Возвращение в игру Почему Иран заговорил о контрсанкциях против Европы

На минувшей неделе духовный лидер Ирана аятолла Али Хаменеи пригрозил западным странам ответными санкциями. В частности, ограничить экспорт нефти и газа из страны, «если Иран сочтет это необходимым». В реальности рычагов для серьезных контрсанкций, сравнимых хотя бы с российским ограничением импорта продовольствия, у Ирана нет. Зато есть возможность предложить Западу не кнут, а пряник.

Заявления Хаменеи пробудили воспоминания об арабском нефтяном эмбарго 1973 года. Не исключено, что и сам иранский духовный лидер держал в уме эти события. Эффект от ограничения поставок нефти на мировой рынок был сокрушающим: цены на черное золото взлетели в несколько раз, возник дефицит бензина, разогналась инфляция. Все это привело к масштабному кризису, уничтожившему, как считают некоторые историки, экономическую модель, по которой страны Запада развивались с 1930-х годов.

Такие ассоциации на Западе не особо приятны, особенно для людей старшего поколения, на что, вероятно, в Тегеране и рассчитывали. Иран долго находился в политической изоляции, а в 2012 году получил новый болезненный удар от США и Европы, введших санкции на поставки иранской нефти. Это вызвало тяжелый экономический кризис в Исламской Республике, поскольку полностью заместить европейских потребителей так и не удалось.

Какие бы ассоциации ни возникали, нынешняя ситуация категорически отличается от 1970-х годов. Во-первых, арабские производители действовали согласованно, а Иран сейчас один: сложно представить, что кто-то поддержит Тегеран в его стремлении ограничить поставки. Во-вторых, цены на нефть низкие и большинство производителей, наоборот, стремятся качать черное золото как можно активнее, чтобы не потерять долю на рынке (во всяком случае, со стороны Саудовской Аравии такая версия подается как официальная). В-третьих, Иран крайне зависим от экспорта углеводородов. Около половины государственного бюджета (25 миллиардов долларов на 2015 год) приходится на выручку от нефти. В данных обстоятельствах вводить дополнительные ограничения, да еще и при такой сложной ценовой конъюнктуре, — самоубийственно. Тегеран пытался уговорить пойти на это других участников ОПЕК, но безуспешно.

Наконец, самое главное: после введения санкций поставки Ирана в Европу упали до нуля. Практически вся иранская нефть идет в страны Южной и Восточной Азии. Они считаются партнерами Исламской Республики, и невозможно вообразить, чтобы Иран предпринял подобные недружелюбные действия в отношении Индии или Китая, потребляющих львиную долю иранского нефтяного экспорта, в прошлом году составившего около полутора миллионов баррелей в сутки.

Тем не менее говорить, что угроза Хаменеи — полный блеф, все же не стоит. Иран чрезвычайно богат природным газом. По объему доказанных запасов (около 40 триллионов кубометров) он на втором месте в мире после России. Правда, разрабатываются месторождения пока плохо. Иран экспортирует свой газ по трубопроводу в Турцию, но при этом сам закупает топливо в Туркмении. Мощностей по выработке и экспорту сжиженного природного газа (СПГ), который пользуется огромным спросом в Азии, в Исламской Республике, опять-таки, нет.

То, о чем говорил Хаменеи, скорее касается не ближайших месяцев, а довольно отдаленного будущего. И имеет отношение к «большой газовой игре», в которой сейчас участвуют ЕС, Россия и другие страны Евразии. Совсем недавно из-за несогласия с Третьим энергопакетом Евросоюза Россия отменила строительство «Южного потока». Это решение произвело эффект разорвавшейся бомбы: ведь казалось, что все уже «на мази», а споры вокруг условий строительства и эксплуатации — не более чем тактические пикировки. Однако на смену «Южному потоку» пришел «Турецкий», вопрос снабжения балканских и центральноевропейских стран повис в воздухе, а проблема независимости Европы от России в сфере энергетики вновь оказалась в центре внимания.

Несколько лет назад «Южный поток» для Европы еще не считался приоритетным проектом. Тогда на слуху было название Nabucco. В 2009 году Болгария и Румыния даже приступили к строительству этого трубопровода, хотя на тот момент даже маршрут его еще не проложили. Самое же главное, что не был определен поставщик. Возможности Азербайджана невелики. Туркмения долго заигрывала с Nabucco, но, видя нерешительность европейцев, переориентировалась на Китай. В итоге все планы рухнули.

Сейчас они возрождаются. Вице-президент Еврокомиссии по энергетическим вопросам Марьян Шефчович на днях заявил, что Европа уже устала каждую зиму волноваться, получит ли газ в самые холода. Он также пообещал, что ЕС не повторит ошибок, совершенных при подготовке Nabucco. Речь шла о спорах и несогласии среди самих европейцев. Споры, кстати, никуда не делись, но в данный момент это не так важно. Важнее наличие стабильных и надежных поставщиков.

А тут положение дел за пять лет почти не изменилось. Азербайджан по-прежнему не способен утолить газовый голод Европы. Туркмения все больше завязывается на Китай: к 2020 году объем газа, поставляемый по среднеазиатскому трубопроводу, вырастет более чем на 40 процентов, причем изобилия свободных производственных мощностей в закаспийском государстве не наблюдается. Про арабские страны, с учетом войны в Сирии, говорить и вовсе не приходится.

И на первый план выходит Иран, который в теории может загрузить газом с полдюжины трубопроводов вроде Nabucco. Все, что нужно, — стабильные инвестиции в национальный газодобывающий сектор, и европейские компании вполне на это способны. Однако санкции никто пока не отменял, да и в целом отношения Ирана с ЕС сильно ухудшились из-за ядерной программы Исламской Республики.

Причем политическая ситуация еще больше запуталась. Иран, с одной стороны, является естественным союзником США и Европы против ИГИЛ, усиление которого никого не радует. В то же время Тегеран продолжает поддерживать Башара Асада и «Хезболлу». Ну и иранский атом — мирный или нет — остается всеобщим пугалом.

Президент США Барак Обама с 2013 года пытался сблизиться с Ираном, воспользовавшись приходом к власти Хасана Рухани, сменившего несговорчивого Махмуда Ахмадинежада. Однако конгресс, недовольный слишком мягкой линией администрации в этом направлении, начал вставлять ей палки в колеса и пошел на конфронтацию с Исламской Республикой. Сенатский комитет по международным делам в январе принял постановление, ужесточающее санкции против Ирана. Обама обещал наложить на него вето в случае прохождения через Конгресс, но при любом раскладе вопрос ослабления санкций на повестке дня не стоит. В то же время ЕС не обнаружил признаков самостоятельной политики в иранском направлении.

Таким образом, выступление Хаменеи можно трактовать скорее не как угрозу, а как предложение европейцам: вы снимаете или ослабляете санкции — мы попробуем обеспечить вас газом. При активном участии европейских инвесторов и поставщиков оборудования, естественно. И в этом качестве «ястребиная» позиция Тегерана имеет смысл. Благо что энергетический потенциал Ирана остается по-прежнему практически неисчерпаемым.