Пройтись по доске Про удивительные приключения с отскоком и подскоком

Всякий человек, хоть раз жалевший, что не пошел в математическую спецшколу, знаком с доской Гальтона. Ради гуманитариев посвятим ей пару абзацев.

Это устройство, состоящее из рядов колышков и множества отсеков под ними. Если мы бросим сверху шарик, он попадет на один из колышков первого ряда, отклонится вправо или влево и упадет на следующий ряд. Так он будет скакать, пока колышки не закончатся. Тогда шарик упадет в отсек, находящийся прямо под ним.

Если мы возьмем тысячу шариков, то увидим, что лишь единичные шарики отклонились от своей первоначальной траектории настолько, что теперь ютятся в боковых отсеках. Большая часть не сильно отклонилась от курса и лежит в центральных - если один колышек сбивал их вправо, следующий направлял влево и так далее. Это явление называется "нормальным распределением" и широко используется в теории вероятностей.

Доска Гальтона очень похожа на всю нашу жизнь в целом и на то, что с нами случается, в частности. Обычно гражданина качает из стороны в сторону, но заканчивается все так, как должно было. Отдельные личности, конечно, становятся маргиналами - бомжами или, напротив, миллионерами. Но, повторяю, большинство вышедших из пункта А в пункт Б, поободрав бока о житейские колышки, рано или поздно достигают цели.

56-летний шарик по имени Сергей Мохнаткин, работающий супервайзером в "Империи пиццы", 31 декабря 2009 года переходил доску Гальтона в районе Триумфальной площади. С собой у него была то ли бутылка шампанского и баночка икры, то ли бутылка водки и батон колбасы. В любом случае, траектория предновогодних шариков исследована очень хорошо и ведет прямиком в центральный отсек к друзьям или семье.

Этот год отличался от предыдущих только одним - новой игрой оппозиционно настроенных шаров из боковых отсеков. Обычно она проходит так: несогласные с нормальным распределением приходят в самый центр доски и начинают со всей дури прыгать с колышка на колышек, пока не придет милиция и не водворит их в свой отсек.

В этом вообще суть российской публичной политики - надеяться на новогоднюю ночь со Снегурочкой, зная, что проведешь ее с усатым дядей в форме.

Мохнаткин увидел как раз кульминацию - милиционер взял за шиворот и поволок к милицийскому автобусу некую пожилую женщину. Позднее мы узнаем, что ее зовут Раиса Вавилова и ей 70 лет. Но для нашей истории это имеет второстепенное значение. Главное в том, что Мохнаткин сделал милиционеру замечание, со всего маху ударившись о незапланированный колышек.

Если бы он этого не сделал, то, возможно, дошел бы до пункта Б спокойно. Мы этого не знаем, потому что милиционер, услышав замечание, помог Мохнаткину совершить отскок все в тот же автобус, где стоял еще один колышек.

Говорят, Мохнаткин сломал нос милиционеру. Говорят, в ответ на то, что милиционер начал его душить. Говорят, Мохнаткин добавил правоохранителю пару раз под глаз. В этот момент Мохнаткин довольно далеко ускакал от центра доски. На секунду показалось, что все будет в порядке - его отпустили. Но через некоторое время попросили прийти и арестовали. Дальше скакать было некуда - стенка, стенка, стенка. В "Империи пиццы" он вроде бы тоже больше не работает. Его били, он объявил голодовку. В июне Мохнаткину дали два с половиной года колонии. В августе повторили для тех, кто не расслышал.

Отсек, самый дальний от пунктов А, Б и здравого смысла, определился окончательно. Парки из ФСИН РФ говорят, что в 2009 году в колониях для взрослых томилось 724085 шариков.

В горах одно "апчхи" может двинуть лавину на ближайшее селение. На доске Гальтона, этой строгой сестре пинбола, пара слов способна в три шага откинуть тебя в исправительную колонию.

Это я к тому, что вопроса о том, следовало ли Мохнаткину промолчать или все же надо было вмешаться, не существует. Нашей жизнью управляют случайности, пусть даже это случайные предновогодние слова и поступки. Идя домой на Новый год, не думаешь, что через несколько минут ударишь головой в круглое лицо и услышишь хруст.

Когда перед нами вырастает колышек, мы со всей дури в него врезаемся, отскакиваем и, летя, с замиранием сердца думаем:

А вдруг в этот раз к Снегурочке?