Почему Россия не Бразилия Бразильский экономист Педро Росси и российский политолог Татьяна Ворожейкина о сходстве и различиях между нашими странами

В библиотеке имени Достоевского при поддержке Фонда Эберта (Германия) и Фонда Гайдара (Россия) состоялась совместная лекция профессора Университета Кампинас (Бразилия) Педро Росси и российского политолога Татьяны Ворожейкиной «Опыт Бразилии по выходу из кризиса. Какие уроки может извлечь Россия?» «Лента.ру» записала основные тезисы их выступлений.

Бразилия в XX веке

В самом начале лекции Педро Росси рассказал аудитории о том, как развивалась бразильская экономика в прошедшем столетии.

До начала 1930-х годов Бразилия была преимущественно аграрной страной, ориентированной на экспорт кофе. Экономика была отсталой, фактически не было полноценного внутреннего рынка и собственной промышленности. После начала в 1929 году Великой депрессии и революции 1930 года в Бразилии началась индустриализация. В отличие от Советского Союза, она проводилась не только в тяжелом машиностроении, но и в текстильной промышленности и в сфере производства потребительских товаров. Параллельно с индустриализацией было разработано и внедрено прогрессивное по тем временам трудовое законодательство, которое в общих чертах действовало до конца 1950-х годов. Этот период истории страны в Бразилии получил название «Эры Варгаса» (Жетулиу Варгас был президентом Бразилии в 1930-1945 и 1951-1954 годах — прим. «Ленты.ру»).

В 1964 году в стране произошел военный переворот. Социальные завоевания предыдущих лет в годы военной диктатуры, которая продолжалась до 1985 года, были существенно пересмотрены. Были сокращены расходы на оплату труда, запрещены забастовки и демонстрации. За счет этого, а также благодаря притоку внешних кредитов и иностранных инвестиций (главным образом из США) с конца 1960-х годов в Бразилии начался экономический рост, темпы которого в то время были одними из самых высоких в мире. В конце 1970-х годов Бразилия уверенно опережала Южную Корею по темпам роста промышленности и технологической модернизации. И хотя в годы военной диктатуры экономика развивалась очень динамично, во многом это достигалось за счет ущемления экономических, социальных и политических прав трудящихся.

Но к началу 1980-х годов эта модель развития себя исчерпала, поскольку изменение денежно-кредитной политики США больно ударило по бразильской экономике, тесно завязанной на американские инвестиции и кредиты. Это совпало с переменами в политической жизни страны. С середины 1970-х годов военным пришлось пойти на некоторую либерализацию политической системы Бразилии, а в 1985 году они были вынуждены окончательно передать власть гражданскому правительству.

В начале 1990-х годов страна переживала политические и экономические потрясения. Чтобы обуздать гиперинфляцию, министр финансов, а затем и президент Бразилии Фернанду Энрики Кардозу сделал ставку на неолиберальную модель развития. Основные усилия были сосредоточены на стабилизации финансовой системы страны и сокращении инфляции, наращивании конкурентоспособности промышленности и ее модернизации, преодолении технологического отставания. Эти меры хоть и оздоровили экономику, но сопровождались усилением безработицы и снижением производительности труда. К началу нулевых годов и эта политика стала пробуксовывать. В 2003 году после очередных выборов к власти пришла левоцентристская коалиция во главе с новым президентом Луисом Инасиу Лула да Силва, правившим страной до 2011 года.

Нулевые годы Бразилии

После исторического экскурса разговор перешел в дискуссию. Педро Росси признался, что придерживается социал-демократических взглядов и является сторонником той распределительной модели развития, которая реализовывалась в стране с 2003 года. Он напомнил собравшимся, что главные проблемы Бразилии — массовая нищета и огромное социальное расслоение, которые достались ей по наследству с колониальных времен. Поэтому борьбу с этими явлениями президент Лула да Силва в 2003 году объявил своими главными задачами.

Его политика в этом направлении оказалась очень успешной, с 1994 по 2010 год уровень бедности в Бразилии упал почти на 70 процентов, причем около половины от этого падения пришлось именно на годы президентства Лулы да Силвы. Удалось также резко снизить уровень социального неравенства. Благодаря политике стимулирования спроса в стране увеличилось внутреннее потребление и выросла производительность труда. При этом активно развивалась промышленность, особенно авто- и машиностроение.

В ответном выступлении Татьяна Ворожейкина заметила, что считает неверным возводить в абсолют какую-либо идеологическую концепцию для определения пути развития страны. По ее мнению, опыт многих стран мира, в том числе России и Бразилии, показывает, что на определенных этапах развития общества любая модель имеет как преимущества, так и недостатки.

Она напомнила аудитории, что позитивные социально-экономические изменения в годы правления Лулы да Силвы стали возможны только потому, что он продолжил неолиберальный экономический курс, начатый в 1990-е годы предыдущим правоцентристским правительством Фернандо Энрике Кардозу. В Бразилии в нулевые годы в президентство Лулы да Сильвы возник своеобразный «круг благодати», при котором относительно высокие темпы экономического роста сочетались с активной перераспределительной политикой правительства. Ворожейкина подчеркнула, что эта политика вместе с борьбой с бедностью проходила на фоне сохранения либерального макроэкономического курса, который включал сохранение плавающего обменного курса, контроль над доходами и расходами бюджета, а также контроль над инфляцией.

Как пояснил Педро Росси, благодаря грамотным действиям правительства Бразилия сравнительно легко пережила мировой финансовый кризис 2008-2009 годов. Власти не стали сокращать социальные расходы, а некоторые отрасли промышленности (например, автомобилестроение) даже получили налоговые льготы. Бразильское правительство удержало под контролем рынок деривативов (производных финансовых инструментов) и рынок капиталов, благодаря чему удалось не допустить бегства инвестиций из страны.

Но после 2011 года возможности прежнего экономического курса были исчерпаны. Некоторые отрасли промышленности, особенно обувная и текстильная, стали испытывать натиск со стороны китайского импорта. Стали проявляться симптомы «голландской болезни», что привело к росту импорта.

Росси полагает, что для продолжения реализации социальных программ нынешнему президенту страны Дилме Русеф следует увеличить государственные инвестиции в экономику. Сейчас, по его мнению, бразильским властям нужно отказаться от неолиберальных подходов в макроэкономике (особенно в банковском секторе), которых придерживалось правительство Лулы да Силвы в нулевые годы.

На это Татьяна Ворожейкина возразила, что такие рецепты вредны для бразильской экономики, поскольку они могут разрушить то хрупкое экономическое равновесие, которое возникло в стране в 1990-е и в нулевые годы. Она напомнила, что подобные меры способны в очередной раз раскрутить в стране маховик инфляции, который в первую очередь ударит по беднейшим слоям населения. Это может вновь усилить социальное неравенство и свести к нулю все предыдущие успехи социально-экономической политики.

Порок бедности и война фавелам

По мнению профессора Росси, одним из главных достижений социально-экономической политики президента Лулы да Силвы стала программа Bolsa Família («Семейный кошелек»), в ходе которой около 12 миллионов беднейших семей получили выплаты при условии, что их дети посещают школы и делают медицинские прививки.

Ворожейкина согласилась с этим и добавила, что благодаря этой программе миллионы бразильских бедняков получили возможность выбраться из замкнутого круга воспроизводства наследственной нищеты. Раньше поколенческая бедность сильно препятствовала росту квалификации рабочей силы в стране, поскольку детям бедных родителей приходилось бросать школу, чтобы заработать для семьи деньги. По причине низкого уровня образования они не могли претендовать на более высокие зарплаты и не имели шанса повысить свою квалификацию, а, соответственно, их детей ждала подобная же судьба.

Целевые социальные программы сочетались в Бразилии с ростом минимальной заработной платы, с выводом из тени неформальной занятости, с обеспечением доступа к банковскому кредиту для тех слоев населения, которые никогда раньше не держали в руках банковские карты. Все эти меры привели к резкому росту потребительского рынка, что в свою очередь еще сильнее стимулировало дальнейший экономический рост.

В результате коэффициент Джини (показатель, определяющий неравенство в доходах — прим. «Ленты.ру») в Бразилии снизился с 60 процентов в 2001 году до 52,7 процента в 2012-м. Доля людей, проживающих ниже международного стандарта бедности (чьи доходы в день не превышают 2 долларов США), за период правления Лулы да Силвы сократилась с 21,3 процента в 2002 году до 6,3 процента в 2012-м.

Но, как считает Росси, борьба с бедностью в Бразилии привела к серьезным социальным сдвигам в обществе, к которым оно еще не вполне готово. Стремительно вырос средний класс, который стал наращивать потребление и теперь предъявляет спрос на качественное образование и медицину. Это требует увеличения налогов, что не устраивает богатые слои населения, из которых и состоит почти вся политическая и экономическая элита страны. Эти противоречия уже привели в последние годы к политическим потрясениям в стране, которые рискуют перерасти в полноценный политический кризис.

Ворожейкина добавила, что именно те слои населения, которые больше всех выиграли от политики Лулы да Силвы в нулевые годы, теперь требуют от властей не только сокращения неравенства в личном потреблении, но и уменьшения неравенства в других его проявлениях: в жилищных условиях, в доступе к водоснабжению и канализации, к здравоохранению и образованию. Эти люди и составили ядро протестного движения, охватившего Бразилию в июне 2013 года. Оно было направлено против огромных расходов на проведение Чемпионата мира по футболу в ущерб программам социального развития.

Бразилия и Россия: успехи и неудачи

Отвечая на вопрос из зала о сходстве и различиях между нашими странами, Татьяна Ворожейкина сказала, что различий намного больше.

Она напомнила, что в нулевые годы темпы роста в России были выше, чем в Бразилии, но социальное расслоение общества не только не сокращалось, а, наоборот, увеличивалось. По данным Росстата, коэффициент Джини в 2001 году составлял 39,7 процента, а в 2013-м — 41,9 процента. Внутреннее потребление в России в нулевые годы тоже росло, но, в отличие от Бразилии, не благодаря развитию внутреннего производства, а за счет наращивания импорта (до введения санкций против России в 2014 году).

С приходом к власти Путина зависимость экономики России от экспорта нефти и газа постоянно увеличивалась, в то время как Бразилия при Луле да Силве успешно диверсифицировала свой экспорт (основу которого составляют соя, свинина, мясо птицы, железная руда, сталь и с недавнего времени нефть). «Голландская болезнь» и связанное с ней «сырьевое проклятие» (постоянное завышение обменного курса и вследствие этого невыгодность любой несырьевой экономической деятельности) сейчас более характерно именно для России, нежели для Бразилии.

Характерной чертой «сырьевого проклятия» является склонность к установлению авторитарного контроля над доступом к экспортным ресурсам, что и наблюдается в нынешней России, полагает Ворожейкина. Те, кто контролирует политическую власть в России, контролируют и наиболее прибыльные сферы экономики, главными из которых являются добыча нефти и газа.

Благоприятная внешнеэкономическая конъюнктура на товары экспорта в Бразилии была использована для сокращения социального неравенства и в целях развития страны. И если в последние двенадцать лет Бразилия может гордиться своими успехами в области развития социальной инфраструктуры, то в России, наоборот, сейчас происходит ее обвальная деградация, особенно медицины и образования.

Если в Бразилии в нулевые годы удалось вывести из тени неформальную занятость, то в России за этот же период она только усилилась. По данным Росстата, из 80 миллионов экономически активного населения в серой зоне экономики сейчас работает около 20-25 миллионов человек, которые не обеспечены социальными правами и не платят налоги и взносы.

Ворожейкина уверена, что одно из главных достижений Бразилии, несмотря на тяжелое наследие прошлого — это установление и нормальное функционирование с 1985 года демократических институтов государства. И хотя политическая система страны по-прежнему очень коррумпирована и давно назрела ее реформа, нельзя забывать, что все факты коррупции широко освещаются в прессе и тщательно расследуются (чего нельзя сказать о России). Например, последний скандал с «откатами» в государственной нефтяной компании Petrobras, в котором оказались замешаны многие видные политики от правящей коалиции, в том числе главы обеих палат бразильского парламента, чуть было не привел к отставке правительства.

И поэтому, по мнению Ворожейкиной, важнейшим препятствием для развития экономики России является ее нынешняя система власти. На примере Бразилии видно, что гораздо важнее конкретного типа экономических мер является тип государства и его отношения с обществом. Неважно, либеральную или социально-популистскую политику проводит государство. Если оно функционирует не как совокупность публичных институтов, действующих по известным всем и установленным правилам, а как система частной власти, контролирующая политическую сферу и наиболее прибыльные отрасли экономики, то оно все равно способствует искажению экономических отношений, извращению отношений собственности и ухудшению положения наиболее уязвимых и бедных слоев общества.