Генератор мифов О Высоцком и безъязыких людях

Меня интересует мнение тридцатилетних. Они находятся в таком культурном зазоре, что это всегда любопытно — детство в СССР, юность и взросление в новой кап-России. На сломе многое пролетело мимо их ушей. Спрашиваю подряд всех друзей и подруг этого возраста: «Кто для вас Высоцкий?»

 — Актер, я его помню по фильмам и по телесъемкам спектаклей, — «Ромео и Джулетта»…. Нет, о — «Гамлет». Точно! И, конечно, «Скала», кино. А, нет — «Вертикаль» оно называлось.

 — Высоцкий? Так я родилась позже, чем он умер. Что я могу про него помнить?

 — «Канатчикова дача», прикольная песенка про психов. Вот остальное — какое-то каэспе.

Люди, выросшие в 70-е, конечно, сказали бы по-другому. Потому что «высоцкий» для них был больше, чем Высоцкий. Он вообще был тогда — и довольно долго, до самой смерти — больше чем реальность. Конечно, убогость и ограниченность культурной реальности тех годов хоть из кого сделает «больше чем Биг-Бен», при каком-то наборе талантов.

Куда ни придешь в те годы, везде люди слушают Высоцкого, цитируют Высоцкого, поют под расстроенную гитару Высоцкого. Он заполнял собой какое-то огромное количество культурных страт, которых недодали обществу. Официальная культура с ее невыносимым пафосом — с одной стороны, и Высоцкий — с другой, со своим пафосом под видом отсутствия пафоса. Но он же дал всем этим безъязыким людям слово, чтобы не корчились в муках. Вот все эти «простые» люди, которые тяжело и много работали от Алушты до Авачи в совершенно диких условиях, — они хотя бы понимали, что все не зря, когда узнавали себя в песнях Высоцкого.

Такая проекция структурировала какие-то группы внутри общества, создавала мифологию: «про альпинистов», «про моряков», «про наших крепких парней и настоящую дружбу», и чтобы про геологов, конечно, и романтику. Но чтобы не КСП. И вроде не блатняк. И вроде не клезмер. И мифы про самого Высоцкого: «он червонец мотал, я его на Экибастузе видал», «а он из наших, из геологов, мы с ним вместе в экспедиции ходили» и прочая смешная чушь. Двойственность самого Высоцкого как раз и отражена в мифах и в его позиционировании на тогдашней сцене.

Для многих его тогдашних поклонников, для которых он — запрещенный певец, за записи которого, наверное, можно пострадать, певец простого народа, то ли подпольный, то ли нет, то ли с зоны, то ли «с Адессы», реальность жизни Высоцкого могла бы оказаться непереносимой. И не зэк он, и не блатной, и не геолог, и не ветеран Брестской крепости, а московский избалованный актер, работающий в модном театре, поездки за границу, гонорары в 3000 процентов от месячной зарплаты геолога, иномарки, жена француженка (ну, сегодня это уже все более-менее поняли, но в 70-х это были сплошь мифы про него), и еврей впридачу.

Можно представить, как плавится мозг у мыслящих посконно и домотканно. То есть Высоцкий как генератор мифов — это отдельный феномен. И мифы не могли не генерировать его. Когда непонятно, где сказка, а где просто вранье. Но что такого? Официальное искусство — вранье, неофициальное — мифология. А сам Высоцкий, который в качестве актера — абсолютно официальный советский продукт, причем не лучшего класса, а в качестве певца и сочинителя текстов — огромный андеграундный пласт культуры, — вот где драматургия. Возможно, так получилось случайно. Хотя бы потому, что никто другой своими словами так не совпадал ни с обычными людьми, ни с академиками, ни с «богэмой», ни с трактористами.

Альтернативные каналы распространения культуры в позднесоветскую эпоху — Высоцкий и рок. Молодежь делилась на тех, кто «Beatles-RollingStones» и кто «Высоцкий». И этот раздел оказался покрепче линии Маннергейма. Для тех, кто влюбился в Beatles, Высоцкий был слишком low-fi, слишком здесь и отсюда. Даже зануда Bob Dylan выглядел рядом с ним приемлемо. Высоцкий и Beatles как мотивация развития альтернативных каналов передачи информации — налетай на темку.

Мне не нравились мои подростки-ровесники, которые слушали Высоцкого. Это казалось мне фальшивым. Ну, что они могли понимать в страданиях девушки из Нагасаки, или в «яякистребитель». Отличная песня, кстати. Но потом только, став постарше, я понял, что не слова слушали. Слушали честный посыл. Совсем не такой, как по телевизору. Энергетику ловили.

То же самое, что заставляло нас цепенеть от голосов Джона-Пола-Джорджа. Ну, не слова же на самом деле слушать.

Каждый в Высоцком находит свое — банальная фраза, как банальна популярность его хитов про баньку и «кони привередливые». Но в массе его текстов есть удивительные находки, которые позволяют многим вполне приличным людям считать его поэтом. Или что у них есть еще там?

Логично изменилось место В. Высоцкого — его стало мало, и будет еще меньше. Новые командиры вряд ли настолько романтичны, геологи разве что. Но от костра и тушенки уже тошнит, а тут еще и этот Владимир Семеныч.

Разнообразие музкультуры — первый враг барда. Рассеянное внимание аудитории. Sic transit gloria mundi, не успев состояться. Потому что тогда был «гнусный совок»? Да нет — от него он вполне все получил, правда, каким-то хитро выкрученным способом. Потому что ограничен потенциал этой баньки с конями? Может быть. Впрочем, есть еще одно объяснение: нашего кумира враги подсадили на наркоту. На этом и завершим наши штудии феномена Владимира Семеновича.