую систему не отделил от государства.

Первые два срока он ленился и получал кайф от визита в зарубежные страны. Он человек ленивых и медленных мыслей, только старея он иногда становится дерзким, но ненадолго. Я вообще не вижу проблемы в Путине, а если к власти придет Навальный, то это будет еще херовей, потому что у Путина меньше воображения, а воображение — это плохо для правителя.

Так у вас, по-моему, с ним все в порядке.

Так я и не предлагаю себя в правители. Я выдвигался в президенты, чтобы создать конфликт в обществе. Чтобы он был поддержан оппозиционными силами, но меня не допустили до выборов. У меня нет никакого желания быть президентом — бледным, с перепоя, но в шесть утра уже лететь в захудалый бантустан, чтобы говорить глупости и пожимать руки.

Я с удовольствием был бы духовным вождем, кем я и являюсь. Я хочу быть аятоллой (смеется). Аятоллой Хомейни. Буду старым, приеду в центр города, и меня понесут на руках...

А кто будет правителем?

Да кто-нибудь будет, всегда находятся люди, которые будут выполнять эту грязную работу.

Если 31-е число (акции на Триумфальной площади в Москве в поддержку 31-й статьи Конституции) все-таки разрешат, что вы будете делать?

Я приду и буду говорить часа два. Потом в следующий раз придет больше людей, поскольку узнают, что я такое там говорил. Начнет приходить все больше людей.

Я думал, что-нибудь новенькое придумаете.

У нас детская болезнь новенького. Старые шмотки надоели, а я хочу вот эту желтую куртку. Херня это, когда говорят, что нужны новые лица. Мы хоть старых людей использовали в полной мере? Ни х*я.

То, что вышла ваша биография при жизни, вас не пугает? Не пугает, что это конец пути?

Это большая удача! Это равносильно десяти нобелевским премиям, так как она уже ничего не значит. Книга при жизни сдвинула все, пробудила огромный интерес ко мне. Везде пишут, что я культовый европейский автор. Они не по моим книгам назвали меня культовым, а по моей биографии. Значит, я культовая европейская фигура. Кому так везло?

Но вот книгу захлопываешь — и все.

Нет, не все. Теперь во всех новостях из России они используют мой комментарий, чтобы оживить свой репортаж там, где нужно или не нужно. Они знают икру, спутник, а теперь вот и Лимонова.