Вопрос знатокам Иван Давыдов об авторских правах на обличение мерзостей жизни

Из раза в раз натыкаюсь на один и тот же упрек, который сводится к евангельскому: "Сие же все было". Почему вы начали возмущаться происходящим именно сейчас? - спрашивают разные люди. От стариков до подростков.

Ну и дальше - в зависимости от вкусов. То содержательные экскурсы в недавнюю историю, а то и вовсе гимн собственным заслугам. Я с 2002 года разоблачаю режим. А я с 2001-го. А я начал, когда вы еще не родились. И режима-то никакого не было. То есть был, но другой. И так далее.

На самом деле, это все увлекает умеренно. Разве что спорящих. Содержательные экскурсы - другое дело.

Вот, например, давать нацболам уголовные сроки за административную хулиганку - давняя российская традиция. И где вы были, - восклицают мудрецы, - когда творился этот беспредел? Почему вы молчали? Почему Мадонна их фамилии у себя на спине не размещала? Почему Пол Маккартни все это игнорировал?

И ведь не поспоришь - все так.

Или - это еще более сильный аргумент, - знатоки тюремного быта, по-настоящему изучающие вопрос, в ответ на возмущение репрессиями и пытками резонно сообщают следующее. То, что кажется нам сейчас ужасом кромешным, - банальность. Тысячи и тысячи рядовых уголовников, совершивших свои преступления или просто подписавших признание ради повышения раскрываемости, проходят через это ежедневно. Вернее сказать, то, что нас ужасает, для них - облегченный режим. Побои, пытки - обыденность, а в поле зрения прессы все это попадает только тогда, когда правоохранителям удается сделать что-то даже по российским меркам из ряда вон выходящее. Вроде пресловутой казанской бутылки из-под шампанского.

Вот это действительно важно. Просто потому, что с точки зрения соблюдения прав разницы между самым прекраснодушным политическим активистом и самым незамысловатым похитителем мобильных телефонов нет и не должно быть. Пока мы это не поймем, у нас вообще нет поводов на что-то здесь надеяться.

И так далее, и так далее, и так далее.

Здесь, - резюмируя критиков, скажем: все всегда было так, и никаких оснований возмущаться творящимся вокруг больше, чем обычно, нет. И весь наш, ваш благородный гнев выглядит немного нелепо. "Много и разнообразно уродовали людей в Московской Руси", - написал на заре еще прошлого века один историк. И с тех пор, между прочим, нравы все-таки смягчились.

Это правда, и это неправда. Правда - потому что да, конечно, режим не вчера озверел, и в последнюю тысячу лет тут не было государства, которое невозможно было бы упрекнуть в увлечениях совершенно людоедских. И за последнюю тысячу, и за последние, ну, например, десять. И все приведенные выше примеры, а также примеры, опущенные ради экономии места - тоже правда.

Но есть нюансы, и они, как водится, важны. Все-таки если в бездны тысячелетий не погружаться, а ограничиться только новейшей историей России, то нынешняя атака на гражданские права беспрецедентна. Между произволом незаконным и произволом, оформляемым законодательно, есть большая разница. Теперь превращение беспредела в законную форму жизни - большая системная работа. В ней пока много хаоса, конечно, но размах все равно впечатляет.

И вы, конечно, можете кривиться презрительно, глядя на одиночные пикеты против пыток, поскольку вчера здесь тоже пытали. Но зато вчера трудно было поверить в возможность появления закона, например, "О допустимости особых мер дознания при раскрытии иностранных и инопланетных заговоров".

А сегодня даже немного удивительно, что нет до сих пор такого законопроекта.

Кроме того, есть еще момент с неписаными правилами игры. Раньше человек, имеющий отношение к миру медиа, мог чувствовать себя в относительной безопасности. Насколько относительной - об этом можете расспросить журналистов, битых арматурой в столице и провинциях, конечно. И тем не менее. Теперь же никаких правил вообще нет. Перед новым беспределом все равны. Я не берусь судить, насколько этот факт подстегивает протестные настроения в среде пишущих и говорящих, но это тоже характеристика новой реальности.

И, кстати, лично мне этот факт кажется позитивным. Равенство всегда лучше неравенства.

Но главное, самое главное: какие выводы должны делаться из всей этой обоснованной критики? Не надо протестовать? Не надо возмущаться? Считать это нормой, традицией, веками или, там, годами освященной? Есть, в общем, такой вопрос к знатокам всего.

Я понимаю, скажем, некоторую ревность, проскакивающую в последнее время в писаниях одного умудренного жизнью и даже тюрьмой революционного старца, которому явно не нравится, что молодые смотрят на молодых, и не он ведет колонны какие-нибудь на штурм непонятно чего. По-человечески - понимаю.

Но большинство-то критиков описанного выше рода не претендуют ведь на позиции вождей и советников, по крайней мере, явно. И если речь не о немедленной постановке памятников ветеранам (среди которых, впрочем, теперь и подростки попадаются), то смысл спора остается невнятным.

Мне кажется, что разборки вокруг авторских прав на обличение свинцовых мерзостей дикой русской и далее по тексту - не самая главная из задач современности. Сейчас просто нужно то, что давно понятно некоторым, сделать важным для многих. Это, и только это, дает шанс на какие-нибудь перемены.

Давайте пока попробуем что-нибудь сделать с происходящим здесь и сейчас. А памятники друг другу потом поставим. Ну, или проклятиями поделимся.