Один голос, один раз На восточной почве демократические нормы дают чуждые Западу всходы

Недавно в Египте и Сирии состоялись президентские выборы. Находящиеся в оппозиции исламистские силы в обеих странах заявили, что кампания велась нечестно, а выборы не были свободными. Между тем опыт показывает, что сами исламисты, стоит им получить власть, немедленно начинают сворачивать демократические нормы, позволившие им одержать победу.

Первые альтернативные президентские выборы в Сирии стали прямым следствием «арабской весны». Хотя в этом государстве протесты, начавшиеся в 2011 году, и не закончились свержением правящего режима, они заставили Башара Асада начать преобразования. В частности, была принята новая редакция конституции, закрепляющая за всеми политическими партиями равные права. А состоявшиеся 3 июня выборы президента впервые в истории Сирии прошли не в формате референдума. Вместо одной фамилии в бюллетене, как это происходило раньше, гражданам на выбор были предложены сразу три кандидата. Включая Асада, разумеется.

Казалось бы, за сирийцев можно только порадоваться. Но не все так просто. Новейшая история учит, что в странах, затронутых «арабской весной», выборы приводят к результатам, имеющим мало общего с демократией. В условиях арабского мира избирательный принцип One man — one vote (один человек — один голос) трансформируется в One man, one vote, one time (один человек, один голос, один раз). На практике это означает, что приходящие в результате демократической процедуры к власти исламисты норовят поскорее объявить присущие демократическому строю права и свободы вне закона.

Проголосовали неправильно

В том, что демократия — это вовсе не панацея для решения всех проблем Ближнего Востока, можно было убедиться еще за несколько лет до начала «арабской весны». В 2006 году в Палестине прошли первые свободные парламентские выборы. Эксперты предупреждали, что ничем хорошим это волеизъявление не закончится. Однако администрация Джорджа Буша-младшего, свято верившего в универсальность норм, привычных американскому обществу, настояла на проведении выборов. Победу на них одержало движение ХАМАС, отрицающее право Израиля на существование и признанное США и Евросоюзом террористической организацией.

Формально придраться было не к чему. Залогом успеха ХАМАС стали не подтасовки и фальсификации. Избиратели отдали голоса за радикалов, поскольку смертельно устали от некомпетентности и коррумпированности управлявшей Палестиной с 1996 года относительно умеренной партии ФАТХ. Однако такой выбор палестинцев Запад счел неправильным. Несмотря на то что именно западные страны (в первую очередь, США) настаивали на проведении голосования, признать его итоги и начать диалог с победителями они отказались. Так что результатом первых и пока последних палестинских выборов стал конфликт внутри самой автономии (помириться ФАТХ и ХАМАС смогли лишь недавно) и блокада со стороны стран Запада.

Есть у революции начало

«Арабская весна» началась в Тунисе. 17 декабря 2010 года доведенный до отчаяния чиновничьим произволом торговец Мохаммед Буазизи совершил публичное самосожжение. Это событие всколыхнуло тунисское общество. Уже через неделю в родном городе Буазизи в результате беспорядков был разгромлен полицейский участок и офис правящей партии. Вскоре подобные волнения накрыли всю страну. А менее чем через месяц в Тунисе сменилась власть. Продолжавшаяся 24 года эпоха правления президента Бен Али закончилась, а сам он бежал за границу.

В стране начались долгожданные демократические преобразования. Осенью 2011 года состоялись первые свободные выборы. Победу на них, получив 40 процентов голосов избирателей, одержала исламистская партия «Ан-Нахда» («Возрождение»). Пост премьер-министра достался генсеку партии Хамади Джебали. И это при том, что до «арабской весны» исламисты серьезного политического веса в Тунисе не имели, а многие их лидеры находились в тюрьме или эмиграции.

«Ан-Нахда» позиционируется как партия умеренная. Своей ролевой моделью ее лидеры видят турецкую «Партию справедливости и развития». Поэтому немедленной и радикальной исламизацией Туниса, придя к власти, «Ан-Нахда» заниматься не стала. Впоследствии ее больше критиковали за коррумпированность и управленческие просчеты, чем за попытки заставить всю страну жить по нормам шариата. «Они провалились, решая проблемы экономики, безопасности и повышения уровня жизни», — констатировал депутат от партии «Нида Тунс» (Nidaa Tounes) Хамаис Кссила.

Но приход к власти умеренных исламистов развязал руки радикалам. Почувствовав вкус свободы, салафиты начали оскорблять на улицах по-европейски одетых женщин, громить выставки современного искусства и магазины, торгующие спиртным. Со временем они приступили и к политическому террору, направленному как против конкретных политиков, так и против туристических объектов. Самой известной жертвой радикалов стал «левак» Шокри Белаид, резко критиковавший «Ан-Нахду». За свою активность он поплатился жизнью — неизвестные застрелили его на пороге дома. На похороны Белаида пришли более миллиона человек, а его смерть спровоцировала массовые беспорядки и отставку правительства исламистов.

Но, Тунис — особый случай. Это государство — одно из самых вестернизированных в регионе. В наследство от колониального периода Тунису осталось не только умение производить неплохое вино, но и традиция вести некоторые предметы в учебных заведениях на французском языке. Вообще, образованию местные власти уделяли много внимания. Рассудив, что страна, не имеющая запасов полезных ископаемых и экспортирующая преимущественно оливковое масло, должна выделяться чем-то иным, они сделали ставку на развитие человеческого капитала. Именно эти хорошо образованные, владеющие иностранными языками молодые люди сначала свергли Бен Али, а затем выступили против исламистов. Но в соседних странах ситуация была другой.

Чисто по-братски

Египет, безусловно, региональный лидер. Поэтому свержение правившего страной 20 лет Хосни Мубарака стало центральным событием «арабской весны».

Как и в Тунисе, костяк протестующих на площади Тахрир составили молодые и образованные люди. При этом главная оппозиционная сила страны — «Братья-мусульмане» — была на вторых ролях. Однако со временем оказалось, что именно «братья» стали главными выгодополучателями падения прежней власти. На парламентских выборах в конце 2011 года созданная ими «Партия свободы и справедливости» одержала победу и получила почти половину мест в парламенте. А в следующем году кандидат от «братьев» Мухаммед Мурси стал президентом.

Приход к власти исламистов многих напугал как в самом Египте, так и за его пределами. По началу «братья» постарались развеять эти опасения, заявляя, что ислам не является антонимом демократии. Но их дальнейшая политика показала, что страхи были не напрасны.

Во внешней политике Мурси почти сразу же после своего избрания устроил настоящий скандал, сказав, что неплохо было бы пересмотреть Кэмп-Дэвидский договор. На фоне потепления отношений Каира и Тегерана это заявление заставило напрячься политиков как в Израиле, так и в США. Впрочем, американцы быстро напомнили, что за соблюдение Кэмп-Дэвидских соглашений Египет ежегодно получает от Соединенных Штатов почти полтора миллиарда долларов. Сумма существенная, особенно если учесть, что туристический поток в страну пирамид после свержения Мубарака стал мелеть. К моменту избрания Мурси количество путешественников из одной только России уменьшилось на треть. Их отпугивали разговоры о запрете в стране алкоголя, открытых купальных костюмов и введении других норм шариата. Между тем туризм был едва ли не главной статьей доходов Египта.

Материалы по теме:

«Братья-мусульмане» могут террором отпугнуть туристов»Востоковед Георгий Мирский рассказал «Ленте.ру» о том, что ждет Египет при новом президенте

1 июня 2014

Итог закономерен: до революции рост экономики страны составлял в среднем пять процентов в год. В 2012 году ВВП увеличился лишь на 2,2 процента. При этом за год правления Мурси внешний долг Египта вырос с 35 до 43 миллиардов долларов. За тот же период объем золотовалютных резервов страны сократился с 15 до 12 миллиардов (для сравнения: при Мубараке они составляли 36 миллиардов).

В социальной сфере дела обстояли не лучше. В стране начались конфликты на религиозной почве. Их главной жертвой стали христиане-копты. Нередко погромы заканчивались гибелью людей и поджогами христианских храмов. Сотни тысяч коптов за время правления «Братьев-мусульман» покинули Египет.

При этом далеко не все мусульмане были в восторге от политики «братьев». Салафиты (политическое крыло — партия «Ан-Нур») обвиняли их в недостаточной радикальности. При этом салафитов поддерживала Саудовская Аравия, а спонсором «Братьев-мусульман» выступал Катар. Конкуренция этих двух монархий не добавляла стабильности Египту.

Настроить против себя Мурси и «Братьям-мусульманам» удалось даже такую социальную группу, как футбольные фанаты. Поводом для конфликта стал приговор, вынесенный каирским судом по делу о побоище в Порт-Саиде. Во время матча между местным клубом «Аль-Масри» и каирским «Аль-Ахли» началась драка, в которой погибли более 70 человек. Слушания по этому делу проходили в Каире, что дало повод портсаидцам сразу заговорить, что решение будет пристрастным. Их худшие опасения оправдались, когда 21 болельщик «Аль-Масри» был приговорен к смертной казни, а еще пятеро — к пожизненному заключению. Казалось бы, столичные фанаты должны ликовать. Но оказалось, что и их вердикт привел в ярость, поскольку 28 подсудимых, включая семерых полицейских, были оправданы. В итоге беспорядки начались в обоих городах. В Каире местные фанаты громили полицейские участки, а болельщики «Аль-Масри» попытались заблокировать движение кораблей по Суэцкому каналу. Навести порядок удалось только благодаря вмешательству армии.

После этого эксперты стали все громче говорить, что переход власти в руки военных — лучший сценарий для Египта. Именно это и произошло спустя пару месяцев. К тому моменту недовольство Мурси уже вывело на улицы городов сотни тысяч демонстрантов. В итоге министр обороны генерал Абдель-Фаттах ас-Сисси сместил президента, объявил «Братьев-мусульман» вне закона, а позднее сам стал главой государства.

Революция в Египте совершила полный круг. Военные вернули себе статус главной политической силы страны, «братья» вновь оказались в подполье, а демократические процедуры стали опять восприниматься скорее как формальность, а не как реальный политический инструмент. Правда, цена у всего этого оказалась крайне высокой — чего стоил приход к власти «Братьев-мусульман» египетской экономике, уже было сказано выше.

Прививка от исламизма

Схожим, хотя и менее драматичным, образом дела обстояли в Марокко. Там после начала манифестаций король пообещал провести реформы, а на последовавших за этим парламентских выборах победили исламисты.

Исключением на этом фоне выглядит Алжир. Когда Магриб накрыла «арабская весна», местные власти сначала отменили действовавший 19 лет режим чрезвычайного положения, а потом провели выборы. Победителем на них стал правящий «Фронт национального освобождения», получивший в 462-местном парламенте 220 кресел. Еще 68 мандатов достались его союзнику — «Национальному демократическому объединению». Коалиция трех исламистских партий «Зеленый Алжир» пришла лишь третьей, получив в парламенте 48 мест.

Почему алжирцы не стали голосовать за исламистов? Потому что однажды уже это сделали. В 1991 на выборах в парламент победил «Исламский фронт спасения». Военные, посчитав, что светские устои государства в опасности, ввели в стране режим ЧП. Ответом стала волна террора. Фактически после этого на протяжении одиннадцати лет Алжир находился в состоянии гражданской войны, унесшей до 200 тысяч жизней. За это время граждане успели хорошо понять, кто такие исламисты и чего от них можно ждать. Именно это, судя по всему, и стало своеобразной прививкой от исламизма.