Катастрофа Почему о мертвых или хорошо, или ничего
Разбился самолет. Погибли 224 человека. Из них 25 детей. Полетели погреться на солнышке в Шарм-эль-Шейх и вылетели назад в холодный и пасмурный Питер, загорелые, с кучей ненужных сувениров в чемоданах — вазочки с верблюдами, рогожки с Нефертити, кальяны, упаковки кофе с кардамоном. Гроздьями повалились с небес, рассыпались на фрагменты в радиусе 5 километров. Кричали в панике, выли, молились, замирали в ступоре. Одно утешение — быстрая смерть. Так говорят.
Каждый летал и знает, какую беспомощность чувствуешь в салоне, как примеряешь на себя киношные сцены катастроф, как проговариваешь «Отче наш» или просишь Николая Чудотворца сберечь, спасти при взлете и посадке. Очевидно, что те, кто устроил звериное обсуждалово катастрофы в соцсетях, Чудотворца не вспоминают, запомнили только ветхозаветное «око за око», хотя и пытаются оперировать сугубо религиозными понятиями на своей рептильный манер. Невежественный ведь часто говорит от лица Бога, он мнит себя его представителем, эксклюзивно знающим его волю. «За все надо платить в этом мире, — пишет один мил-человек в своем блоге. — За МН-17, например. […] платит тупорылый народ своими ничтожными жизнями». Или другой залудил опрос: «Хотят ли украинцы, чтобы российский самолет на самом деле разбился?» Предлагает два варианта ответа: «да» и «нет». Голосуйте! «Если самолет разбился, весь мир скажет: так вам и надо — за Донбасс, за "Боинг", за Сирию», — деловито констатирует третий. «Сдохло 200 кацапов в авиакатастрофе и миллион людей этому только рады», — ликует четвертый. «Дохлая русня! Дохлая русня!» — скандирует украинский инет.
Да, не все украинцы. Да, многие сочувствуют. Но как же много ликующих. Тысячи, тысячи постов.
Первую такую подборку публикует в своем блоге Марина Юденич, озаглавив ее «Люди и нелюди», через несколько часов после трагедии. Она ухватывает самое начало кровавой полемической пены, впоследствии разлившейся море-океаном. Вполне себе именитые российские спикеры пускаются в рассуждения о каре Божией, о том, за что и кому это послано. Обычное обращение оппонентов друг к другу в этой полемике — падаль, гнида, тварь, свинья, чтоб вы сдохли, это вас бог покарал, так вам и надо, сдохните все с вашими вонючими детьми. И это все вперемешку с поминальными свечками — на время траура по традиции многие помещают пламя свечи вместо своих хохочущих лиц. Другие, у кого смерть вызывает трепет и сочувствие.
Чего же хотели рукоплескатели? Показать, доказать, что Рок им послушен, что они приручили его, что он действует по их науськиванию. Надо отомстить врагу, вот, пожалуйста, он идет на задание, как наемный убийца.
Но Рок или Фатум (как кому больше нравится) никогда ручным не бывает и непременно карает того, кто много на себя берет. Празднующие смерть собственноручно взвели курок и ткнули дуло себе в голову. Мертвые — не фишки в игре, за ними страшная сила — так считали наши предки, так трактовали многие религии мира, и за этим, как ни странно, правда истории.
Кто они такие, мертвецы, невинные жертвы? Что это за сущности? Для тех, кто говорит о каре Божией, а не для унылых материалистов, места которым в дискуссии вообще не досталось. Увы. Нет ответа. Понятия утеряны, поминальные ритуалы если и соблюдаются, то не осознаются, все это для многих и многих непонятный карнавал самого печального свойства, а мертвое тело — не более чем полцентнера туши, мало чем отличающейся от барашка на рыночном крюке или курицы на магазинном прилавке.
Стоит разобраться в понятиях. Мертвые, усопшие, погибшие, души их — это мощнейший мир, говорит там традиция и древнеегипетская, и древнекитайская, и греко-римская, и славянская. Мертвых ведь намного больше, чем живых. Они сильнее. Они существуют не только в нашей памяти, они существуют где-то еще, в мультиверсумах, отличных от нашего универсума, тайна этих миров не раскрыта, не познана. Ушедшие действуют, влияют на нас, просто мы их не видим. Вся траурная традиция толкует об этом. Мы облачаемся в черное (в лиловое, желтое — в зависимости от культуры), мы говорим тихо, мы не веселимся, опускаем лица к земле именно для того, чтобы не рассердить усопших, не пробудить против себя силы потустороннего мира. Мы стараемся слиться с фоном, быть невидимыми, незаметными, мы не хотим, чтобы усопшие пришли за нами, наказали нас за нашу глупость и наглость, забрали нас с собой. У тех, кто ушел, — своя воля, свой нрав, они могучи, потому что в вечности. Все эти знания из мировой культуры в открытом доступе, открывай книжки, читай, взвешивай свои слова. Иначе не то выходит ликование, не та мишень, не по тем будет удар. «Да ничего они не знают, звери они, скажете вы. — Чего говорить с ними?» Из человеколюбия. Предупредим их. Пусть окстятся. О мертвых или хорошо, или ничего. Именно поэтому. Они могут за себя постоять.
Очевидно, что в этом мифологическом взгляде на мир живых и мертвых есть не только вера, но и древние наблюдения, которые не нам опрокидывать. Потому что нечего нам сказать. Человек боится мертвеца, ему от созерцания растерзанного тела не по себе. Бывает, увидим аварию, и весь день мороз идет по коже. Жутко. Не готовы мы к таким встречам.
Весь наш современный уклад прячет и скрывает смерть, мы живем и не видим ее. Смерть в ее натуральную величину есть великая фигура умолчания, неприличная тема, то, что люди коллективно больше не пытаются обсудить. Массовая культура развлекает через показ постановочной смерти, стирая рефлексию. Смерть — это актер, измазанный красной краской, или цифровой орк, испускающий при попадании в него снаряда крошечную лужицу крови из нулей и единиц. Мы мало видим мертвых, они за стенами моргов, больниц, на полях дальнего боя. В нашей жизни их нет, они где-то там, о них лучше не думать. Наверное, никто из комментаторов катастрофы аэробуса, летевшего из Шарм-эль-Шейха в Санкт-Петербург, не видел трупов в таком количестве, не собирал в пакеты оторванные головы и кисти рук. Похоже, они сражались только в «танчики» и смотрели в лучшем случае Kill Bill.
Цивилизационный провал. Пустота в самой сердцевине миропонимания, которую каждый заполняет по мере сил и желания. Выхолощенная смерть — лишь повод для речи, пропаганды, борьбы с оппонентами. Со всех сторон, без разбора пути. Еще одна атака, еще одно пропагандистское усилие со ссылкой на трагедию с самолетом теперь уже со стороны российских христиан и того, кто прекрасно знает и текст, и контекст загробной жизни. «Меня поразило сообщение о том, что сегодня ночью, празднуя не наш, малопонятный для нас праздник, называемый Хеллоуином, в некоторых ночных клубах и других увеселительных заведениях буйно праздновали этот праздник», — возмущается патриарх Кирилл. Как можно такое себе позволять накануне траура?!
Борьба с европейскими ценностями, борьба с идеологическими врагами превыше всего, враги есть всегда, и не важно, что оранжевые фонарики по преданию должны освещать душам путь в чистилище, а сам праздник отмечается в канун Дня всех святых.
Да успокоит Господь души всех погибших над Синайским полуостровом. Но помолимся еще и за украинские самолеты, за пассажиров и экипажи. За всех ликующих, праздно болтающих, обагряющих руки в крови. Им сейчас особенно нужна помощь Господня.