Расслабься: это Куба! О магическом ритме жизни по другую сторону Атлантики

Что может быть интереснее путешествия? Только захватывающий рассказ о нем. Как выясняется, в запасе у наших читателей есть немало увлекательных историй, которыми они готовы поделиться. Сегодня мы приглашаем вас на Кубу, где побывал Алексей Лисаченко. С нетерпением ждем от вас новых рассказов о чудесных местах, увлекательных путешествиях и невероятных приключениях. «Конкурс путевых заметок» на «Ленте.ру» как раз для таких случаев и придуман.

Говорят, главное в путешествии — удобная обувь. Подходящие ботинки у меня есть. Настоящий гимн глобализации. Логотип американской фирмы. Пакистанская кожа. Сшито в Бангладеш. Куплено в голландском Маастрихте. Пробег по России — километров с тысячу. По Европе, Африке и Центральной Америке — хаживали. Куба на очереди.

— Что-что там главное? — смеются бывалые. — Какая обувь? Глупости! Только не на Кубе. На Кубе главное — спокойствие. Легкость бытия. Расслабься, не дергайся, а главное — не пытайся торопиться.

Я и не дергаюсь. Нет, дергаюсь: в самолете не дали иммиграционную карту. Меня ведь учили бывалые, как ее заполнять. Непременно в двух экземплярах. Первый — пограничникам. Второй — хранить до отъезда, иначе не выпустят. Выходя в зал прилета, нащупываю авторучку. Сейчас придется искать бланк. Заполню в очереди на паспортный контроль — в двух экземплярах, как полагается.

Бланков нет. Нет и очереди.

Человек на входе направляет потоки.

Кубинец? Сюда. Русский? Сюда же, без виз. Румыны? Вон туда. Там все-таки очередь. Стоят, обмахиваясь визами. Мелочь, а приятно. Вот вам — за все таблички «только для граждан ЕС» в ваших аэропортах. Спасибо, Куба!

На паспортном контроле — сплошь молоденькие девушки. Оливковая форма, выразительные глаза, деловитые лица.

— В Африке недавно были?

— А? Нет. Не был.

Остерегаются Эболы.

Смешная камера, похожая на перископ — новая, технологичная.

Красавица смотрит серьезно.

— Поглядите в объектив. Спасибо, проходите.

И никаких бланков.

Выдача багажа — не сразу. Как и предупреждали. Ну и ладно. Не спешу. Получаю удовольствие.

Двинулся транспортер — уже хорошо. И второй — поодаль — тоже двинулся. Если встать в центре зала, видно оба. И далеко до обоих. Подвижные интеллектуальные игры. Угадал транспортер, добежал — получи чемодан. Не добежал — подожди. Он вернется. Чемоданов несколько? Новый раунд!

Вот и мой чемоданчик.

Выход в город. Таможня не обнаружена. Слушайте, кому тут отдать декларацию? Зачем, спрашивается, заполняли? Эй, возьмите кто-нибудь!

А, расслабься…

Останется на память.

— Тебя встретят, — это бывалые. — С табличкой. Там будет написано то-то. Или то-то. Или вообще то-то. Но ты догадаешься.

Я догадался. Хотя и не то-то. И не то-то. И даже не то-то. А просто фамилия. К счастью, моя. Бабушка с табличкой — в желтой жилетке. На бейджике имя — Лурдес. Плюс логотип турфирмы — ко мне никакого отношения не имеющей.

Выясняю.

— Ты не беспокойся. Мы тут помогаем друг другу. Еще туристов встречаю.

Старшее поколение учило русский в школе. Судя по Лурдес — неплохо.

Вот и туристы. Шестеро, из Питера. Что-то сверяют в ваучерах. Сверяемое не сходится:

— Лурдес, тут другой отель!

— Ничего не знаю, вы им позвоните.

— Вам же проще!

— Вечер, много работы. Позвоните. Потом. Без меня.

Поругались. Устали. Пошли к выходу.

«Машин на Кубе мало. Преобладают старые автомобили американского и советского производства». Это в путеводителе.

У аэропорта — желтые такси. Машины китайские. Новые. Лурдес ловит микроавтобус — синий, корейский, чуть помятый. Как раз по нам — восемь мест.

— Далеко ехать?

— Минут сорок.

Заборы, домики, дорога. Промзона. ГАЗы, ЗИЛы, «Жигули», УАЗики, иномарки. Ветер, пасмурно. Челябинск. Только с пальмами.

Сумерки, гостиница. Стеклянные двери. Два швейцара: распахнуть, улыбнуться.

— Почему «Капри»? — это питерцы. — Где «Националь»?

«Националь» — шикарный, пятизвездочный — сияет огнями в конце улочки. Башни, флаги, сад с водопадом. Здесь жил Гагарин. И Черчилль. И американские гангстеры — в 30-е. И Хемингуэй. Отсюда под новый 1959 год бежали с праздничного банкета сторонники Батисты. «Вы платите за историю».

«Капри» — бетонная шестнадцатиэтажка. Для Гаваны — небоскреб. Добротная, но серенькая. Могу понять питерцев. У меня, кстати, бронь тоже вовсе не в «Капри». Просто я больше не дергаюсь.

— У тебя все будет хорошо, — бросает мне Лурдес, как заправская прорицательница, прежде чем улизнуть. «Вы им позвоните», — доносится на прощание. Питерцы в остолбенении. Наверное, им просто забыли сказать: «Расслабьтесь! Это Куба!»

Пуфы, столики. Живая музыка. Коктейли у бара. Сок — из пакета, разбавленный. Ломтик ананаса — вкусный, настоящий. У стен, на диванчиках, иностранцы с ноутбуками: Wi-Fi. Платный, медленный — зато есть. Толпа у стойки: заезд, выезд, бедлам, чемоданы. Дамы за стойкой — полные, обаятельные. «Гретель» — читаю на бейджике старшей.

Брони нет. Показываю бумаги — что имею.

— Не волнуйтесь, устроим.

Гретель куда-то звонит.

— Распишитесь здесь.

Карточка — ключ от номера.

Возвращаюсь — поменять деньги.

Бедлам в разгаре, к стойке не пробиться. Портье помоложе уже покачивает головой: устала.

— Ничего, девочки, прорвемся, — приобнимает ее Гретель. — Вам сколько?

— Сотню. Мелкими.

Курс невыгодный: один к одному. Евро к песо. Специальному, туристическому. Cuba pesos convertibles. CUC. Кук. Настоящих песо турист не увидит. Только для местных. Moneda nacional. Надо будет достать — на сувениры.

Яркие пятерки. Десятки с надписью «революционная энергетика». Мятые трешки.

Питерцы — в холле на чемоданах. Не селят. Звонки, нервы. Сбегали в «Националь». Бронь бронью: мест нет.

— Вас приютить?

— Нас шестеро.

— У меня две двуспалки в номере. Огромные. На восьмерых — если поперек. Надумаете — постучите в 1413-й.

— Ладно.

Где тут кормят? Главный вопрос в любом месте.

Можно в номере. С доставкой. Дорого. Меню на тумбочке: супы, салаты, сэндвичи. Неприличное cacahuetes в прайс-листе минибара. Может ли наш человек есть арахис, узнав, как это будет по-испански?

Не вдохновило.

Ресторана не видно. Ага, в подвале!

Шведский стол. Время позднее: кроме меня, никого. Посетителей. Метрдотелей — тех сразу двое. Все мои.

— Понимаю: отель. И все же: что тут похоже на местную кухню? Первый раз ем на Кубе.

Улыбка. Пауза. Энтузиазм.

— Попробуйте это! И это. И мороженое!

Кролик. Соус великолепен: кисло-сладкий и пряный. Свинина. Фасоль. Рис.

К мороженому выходит повар.

— Вкусно?

— Con gusto! — жест в сторону кролика. — Очень вкусно!

Восторг в глазах, улыбка — белее колпака. Кулинар — как писатель: без признания чахнет. Con mucho gusto!

Чаевые — без жмотства.

Скоро полночь. Темно — здесь. Дома — третий час дня. Гулять? Конечно, гулять! В сотне метров — Малекон. Знаменитая гаванская набережная. Восемь километров ночной жизни. Чуточку боязно, но... это же Куба. Расслабься!

Освещение улицы — дальше, у «Националя». «Капри» не досталось. На черной-черной улице черный-черный человек.

— Эй, друг! Откуда?

— Ruso!

— Травка, выпивка, девочки?

— No interesa.

Тень отстает. «Но интереса» так «но интереса». Не навязываемся.

Ближе к «Националю» — машины у обочин.

— Такси?

— No, gracias.

Не до Малекона же ехать. Вон он, за углом.

Такси очень разные. От 412-го «Москвича», подвязанного проволочками, чтобы не рассыпался, до свежих Hyundai и KIA. Даже «Додж» — совсем новый, вполне американский.

Малекон — передо мной. Только площадь перейти.

Светло, как днем. Фонари. Белые — вдоль Малекона. У «Националя» — мягче, оранжевые. Стены, башни подсвечены. Разрезные силуэты пальм. Не отель — маяк. Остров. Оазис в ночи.

За площадью — белоснежный памятник. Погибшим американским морякам с крейсера «Мэн».

Берег. Променад под белыми лампами. Каменный парапет — серый, ноздреватый — граница света. Берег выгнулся: слева, справа — огни Гаваны. Громада «Националя» за спиной. Кубинский флаг на ветру. Проносящиеся машины. Впереди, за парапетом — тьма: освещенная полоса как-то очень резко кончается. Немного берега — неровного, каменного, едва различимого. И Атлантика. Прохладный ветер, мелкая волна. Одинокий огонек — не то лайнер, не то буровая. Флориды не увидать — далеко.

Вся Гавана — здесь. Сидит, свесив ноги — кто к океану, кто к городу, целуется, рыбачит, поет, пританцовывает, отбивает ритм. Взрослые, дети, молодые, старые, черные, белые, густо смешанные, туристы, местные, пары, семьи, компании, одиночки... Пара из России — под шестьдесят. Держась за руки. Глаза сияют, длинные волосы женщины треплет ветер. В Гаване — как дома: в восьмой раз.

Тележки, торговлишка: еда, напитки. Ром, газировка, кокосы со срезанной маковкой. Многие — со своим, как на пикник.

Спиртное присутствует. Пьяных — нет. Баночка пива на двоих. Полбутылки рома на компанию — для ритма. Мило, чинно, благопристойно. Много гитар. Поют, играют — заслушаться. Шесть парней, пять девушек, три гитары, звонкие барабанные палочки. Встали кружком: танцуют. Дуэт с гитарами — песня на ходу. Километр туда — километр сюда.

Много удочек. У воды — тени рыбаков. Оригинальные поплавки: два надутых презерватива. Большие, белые — в темноте видно. Подсечка: парень в порванных джинсах и черной футболке кого-то тянет. Длинное, серебристое — в пакет. Наживка, заброс. Презервативы — как парус. Ветер уносит наживку далеко-далеко. Идея хороша. Берем на вооружение.

Зевота. Усталость. Пора. Малекон — навсегда!

У отеля двое полицейских в форме — уводят зазывалу. «Травка, девочки, выпивка». Допредлагался.

К дверным ручкам медленно тянутся вялые швейцары: ночь, третий час. Не жду: открываю им дверь. Попросить, что ли чаевые?

В холле нет питерцев. Одолели «Националь»? Вон он, за окном номера — красавец. Не претендую. Мне бы выспаться.

А вид отсюда хорош: четырнадцатый этаж. Окно нараспашку. Запах Гаваны: гудрон и выхлопные газы. Запах Атлантики. Огни. Маяк у гавани — проблесками. Негасимый факел нефтеперерабатывающего завода — вечным огнем.

Машин не стало. Туристы набегались, спят. Местным с утра на работу. Город пуст. Одинокий дяденька с ручной тележкой — посреди улицы. Вывозит от отелей мусорные баки.

В отельных коридорах — приятная кубинская музыка. Громко и круглосуточно. Двери тонкие, деревянные, со щелями. Праздник, который всегда с тобой: хочешь ты того или нет. Три часа ночи, четвертый — а из коридора — что-то местное, зажигательное. Ура местным подушкам: нелепым, тонкой полосочкой — через всю кровать — на двоих. Обмотал голову — и тишина. Смешные «уши» по сторонам. Слипаются веки.

До утра. С улыбкой.

Расслабившись.

Это — Куба!

Итог голосования: «+» 134, «-» 39