Ступай, дружок, в тайный кружок «31 спорный вопрос» русской истории: гид по общественным движениям XIX века
Восстание декабристов. Рисунок Карла Кольмана
«Лента.ру» продолжает исследовать «спорные вопросы» отечественной истории, которые сформулировали эксперты, готовящие единый школьный учебник по этому предмету. Вопрос №12 предлагает прояснить «характер общественного движения XIX — начала XX веков» и «оценить его роль в истории России». Общественно-политическая жизнь в России XIX века, несмотря на консерватизм царского режима, была чрезвычайно бурной. Причем деятельность активистов не ограничивалась размышлениями о будущем страны — она включала в себя и весьма радикальную практику. «Лента.ру» подготовила гид, посвященный самым важным организациям и кружкам, в которых в XIX веке собирались молодые вольнодумцы.
Вплоть до 1905 года политические организации в России находились вне закона. Тем не менее, в течение XIX века сменилось несколько поколений активистов: декабристы, кружки 30-х годов, «люди 40-х годов», два «призыва» народников, революционеры конца столетия. Для каждого из этих поколений мы попробовали представить себе эталонного активиста — молодого человека, обуреваемого жаждой «послужить народу». Поскольку у молодежи кровь кипит, всякий раз мы предлагаем ему выбор из самых радикальных организаций; в конце концов, консерваторы и «умеренные» во все времена выглядят и говорят примерно одинаково.
Декабристы
На дворе — 1821 год. Вам 20 с чем-то лет. Вы дворянин, уже третье поколение вашей семьи освобождено от обязательной государственной службы. Ваши дед и отец, пользуясь этой «вольностью дворянской», в блаженной праздности жили в родовом имении где-нибудь под Смоленском или под Орлом, со скуки пописывая книжки или устраивая крепостные театры. Но вы начитались Гёте, Шиллера, Байрона, в вас бурлила молодая кровь, и вам претила скучная домашняя жизнь. Вы, вероятно, учились в Царскосельском лицее и еще где-нибудь в Европе. По-французски вы говорите и пишете лучше, чем по-русски.
Когда в 1812 году грянула война, вы были счастливы: это был шанс совершить что-нибудь великое. Вам, впрочем, пришлось примириться с тем, что, воюя с Наполеоном, вы, собственно говоря, воюете с идеями Вольтера, Руссо и Монтескье, которых вы боготворите. Будучи романтиком, вы, можно сказать, своими руками свергли романтического кумира с французского престола, усадив на его место пошлейшего Людовика XVIII. Будучи восторженным поклонником Просвещения, вы сокрушили державу «свободы, равенства и братства» и заново водворили в Европе ненавистный вам «старый порядок».
И вот вы снова дома — в чопорном Петербурге, в суетливой Москве, в привольной родительской усадьбе. С небывалой ясностью вы видите, что ваша беззаботная юность, барские причуды вашего отца и деда были обеспечены трудами сотен и тысяч людей, которые принадлежали вашей семье, наряду с полями, пастбищами, лесами, скотом… В Европе и в вашем любезном Отечестве вновь правит не закон, а произвол.
Вы — герой, вы — одновременно воин и философ. И вам — 20 с чем-то лет. Куда податься?
Вы, скорее всего, уже знаете, что в России существуют тайные общества, где люди, подобные вам, обсуждают, как переустроить русскую жизнь: упразднить крепостное право, ограничить самодержавие конституцией. Вы, возможно, даже знакомы с братьями Александром и Никитой Муравьевыми, князем Сергеем Трубецким, Иваном Якушкиным — они в основном ваши сверстники, и их жизнь очень похожа на вашу. Вы наверняка слышали вольнолюбивые, на грани крамолы, речи на балах — их произносили такие же, как вы, 20-летние молодые люди с горящими глазами, как правило, в военных мундирах. Они гневно обличали самодуров-крепостников и стяжателей-чиновников, безжалостно вышучивали старческие предрассудки. Это члены «Союза благоденствия» — тайного общества, ставящего своей целью смягчение нравов и распространение человеколюбия в обществе.
Но имейте в виду: это во многом те же самые люди, которые до 1818 года были объединены в «Союз спасения» и готовились установить конституционную монархию путем военного переворота. С Якушкиным будьте особенно осторожны — он, горячая голова, даже предлагал цареубийство!
Итак, на дворе 1821 год. «Союз благоденствия» распущен из-за царского указа о запрещении неформальных общественных объединений. Если вы служите в Петербурге, вам прямая дорога в тайное «Северное общество» — оно собирается обычно у Никиты Муравьева на Фонтанке. В Москве стоит заглянуть к Илье Долгорукову на Пречистенку — там тоже бывают «северяне». Ну а если ваш полк стоит на Украине — побывайте в Каменке, имении Василия Давыдова, где встречаются члены «Южного общества» под председательством полковника Павла Пестеля. Имейте в виду: «южане» более радикальны, Пестель — республиканец.
Вам в любом случае гарантировано интереснейшее времяпрепровождение: и среди «северян», и среди «южан» — умнейшие, образованнейшие, талантливейшие люди России. Почитайте пестелевскую «Русскую правду» — вы найдете в ней увлекательные размышления о политике, экономике и общественной нравственности. Почитайте проект конституции Никиты Муравьева — в нем предлагается поделить Россию на «державы», по образцу американских штатов, и в нем есть волнующая строчка: «Раб, прикоснувшийся земли Русской, становится свободным». Почитайте яркие романтические повести Марлинского (Александра Бестужева), выспренние стихи Кондратия Рылеева — это лучшие образцы современной русской литературы. Если вы пишете, они наверняка захотят напечатать ваши произведения в альманахе «Полярная звезда».
Петр Чаадаев в 1815 году
На собраниях тайных обществ, между лафитом и клико, среди громогласных тостов за свободу и за Отечество, среди возвышенных бесед о естественном праве и равенстве всех людей, среди споров о том, допустимо ли кровопролитие во имя народного счастья и следует ли изгнать из России царскую семью, вы, вполне вероятно, познакомитесь со знаменитым франтом Петром Чаадаевым и со смешливым молодым человеком по фамилии Пушкин, автором нашумевшей оды «Вольность» и игривой поэмы «Руслан и Людмила». Если вам доведется передавать письмо товарищам из Киева в Петербург (или наоборот), обратитесь к молодому, но уже прославленному дипломату Александру Грибоедову — он дружен со многими «северянами» и «южанами», хоть и посмеивается, что «сто человек прапорщиков хотят изменить весь государственный быт России»; в любом случае, человек надежный — письмо отвезет, в случае чего — не выдаст.
Впрочем, пусть вас не вводит в заблуждение название «тайные общества» — об их существовании знает или, по меньшей мере, догадывается весь высший свет империи. Знают о нем и при дворе — соответствующие доклады императору Александру I представляли и Илларион Васильчиков, и Александр Бенкендорф, и Алексей Аракчеев. А уж сколько доносов убрал под сукно петербургский генерал-губернатор Михаил Милорадович, сражавшийся бок о бок с вами и вашими товарищами при Бородине! Государь, сам по молодости увлекавшийся просветительскими «заблуждениями», относится к «заговорщикам» снисходительно.
Вам предстоит жить в тревожном ожидании смерти императора Александра. От вас потребуют присягнуть его брату и наследнику Константину — а вы будете отказываться, покуда он не подпишет конституцию. Что будет, когда подпишет, вы пока не очень продумали — но французские просветители учат, что достаточно дать обществу хорошие законы, и процветание наступит само собой. Вы готовы, если что-то пойдет не так, геройски погибнуть за свободу, но не рассматриваете эту возможность слишком серьезно. Вам ведь 20 с чем-то лет — у вас впереди целая жизнь, полная подвигов и славы!
Вы даже представить себе не можете, насколько не так все пойдет.
Кружки
На дворе — 1831 год. Вам 20 с чем-то лет. Вы дворянин. Ваш отец увлекался вольнолюбивыми идеями конца XVIII века, воевал с Наполеоном и теперь то и дело намекает, что богатыри — не вы. Вы с юных лет читаете Пушкина, хоть и стали замечать в последнее время, что он исписался. На ваших глазах рождается новая звезда русской литературы — Николай Гоголь. Вы живо интересуетесь современной немецкой философией — Фихте, Гегелем, Шеллингом.
На ваше еще не окрепшее гражданское сознание произвела сокрушительное впечатление казнь в июле 1826 года Павла Пестеля, Кондратия Рылеева, Петра Каховского, Сергея Муравьева-Апостола и Михаила Бестужева-Рюмина и ссылка в Сибирь еще нескольких десятков членов «тайных обществ» — тех, кого вскоре станут называть «декабристами». А недавно еще прогремело дело братьев Критских — московских студентов, ваших ровесников, составивших собственное «тайное общество» и готовивших к печати «афиши» с призывами к свержению самодержавия.
Вы свободою горите, ваше сердце для чести живо. Вам 20 с чем-то лет. Куда девать души прекрасные порывы?
Если вы считаете себя последователем декабристов и вас не пугает участь Критских (все члены кружка были арестованы, большинство — сосланы солдатами на Кавказскую войну), приглядитесь к кружку Николая Сунгурова. Кружок этот именует себя «Тайным обществом друзей», состоит он преимущественно из студентов Московского университета. Эти решительные молодые люди живо объяснят вам: главная ошибка декабристов была в том, что они всецело полагались на армию. Ясно как день, что военным переворотом самодержавие не свергнуть — нужно народное восстание. Поднимать его следует в Москве — подальше от столицы, поближе к дому. План такой: захватываем пушки, потом прокламациями поднимаем на борьбу «всю чернь московскую», потом освобождаем всех из тюрем («оковы тяжкие падут, темницы рухнут»!), потом захватываем арсенал и раздаем оружие народу, но оружия там маловато, поэтому идем на Тулу, берем оружейный завод… Нет, проект конституции писать не будем — созовем народных представителей, пусть они сами решают, как жить дальше.
Александр Герцен
Если вам кажутся смехотворными просветительские мечты о том, что жизнь сама собой пойдет на лад после введения конституции, загляните на одну из знаменитых вечеринок, устраиваемых Александром Герценом — беспокойным 19-летним студентом физико-математического отделения Московского университета. В литературе он выше всех ставит Шиллера с его тираноборческим пафосом, в философии — Сен-Симона, одного из основоположников социализма. Здесь вам не предложат такого решительного плана восстания, как у Сунгурова, но разговор о конституции, республике, революции будет куда более занимательным — люди-то подобрались образованные, начитанные. А еще тут гораздо лучше выпивка и в принципе веселее.
Если же философия и литература интересуют вас больше, чем политика, вам прямая дорога к Николаю Станкевичу. Там вы встретите блестящую плеяду студентов, которые вскоре составят славу русской литературы, философии, общественных и гуманитарных наук. Впрочем, у нас ведь еще только 1831 год. Потерпите пару лет — тогда к кружку присоединятся Виссарион Белинский (именно Станкевич даст ему прозвище Неистовый Виссарион), Михаил Бакунин, Михаил Катков, Тимофей Грановский. Здесь вовсе не будет разговоров о революции — все больше о Мировом Духе, о преодолении различия между объектом и субъектом, о тождестве бытия и сознания, о том, что все действительное разумно. Звучит, конечно, как-то слишком отвлеченно, умозрительно, но поверьте, вы и сами не заметите, как станете частью движения, которое предопределит литературно-философскую эволюцию России на ближайшие лет 70-80 — и это будут, пожалуй, самые плодотворные десятилетия в истории русской культуры.
Западники и славянофилы
На дворе — 1841 год. Вам 20 с небольшим лет. Вы никогда не знали никакой России, кроме николаевской. С одной стороны, вы слышите бесконечный бубнеж про «порядок быть должон» и верноподданнические завывания по мотивам триады «православие, самодержавие, народность», выдвинутой Сергеем Уваровым в 1833 году при вступлении на должность министра народного просвещения. С другой стороны, вы наблюдаете небывалый взлет юношеского энтузиазма, Московский университет накануне его великолепного расцвета, бурлящую интеллектуальную жизнь, кружки, литературные общества, журналы…
Белинский в зените славы. Всего пять лет назад в Александринском театре в Петербурге состоялась премьера «Ревизора» Гоголя, и император Николай I всемилостивейше хохотал над рискованной пьесой, признавая вместе с тем, что ему-то от автора «досталось больше всех». Всего четыре года назад хоронили Пушкина, и в ушах до сих пор звенят гневные стихи какого-то юного корнетика: «Погиб поэт! Невольник чести…» Корнетик, кстати, вот буквально только что погиб на дуэли в Пятигорске. Всего 26 лет было — а какой роман он успел написать! Приглядитесь также к 20-летнему поэту Николаю Некрасову и к 23-летнему Ивану Тургеневу — они еще не заявили о себе в полный голос, но погодите чуть-чуть, и о них заговорит вся Россия. Вообще, если вы интересуетесь общественной жизнью, вам следует самым пристальным образом следить за новейшей литературой — в ближайшие десятилетия главные идейные баталии будут разворачиваться в романах.
Собственноручный рисунок Николая Гоголя к пьесе «Ревизор»
Вы космополит по праву рождения, вся европейская культура вам родная. Вас уже не удивишь диалектикой Гегеля, а идея естественного права для вас тривиальна, как Коперникова система мира. То, что крепостное право — зло, вам тоже совершенно очевидно. Вам смешны охранительские россказни, что-де помещики заботятся о своих крестьянах как о детях родных, что крестьяне пропадут без этой опеки.
Куда же вам податься?
Прежде всего, ответьте: что вы думаете о Петре I? Да-да, о Петре Великом, правившем Россией сто с лишним лет назад, об этом кумире нескольких поколений ваших предков. Считаете ли вы, что только с Петра у России появляется собственно история, а все, что было прежде, — лишь броуновское движение людей и племен, не интересное никому, кроме непосредственных участников этого движения? Считаете ли вы, что лишь в петровское царствование Россия выступила на всемирно-историческую арену, стала причастна к магистральному ходу всемирной истории? Считаете ли вы, что Россия до Петра блуждала впотьмах и лишь государь-преобразователь вывел ее на свет и указал путь?
Если да — вы, вероятно, уже читали в «Телескопе» (журнале, близком кружку Станкевича) «Философические письма» Петра Чаадаева. И, по всей видимости, согласны с ним, а также с Белинским и некоторыми другими влиятельными мыслителями, что все пресловутые особенности России, все ее отличия от Европы (где вы, скорее всего, уже не раз бывали) объясняются тем, что Отечество наше всего-навсего отстает в своем развитии от Европы. Все страны, общества, народы проходят одни и те же ступени эволюции — и Запад просто ушел по этой лестнице на несколько ступеней выше. Посему ваша патриотическая задача — всеми силами способствовать тому, чтобы как можно скорее пройти по этим ступеням и сравняться с Европой, коей мы — органическая часть. Короче говоря, вы — западник.
Если же вы не разделяете всех этих восторгов по поводу Петра, если вы считаете, что Россия — никакая не часть Европы, а совершенно особое историческое тело (привыкайте к этой терминологии — она еще долго будет в ходу), имеющее свой особый путь, если вы презираете это вечное низкопоклонство перед инородной культурой, вечное предпочтение чужого — своему, вечное подражание иностранцам в языке, философии, литературе и даже одежде — вы, батенька, славянофил. Читайте Алексея Хомякова, братьев Константина и Ивана Аксаковых, Ивана Киреевского, Юрия Самарина. И смейтесь над теми, кто пускается в рассуждения, что-де следует тогда отказаться от пароходов и железной дороги, поскольку они тоже позаимствованы на Западе: доведение до абсурда — это глупый риторический прием, недостойный серьезных возражений.
И в качестве западника, и в качестве славянофила вы останетесь либералом в том прекрасном, благороднейшем смысле, которое мы придаем этому слову в нашем дивном 1841 году: человек — мера всех вещей, человеческая личность и ее свобода — основа основ общественного порядка. Вы в любом случае будете требовать отмены крепостного права, потому что вам нестерпимо, когда одни люди владеют другими, как скотом. Вы в любом случае будете продумывать политическое переустройство России: будучи западником, скорее в сторону конституционной монархии или парламентской республики; будучи славянофилом, скорее в сторону возрождения на новых началах традиционных русских представительных органов — веча, думы, земского собора. Честно говоря, с политической точки зрения спор будет скорее о названиях, чем о сути.
Имейте в виду: какую бы сторону вы ни выбрали, вы окажетесь среди выходцев из кружка Станкевича. Методология будет примерно одна и та же — так что «Феноменологию духа» все-таки придется перечитать.
«Шестидесятники»
На дворе — 1861 год. Вам 20 с чем-то лет. И на ваших глазах только что исполнилась мечта нескольких предыдущих поколений — в России отменили крепостное право. Всеобщее ликование. Все превозносят царя-освободителя Александра II. Даже Герцен из своего лондонского далека напрямую обратился к императору через «Колокол»: «Ты победил, галилеянин!» (герценовская газета была в России нелегальной, но в Зимнем дворце ее читали, и издатель отлично это знал).
Россию ждет еще более десятилетия реформ — их вскоре назовут Великими реформами. Появятся земства, а при них — школы и больницы. Появятся суды присяжных, судебный процесс станет состязательным. Будет принят новый, предельно либеральный Университетский устав, и университетская наука расцветет. Наконец, в армии ликвидируют рекрутчину и введут всеобщую воинскую повинность.
Но главное уже свершилось: в России больше нет бесправных крепостных, которых можно покупать и продавать.
Вам 20 с небольшим лет, вы впечатлительный молодой человек, но не спешите бросать шляпу в воздух и кричать «ура». Вдумайтесь.
Крестьян-то освободили, но земля осталась в собственности помещиков. Чтобы выкупить ее, нужно либо еще лет 40 горбатиться на бывшего барина, либо единовременно уплатить ему такую сумму, чтобы он, положив ее в банк, получал в виде процента тот же доход, что от дореформенных оброка и барщины. При этом выкупать землю в личную собственность крестьянину нельзя — только в составе общины. То есть платить надо не только за себя, но и за бездельника Ваську, за пьяницу Петьку, за увечного Мишку. Если удалось наскрести пятую часть требуемой суммы — остальную может внести специально созданный Крестьянский банк. Но это будет кредит на 49 с половиной лет (то есть до 1911-го) из шести процентов годовых (то есть почти с тройной переплатой) — и опять же, платить придется не самому, а в составе общины.
Ну как, поубавилось восторгов? Что же делать?
Запоминайте название: «Земля и воля». Это тайная организация, которая вдохновляется социалистическими идеями Герцена (он уже понял, что галилеянин не победил, а обвел народ вокруг пальца) и Николая Чернышевского. Они уже читали Карла Маркса (а Герцен и вовсе регулярно кормит его обедами в Лондоне) и твердо усвоили, что эксплуатация человека человеком проистекает из института частной собственности, а двигатель истории — это классовая борьба. Маркс полагает, что социалистическое общество без частной собственности, классов и эксплуатации возникнет в результате революции фабрично-заводских рабочих. Но это у них в Англии, а у нас в России подавляющее большинство населения — крестьяне, состоящие в общинах, и у них там уже нет частной собственности, и вообще налицо половина признаков социализма. Короче, нам нужна крестьянская революция — и пусть зануда Маркс потешается над этой идеей сколько ему угодно.
Печать «Земли и воли»
«Земля и воля» — это вам не литературно-философский кружок и не рыхлый декабристский «союз друзей». Это серьезная организация: центральный комитет (братья Николай и Александр Серно-Соловьевичи, Сергей Рымаренко, Александр Слепцов, Василий Курочкин), местные комитеты в Петербурге (20-летний Николай Утин, «правая рука» Чернышевского), в Москве, Казани, Харькове, Нижнем Новгороде и других крупных городах, связи в прессе (тот же Чернышевский, Дмитрий Писарев) и за границей (те же Герцен с Огаревым, а еще Михаил Бакунин, сбежавший из сибирской ссылки и обогнувший по пути в Лондон почти весь земной шар), связи в верхах (член Генерального штаба Николай Обручев, будущий председатель Верховного уголовного суда Иван Шамшин — деятельные участники подготовки соответственно военной и судебной реформ). При этом «Земля и воля», в которой состоит дай бог 200 человек, разумеется, не рассчитывает свергнуть эксплуататорский режим своими силами — она занята преимущественно пропагандой крестьянской социалистической революции.
Народники
На дворе — 1881 год. Вам 20 с чем-то лет. Вы выросли в «эпоху Великих реформ», и вам не обязательно родиться дворянином, чтобы быть образованным человеком и интересоваться общественными вопросами. Вы одеваетесь нарочито небрежно, подчеркнуто игнорируете церемонии, не даете ни себе, ни окружающим забыть о своем «мужицком» происхождении. Вы — наследник «этого волосатого», как аттестовал Павел Петрович Кирсанов нигилиста Базарова в «Отцах и детях» (1862). Но вы уже не «новый человек», каким был Базаров в середине века, — вас таких уже целое поколение.
Кадр из фильма Адольфа Беркункера «Отцы и дети». Виктор Авдюшко в роли Базарова, Алла Ларионова в роли Одинцовой
Фото: архив РИА Новости
Великая литература, которая составит главную гордость России на века вперед, — для вас просто журнальная рутина: вы регулярно читаете «Отечественные записки» и «Русский вестник», на пару опубликовавшие почти все главные тексты на русском языке за последние лет 30 — Некрасова, Тургенева, Гончарова, Писемского, Григоровича, Салтыкова-Щедрина, Толстого, Достоевского, Лескова, Тютчева, Фета.
Впрочем, эпоха этих кумиров, людей середины века, уходит: Некрасов умер четыре года назад, Достоевский — прошлой зимой, Тургенев медленно умирает в Париже, старик Гончаров давно не пишет, Толстой окончательно переквалифицировался в пророки. Литература — по-прежнему главное в России «ристалище идей», но теперь на нем царят люди совсем другого склада — не мыслители, а практики, радикалы. И первый среди них — Николай Чернышевский. «Что делать?» — пожалуй, главная книга вашей жизни. Автор пропадает в сибирской ссылке по делу «Земли и воли», а вы, подражая его герою, может быть, даже пробуете спать на гвоздях.
А на дворе ведь уже 1881 год, и шутки кончились. 1 (13) марта террористы убили в Петербурге на Екатерининском канале «императора-освободителя» Александра II. Политический террор для вас уже такая же обыденность, как великая литература: на царя покушались минимум пять раз за последние пять лет, стрелки и бомбисты орудуют по всей империи, не боясь ни каторги, ни виселицы, полиция с ног сбивается. Сергей Нечаев, хладнокровный убийца и манипулятор, автор изумительного в своем цинизме и безнравственности «Катехизиса революционера», сидит в Петропавловской крепости, но даже оттуда продолжает руководить террористическим подпольем.
Убийство царя не дало тех результатов, на которые рассчитывали террористы — народ не вдохновился на революцию, всероссийский бунт не вспыхнул. На престол вступил сын убитого императора Александр III, и началось то, что в следующем столетии будут называть «закручиванием гаек». Организаторов убийства — Андрея Желябова, Софью Перовскую, Николая Кибальчича, Тимофея Михайлова и Николая Рысакова — повесили уже через месяц. Вскоре после этого Александр III подписал Манифест о незыблемости самодержавия, в котором отрекся от заигрываний с либерализмом, поставил крест на мечтах об ограничении монаршей власти, конституции и народном представительстве, провозгласил курс на «искоренение гнусной крамолы» и «утверждение веры и нравственности». Последовала централизация власти, расширение полномочий полиции и «охранки», ликвидация студенческой «вольницы».
Правительство с небывалым рвением принялось насаждать дисциплину, казенный патриотизм и казенную же религиозность «во имя народного единства и спасения России». Главным выразителем нового направления стал обер-прокурор Святейшего синода Константин Победоносцев, провозгласивший в письме новому государю, что революционеров «можно унять железом и кровью», что следует немедленно удалить из правительства «дряблых евнухов и фокусников», которые проводили «Великие реформы», что «надобно покончить разом все разговоры о свободе печати, о своеволии сходок, о представительном собрании».
Вам 20 с небольшим лет, вы пропитаны вольнолюбивым духом предшествующей эпохи. И вы не боитесь победоносцевских «железа и крови». Куда вам податься?
Вера Засулич
Это зависит главным образом от вашего темперамента. Если вы уже убедились в невозможности скорой революции и силитесь понять задачи нового исторического момента, если вы хотите помочь народу справиться с трудностями новой жизни, просветить и пробудить его, подготовить почву для переустройства страны на разумных и человечных началах, то ваш путь — работа в земствах. Идите в народ — но не с пропагандой непонятных мужику социалистических идей, как бакунинцы десять лет назад, а с полезными малыми делами. «Сядьте на землю», как предлагает Александр Энгельгардт. «Опроститесь», как проповедует Толстой. Всесторонне развивайтесь сами и помогайте развиваться другим, по завету Петра Лаврова. Выучитесь на врача, учителя, агронома, архитектора — и вносите посильную лепту в усовершенствование крестьянской жизни. Работа собачья, денег мало, жить придется в глуши, народ темный, забитый. Станете лечить — не ровен час заподозрят, что вы нарочно крестьян морите. Станете внедрять новейшие сеялки — их поломают или от озорства, или по дурости. Дело, конечно, благородное, но ох какое неблагодарное. Единомышленников вы найдете в организации «Черный передел» — в ней состоят, например, Георгий Плеханов, Павел Аксельрод, Вера Засулич.
Если же вам не по душе это сюсюканье, если вы видите в «теории малых дел» продолжение той же пропагандистской линии, которая отодвигает революцию в неопределенное будущее и которая уже показала свою несостоятельность («Земля и воля», бакунинское «хождение в народ» — а толку-то?), если вы готовы продолжить дело Желябова и Нечаева и не боитесь «запачкать руки» — ступайте в «Народную волю». Это та самая организация, которая убила Александра II, так что легкой жизни не ждите: аресты и суды идут по всей стране, ячейки громят, требуется строжайшая конспирация. Но самодержавие не имеет опоры в народе, а жандармы всех не переловят, так что немного терпения — и снова полетят в царей и их приспешников народовольческие бомбы.
«Убийство Александра II». Картина неизвестного российского художника, вторая половина XIX века
Социалисты-революционеры и социал-демократы
На дворе — 1901 год. Вам 20 с чем-то лет. Вы росли в эпоху безвременья, когда «Победоносцев над Россией простер совиные крыла» (эти стихи, впрочем, будут написаны только через десять лет). Даже в университете вас заставляли ходить в форме, таскали к исправнику за пропуски воскресных богослужений, придирчиво следили, что вы читаете, куда ходите, с кем общаетесь.
Вместе с тем, ощущение, что Россия — это пыльное и казенное сонное царство, в последнее время поразвеялось. Страну словно охватила лихорадка: всюду строятся новые дома, заводы, железные дороги. В Россию текут все новые иностранные инвестиции. Из бывшего купечества стремительно нарождается новый предпринимательский класс. Наука, литература, искусство, философия, музыка — вся русская культура переживает бурный расцвет. Самый влиятельный в мире мыслитель — Лев Толстой.
Впрочем, на политику это всеобщее оживление не распространяется. Россия — по-прежнему неограниченная монархия, а царь Николай II, кажется, последний в стране человек, который по-прежнему всерьез воспринимает пышные словеса про «Божиею поспешествующею милостию императора и самодержца». Он, как и его отец Александр III, слышать ничего не хочет ни о какой конституции, ни о каком парламенте, ни о каком «ответственном министерстве» (то есть правительстве, подотчетном народным представителям). При этом ни решительности, ни суровой харизмы отца у него нет и в помине — он по натуре тихий стеснительный семьянин, а не единоличный властелин огромной империи. И в своем окружении он старается уравновешивать энергичного министра финансов Сергея Витте — недалеким и барственным министром внутренних дел Дмитрием Сипягиным, который никогда не скажет ему ничего неприятного.
Вам 20 с чем-то лет. Вас не устраивают соглашательские позиции либералов. Нетерпеливость толкает вас к радикализму — к революции и социализму.
Если вы по-прежнему симпатизируете идеям крестьянского социализма, обратите внимание на движение социалистов-революционеров (сокращенно — эсеров). Оно возникло лет пять назад из разрозненных провинциальных народовольческих кружков и, по примеру «Народной воли», называет себя партией. Эсеры — прямые наследники Герцена, Бакунина и прочих народнических идеологов.
Если же вам претит эта перелицовка уже дискредитированного народничества, присмотритесь к социал-демократам. Идеологически они опираются преимущественно на труды Маркса. Они считают крестьянство по природе своей косным, а революционный потенциал видят только в рабочих. Русская социал-демократическая теория уже достаточно подробно разработана бывшими народовольцами, скрывшимися в Швейцарии от преследований после убийства Александра II: Георгием Плехановым, Василием Игнатовым, Верой Засулич, Львом Дейчем, Павлом Аксельродом. Они (прежде всего Плеханов) уже перевели на русский язык и прокомментировали с учетом специфики России основной корпус марксистской литературы. Подпольные марксистские кружки существуют во многих городах России, они по возможности поддерживают связи с эмигрантами-теоретиками. Около шести лет назад уже была попытка создать на их основе всероссийскую социал-демократическую организацию «Союз борьбы за освобождение рабочего класса» во главе с Юлием Цедербаумом (Мартовым) и Владимиром Ульяновым (через несколько месяцев он начнет пользоваться псевдонимом Н. Ленин), братом народовольца Александра Ульянова, казненного в 1887 году за подготовку покушения на Александра III. «Союз борьбы» был вскоре разгромлен «охранкой». Но уже в 1898 году возникла Российская социал-демократическая рабочая партия — вы и представить себе не можете, какое большое будущее ее ждет.
Титры
«Северное» и «Южное» тайные общества в декабре 1825 года попытались воспользоваться междуцарствием, наступившим после смерти императора Александра I, и поднять восстание. Полки, выведенные «северянами» на Сенатскую площадь в Петербурге 14 (26) декабря, были расстреляны картечью — погиб 1271 человек. Несколько рот Черниговского полка, возглавляемые «южанином» подполковником Сергеем Муравьевым-Апостолом, 31 декабря подняли восстание в Киевской губернии, но оно было подавлено правительственными войсками уже 3 января 1826 года. К следствию по делу «о злоумышленных обществах» были привлечены 579 человек, из них 36 приговорены к смертной казни (казнили в итоге лишь пятерых, остальным смерть заменили каторгой), еще около сотни человек — к каторге, ссылке или разжалованию в солдаты с отправкой в действующую армию на Кавказ.
Кружок Сунгурова был раскрыт, не просуществовав и года. Всех арестовали уже в июле 1831 года. Сунгурова приговорили к четвертованию, но император Николай I даровал ему, как раньше декабристам, помилование, заменив казнь каторгой. Прочие члены кружка также избежали казни и отправились в ссылку — кто в Сибирь, кто на Кавказ.
Кружок Герцена раскрыли в 1834 году. Все его члены отделались ссылкой. Герцен оказался сначала в Перми, потом в Вятке, потом, благодаря ходатайству Василия Жуковского (в то время — воспитателя цесаревича, будущего Александра II), во Владимире. Уже в 1840-м ему разрешили вернуться в Москву. В 1847-м он уехал из России — и последующие 23 года, до самой своей смерти, прожил за границей, продолжая интересоваться событиями в России, издавая запрещенную в России литературу, а также революционную газету «Колокол», и переправляя их нелегально на родину.
Кружок Станкевича, не преследовавший явных политических целей, не интересовал Третье отделение и благополучно просуществовал до самого 1839 года, когда его глава, снедаемый туберкулезом, уехал в Италию. Там он и умер годом позже, в возрасте 26 лет. Участники кружка — Белинский, Бакунин, Герцен, Огарев, Тургенев, братья Аксаковы, — несмотря на разные судьбы и разные мировоззрения, всю жизнь оставались друзьями.
Ни западническое, ни славянофильское движение не имели организационного оформления, поэтому точно датировать их зарождение, а тем более конец невозможно. Оба эти течения в их «классическом» виде ограничены одним поколением — «людьми 1840-х годов».
«Земля и воля» в первоначальном виде просуществовала три года. Уже в 1862-м она лишилась своих лидеров: были арестованы Чернышевский (получил семь лет каторги с последующей пожизненной ссылкой), Писарев (сидел в Петропавловской крепости до 1866 года). Арестовали и старшего Серно-Соловьевича — он стал главным обвиняемым на так называемом «процессе 32-х». Фигурантам инкриминировали «сношение с лондонскими пропагандистами», то есть с Герценом и Огаревым. Большинство обвиняемых были оправданы (среди них — Иван Тургенев, уже написавший к тому времени «Дворянское гнездо» и «Отцов и детей») или отданы под полицейский надзор. Серно-Соловьевич был приговорен к пожизненной ссылке в Сибирь, где и погиб в 1866-м. Кроме того, землевольцы оказались замешаны в организации Польского восстания 1863 года, подавленного русскими войсками. В 1864-м организация самораспустилась, признав, что не в силах поднять всероссийский крестьянский бунт.
«Народная воля», «Черный передел» и другие организации революционных народников были разгромлены в первые годы после убийства Александра II. Лидеры, избежавшие ареста, в основном скрылись за границей. Новые революционные организации, возникавшие в 1880-е годы, нередко пользовались «раскрученным» названием «Народная воля», хотя старые народовольцы, как правило, не имели к ним никакого отношения. Одна такая самозваная народовольческая группировка, состоявшая из студентов, была разгромлена в 1887 году, когда готовила покушение на Александра III. Среди повешенных пятерых лидеров этой организации был сын директора симбирских народных училищ Александр Ульянов. Его младший брат Владимир, в ту пору 17-летний студент Казанского университета, сказал по этому поводу: «Мы пойдем другим путем».
Партия социалистов-революционеров в 1902 году обзавелась боевым крылом, которое продолжило традиции народовольческого террора (убиты министр внутренних дел Дмитрий Сипягин, уфимский губернатор Николай Богданович, министр внутренних дел Вячеслав Плеве, московский генерал-губернатор великий князь Сергей Александрович и другие высокопоставленные чиновники). С легализацией партий в 1905 году стала одной из самых влиятельных политических сил в России. После Февральской революции 1917 года получила 347 из 767 мест в Учредительном собрании. После Октябрьской революции стала главной силой, оппозиционной большевикам. Распущена в 1923 году.
Российская социал-демократическая рабочая партия пережила несколько расколов. Одна из ее фракций, большевики во главе с Лениным, выделившись в самостоятельную структуру, в октябре 1917 года захватила власть в России. В 1918 году переименовалась в Российскую коммунистическую партию (большевиков), после образования в 1922 году Советского Союза — во Всесоюзную коммунистическую партию (большевиков). С 1952-го называлась Коммунистической партией Советского Союза. Начиная с 1936 года, партия фигурировала в конституции СССР; в конституции 1977 года была закреплена ее «руководящая и направляющая роль». Запрещена указом президента РСФСР Бориса Ельцина 6 ноября 1991 года.