Здравствуйте, Иван. О проекте подробно рассказано на сайте, его участники изучают – каждый в своей области интересов – языковые перемены, вызванные распространением новых технологий. "Падонковский" сленг не влияет на язык как нечто внешнее или враждебное, это стихийная игра, иногда – поэтическая, с самим языком, в которой заняты некоторые его носители. Как и почему они это делают, другой вопрос, и я попробую обосновать свою точку зрения. Для разработки каких-то мер нужно достичь согласия в трех вопросах: что понимать под грамотностью и как ее измерить, кому грамотное население страны готово доверять в вопросах языковой политики. Пока этого не сделали, советы давать преждевременно.

Дорогой Данила! Начну с последнего вопроса. Чем лучше человек понимает, как строится речь разных носителей языка, тем лучше он "владеет языком". Но овладевает человек чужими языками, а вот родной (или как его теперь чаще называют, материнский) язык, наоборот, с ранних лет владеет нами – сначала как речевые пеленки и постромки, а потом – как дом нашей мысли, чувств, всего нашего "я". Поэтому человек, находящийся во власти какого-то одного сегмента родного языка, может стать жертвой этого своего ограниченного знания. Знать сквернословие нужно всем изучающим русский язык, потому что без него не понять, о чем говорится на просторах страны. О сквернословии как речевой смазке у носителей языка я еще скажу. Мне кажется, это явление – следствие пренебрежения к ребенку в детстве.

Законодательное преследование сквернословия кажется мне опасным двусторонним идиотизмом. Это все равно, что сначала избивать ребенка дома и в школе, а потом подростка сажать в колонию за драчливость.

Сближение интернета и телевидения как совиновников всяких бед русского языка не кажется мне правомерным. У них только монитор (он же экран) похожий. Но телевидение всегда было односторонним средством массового промывания мозгов. Просто первые пятьдесят лет его существования это промывание происходило в жестких нормативных рамках. Дикторы советского телевидения, какую бы ахинею они ни несли, делали это все-таки хорошо поставленными голосами, а просторечие, многообразные говоры в эфир не допускались. Отсюда некая аберрация сознания: некоторым кажется, что правильная, формально грамотная речь дикторов образовывала некое гармоничное единство с жестко отцензурованным содержанием передач. На людей, воспитанных в таких условиях, площадная речь с экрана, которая в "лихие девяностые" и в "глухие нулевые" слилась с речью гопников и с ужимками уличной подтанцовки, действует плохо. С интернетом же все наоборот: среднеобразованный пользователь пришел в Сеть по следам хохмачей-программистов, технарей-программеров, эдаких демиургов рунета, которые росли на собственном жаргоне. А жаргон этот во многом и вовсе позаимствован из английского языка. Но зато со временем сетевое речевое поле стало неизмеримо богаче всего, что мы знали до сих пор.

Дорогой Александр, безграмотное произношение нормой не становится. Оно возникает в обстановке, когда сама языковая норма утратила ценность для большой части населения. Ведь зачем нужна норма? Сам язык – это социальный контроль. Если члены общества перестают соблюдать правила речевого этикета, значит, они перестали признавать авторитеты, которые ранее сообщали им нормы обращения с языком. Вот, собственно, почему вопрос о "порче" языка и Вы, и почти все остальные участники этого разговора ставят в социальной и политической плоскости.

Почему многих раздражает вариативность в языке? Потому что в основе и языкознания, и преподавания языка десятилетиями лежит представление о норме как об эталоне, единственно правильном варианте, и обо всех остальных вариантах как об искажении, более или менее грубом, этой нормы. Но язык социальное явление, а сама идея нормы окрашена политически. Поэтому простой человек, знающий о себе, что он не допущен туда, откуда своими правильными голосами вещают дикторы всесоюзного радио и телевидения, не без гордости и удовольствия нес и несет свое просторечие по жизни, он и не может, и не хочет говорить правильной речью начальничков.

Алейкум салам, дорогой Орхан. Все языки заимствуют что-то друг у друга. Рекордсмен тут – английский, который вобрал в себя десятки тысяч французских, испанских, немецких, латинских, греческих, русских и прочих слов. Богатство русского словаря приросло и тюркизмами, свой "чемодан" русские взяли, например, у персов, "вокзал" – у англичан, а "лобзик" – у немцев. Если бы языки были субъектами, способными отдавать ранее позаимствованное, все они превратились бы в нищих бродяг.

Здравствуйте, Денис!

К своеволию изданий я отношусь спокойно. Конечно, неряшливость, публикационная халтура могут и раздражать и едва ли терпимы в государственных изданиях, существующих на деньги налогоплательщиков. Но в частных газетах они раздражают меня куда меньше, чем унылое внешнее единообразие и бессодержательность внутри. Да, норма требует писать имена с прописной. Но издатель или автор, возможно, и хотят показать читателю, что эта норма им не нравится, что они на своем пятачке ее ломают. Нас с Вами никто не заставляет читать такие издания, а тем более руководствоваться их экзотическими нововведениями. В 1970-е годы люди уже не просто смеялись над заголовками центральных газет, но сочиняли о них анекдоты, и заголовки первых свободных газет демократической России – "Коммерсанта", "Сегодня", "Столицы" – были, в первую очередь, вызывающим и прекрасным даже в своей похабщине разрушением омерзительной традиции цензуры, идеологического оболванивания. Язык не мог миновать эту фазу: в данном случае, когда я говорю "язык", я имею в виду сообщество людей, говорящее на одном языке.

Гастарбайтеры никакому прессингу никого не подвергают, это их самих "прессуют" большие и маленькие начальники, не давая людям жить по-человечески.

Иван Петрович, дорогой, как же давно мы не видались! Вы, наверное, правы, а я вот и не заметил. Отчества мне очень нравятся, это прекрасная, хотя и чуть-чуть слишком патриархальная традиция.

Здравствуйте, Дмитрий! В интернете (например, в блогах) люди общаются разнообразно. Меньшинство – вежливо, иногда даже церемонно, большинство – грубовато, колюче. Как и в реальной жизни – грубых людей обычно больше, чем вежливых. Но молодежь подражает своим авторитетным старшим (мы не всегда знаем, каким именно), поэтому претензии следует предъявлять все же именно старшему поколению – тому самому, которое по большей части и жалуется на порчу языка. На воре шапка горит.

Данила! Вы имеете в виду правила передачи слов одного языка средствами другого языка. Во избежание разночтений, например, Гейне или Хайне, Айвенго или Иванхоэ, переводчики и издатели обычно предлагают своему сообществу не самое формально правильное, а самое удобное и удобопроизносимое написание. Ведь увидев "Манхэттан", носитель русского захочет произнести его с ударением на последнем слоге (как в словах Индостан или Магадан), то есть совсем неправильно. Наконец, есть устоявшиеся ошибочные формы, которые укоренены в языке настолько, что требование привести их в согласие с нормой кажется нам нелепым: например, правильно "братья Гриммы", но говорить будут "братья Гримм", правильно произносить Эс-Ша-А, но говорить будут "сэшэа" или просто "сша". Это называется солецизм – неправильность, признанная нормой.

Дорогая Надежда!

Вам повезло, что учились в хорошей школе, привившей любовь к чтению. Многим другим не повезло, а дальше – покатилось. О школе знаю то же, что было и раньше: есть прекрасные школы и прекрасные словесники, но их не так много, как хотелось бы.

Здравствуйте, господин Амиров!

Плохим знанием русского языка выпускники школ обязаны, главным образом, значительному сокращению чтения художественной литературы. Чтение хороших, захватывающих книг и последующее обсуждение в кругу друзей, семьи – единственное гарантированное средство освоения языка. Если этого нет, все остальное бесполезно.

Вряд ли страны и государства можно оценивать как "умные" или "глупые". Неквалифицированные кадры – да, бывают везде. Ученики, которым не повезло с учителями, тоже бывают. Общество должно находить в себе силы и добиваться ухода со своих постов некомпетентных людей. Пока я почти не встречал словесников, которые могли бы правдоподобно и внятно объяснить школьникам, откуда, например, в современном русском речевом обиходе такой контраст между литературной нормой и реальной повседневной практикой. Почему от школьников требуется хорошая грамотная речь, а какой-нибудь министр или даже премьер-министр может безнаказанно говорить на блатном языке? Дети, в отличие от их родителей, не дураки, и будут мстить за лживость взрослых все более брутально. Но хуже всего пропагандистская ложь, которая надолго застревает в сознании (имею в виду Ваш пример с американцами).

Здравствуйте, Антон!

Контролировать развитие языка можно, по-моему, только условно. Это сам язык – наш контролер. И здесь есть фундаментальная трудность. Правила устанавливаются не по законам логики и не потому, что кому-то так захотелось, а в результате предварительного многолетнего изучения реальной практики авторитетных носителей языка. Сейчас обострилось сразу несколько противоречий между традицией, повседневной практикой и теорией. В советско-русской традиции описательно-научная сторона дела всегда проигрывала и подчинялась предписывающе-идеологической. А с конца 1980-х годов, вместе со свободой слова и, в частности, впервые подаренной желающим свободой исследования языка, стало ясно, что сам реальный современный русский язык недостаточно описан, что целые его пласты, значимые для носителей языка, не зафиксированы ни в каких словарях, что наука социолингвистика принуждена была десятилетиями блеять что-то невразумительное, не называя вещи своими именами. При этом приводились сомнительные доводы: мол, мы говорим о норме литературного языка, а не о каком-то там узусе малограмотной толпы. Это в народном-то рабоче-крестьянском государстве. Но мы-то знаем, что литературный язык 20-го века складывался в условиях цензурного зажима и разбоя. Значит, надо думать не об отсечениях и ограничениях, а о собирании и о новой словарной работе, о том, как объяснить детям в школе, зачем им какая-то норма или культура речи, когда по всем этим видео- и слышиоканалам на них изливается блатняк. Тем временем, конечно, действующая норма никуда не денется, иначе нельзя будет отличить грамотных от неграмотных. Но не стоит забывать, что и неграмотные и малограмотные люди, и носители каких-то местных диалектов и акцентов имеют право любить свою речь, говорить так, как им нравится.

Ваш второй вопрос многогранен. Сегодня в России есть несколько, если угодно, политико-языковых движений. И все они обогащают язык. В том числе, наверное, и своеобразное консервативно-реставративное движение сторонников старой орфографии, которые пытаются внести в живой обиход и то, что, казалось бы, осталось в книжности 18-19 веков. Это движение намного интереснее "падонковской" игры, хоть пока у него совсем немного сторонников. Круг грамотных русских сегодня настолько узок, что любое движение в прошлое языка, прививание вкуса к истории слова – благо. Но и отрицательный, не получивший отклика в народе, опыт А.И. Солженицына с "Русским словарем языкового расширения" сбрасывать со счетов не стоит.

Новые заимствования из тюркских языков, может, и появляются (например, грушевидный стаканчик для чая все чаще называют "армуды" и люди, которые никогда не проводили отпуск в Турции), но это такая капля в море древних тюркизмов в словарном фонде русского языка, что о ней просто смешно говорить.

Дорогой Владимир, на первый вопрос у меня нет даже самого общего ответа, только понимание, что государственные органы образования, само государство как инстанция, отвечающая и за язык, утратили у носителей языка авторитет. ЕГЭ – попытка вернуть этот авторитет, который опирался бы на некую механическую объективность получаемых результатов. Пока у меня нет данных даже для предварительной оценки акции.

Взаимодействие языков, действительно, нарастает. Достаточно упомянуть трехтомный словарь англицизмов в немецком языке. Издатели 145-тысячного Краткого Оксфордского словаря современного английского языка объявляют в предисловии, что составители систематически отслеживают французские, немецкие, русские и испанские заимствования, чтобы вовремя поймать попадание в живой язык каких-нибудь "перестройки", "политбюро" или "силовиков". Но и в России выходят соответствующие словари, причем иногда совсем молодые люди обгоняют старшее поколение: вот в 2003 году в Ростове-на-Дону (тогда еще студентка) Марина Юрьевна Семенова выпустила словарь англицизмов. Это живой, естественный процесс. Язык – это губка, впитывающая историю. В Германии, где книжная культура выше и намного старше, чем в России, выходит множество книг, статей, словарей, в которых разбираются все тонкости проникновения английского (точнее, американского) в современный немецкий язык. При этом риторика борьбы с "денглишем" иногда неприятно напоминает старую советскую пропаганду - "борьбу с космополитизмом" и "борьбу с низкопоклонством перед западом" 1940-х и 1950-х годов. Куда заведет это развитие, сказать очень трудно. Думаю, ничего страшного не произойдет. Сохранился же, обогатившись, греческий язык, хотя говорят на нем раз в двадцать меньше людей, чем на русском.

Что касается "интенсивности развития" языка, то это, может быть, самый трудный вопрос, на который у меня нет готового ответа, а есть материалы для размышления. В чем-то русский уподобился английскому. Наряду с диалектами, есть несколько крупных национальных вариантов английского языка – от американского до южно-африканского (кстати, в английских СМИ вечная тема – жалобы на распространение американизмов). Таков и современный русский, который родной и для большей части жителей России, и для части населения Средней Азии, ну и так далее. Бешеное раздражение у носителей столичных говоров, или литературной нормы, вызывает именно натиск носителей говоров и акцентов. Если бы эти носители говоров и акцентов знали свое место, над ними бы просто посмеивались. Но тут вдруг оказалось, что в новой демократической России движение по социальной лестнице не требует приведения речи в соответствие с нормой. На верху пирамиды (и маленьких пирамидок на местах) оказались люди с лексиконом, речевыми повадками и мимическими ужимками шпаны. Это-то и вызывает отторжение у тех, кто по признаку языка считал себя частью элиты, а теперь вдруг оказался чуть ли не эмигрантом в собственной стране. Как пел в 1980-х Булат Окуджава, "и ходят оккупанты в мой зоомагазин". Такова, если угодно, расплата за то, что русский язык стал мировым. Роспуск Советского Союза в 1991 году сделал Россию центром притяжения огромного числа носителей "другого русского", и на вершине пирамиды культуры и СМИ заметнее носители "другого русского". Но наряду с этим – и впервые в своей истории в таком масштабе – русский язык стал подлинно мировым, он стал носителем нескольких посланий миру и каждому человеку, который на русском думает, говорит, пишет и познает себя и других. Это очень и очень трудное, но и безмерно интересное время для всех носителей русского языка.

Здравствуйте, Валерий! Ныне действующих чиновников поздно заставлять сдавать такой экзамен. Да и вообще, государство, мне кажется, должно только обеспечивать рамочные условия, при которых малограмотный человек не смог бы, например, стать учителем Вашего ребенка. Меру Вашей боли и Вашего стыда за "великий" и "могучий" определяет только одно – готовность лично участвовать в исправлении положения: писать письма в редакции, создать клуб грамотеев и книгочеев, требовать предоставления Вам трибуны на радио или телевидении: ведь и там есть грамотные профессионалы, которых воротит от бекающих и мекающих блатных сослуживцев и начальников.

Нет, дорогой Иван, я не считаю это проблемой. Разумеется, очень много пены. Но она со временем оседает, и в кружке или бокале остается совсем немного пива или шампанского. Пушкин оставил нам для размышления замечательные стихи:

В последнем вкусе туалетом

Заняв ваш любопытный взгляд,

Я мог бы пред ученым светом

Здесь описать его наряд;

Конечно б это было смело,

Описывать мое же дело:

Но панталоны, фрак, жилет,

Всех этих слов на русском нет;

А вижу я, винюсь пред вами,

Что уж и так мой бедный слог

Пестреть гораздо б меньше мог

Иноплеменными словами,

Хоть и заглядывал я встарь

В Академический Словарь.

Смотрите, сколько здесь и иронии, и самоиронии. Для некоторых понятий, и по-русски, и по-английски, есть по два-три слова, но и они не полные синонимы. А вот для других вещей и понятий никаких слов нет. Что делать? А ничего! Перелицевать, создать кальку на своем языке и радоваться очередному новому слову. Тем более, что в приведенной строфе из "Евгения Онегина" некоторые современные носители русского языка с бóльшим трудом разбирают как раз вполне русские слова и обороты, вернее – их связь между собой.

Здравствуйте, Костя. Приведенные Вами слова – оценочные. То, что одни назовут "порчей", другие могут считать "прогрессивным развитием". Для описания перемен в языке эти слова не подходят. На мой вкус, порча языка – это вошедшее в привычку грубое уклонение от смысла слова, навязанное идеологией, промыванием мозгов. Когда, например, политика называют "бескомпромиссным" и думают, что это положительная характеристика, или требуют "беспощадного" отношения к кому-то или к чему-то, то мы имеем дело именно с порчей языка.

Здравствуйте, mecreant!

Думаю, что такой миграции все же не будет. Языков меньше не станет, а вот многоязычных людей станет (и уже становится) больше. Русский язык и сегодня общий для населения бывшего СССР, и его роль не будет снижаться, если Российская Федерация будет в культурно-политическом отношении передовой страной, привлекательной, например, своей системой образования, научными учреждениями, передовой промышленностью, дружелюбием населения к чужакам. Кстати об одном общем языке: об этой безумной идее Н.Я. Марра, да и вообще об эпохе, определившей судьбы советского и российского языкознания, недавно написал интересную книгу В.М. Алпатов. Думаю, что всем, кто интересуется историей языкознания в 20-м веке, стоит прочитать эту книгу.

Дорогой Сергей, спасибо за вопрос! Прежде чем лингвисты начали расшифровывать надписи на бересте, археологи до 1950-х годов попросту выкидывали эту самую бересту, потому что не придавали значения нацарапанному, не замечали, что там – тексты. Это уже значит, что главный фактор в истории языка – история и сохранность материальных носителей, на которых хранятся его, языка, следы и свидетельства. Пока главный носитель – невидимый (память человека и его речевой аппарат) или косвенный (символы, описываемые традиционным образом), мы ничего не знаем о языке, можем только гадать. А появление текстов позволяет начать реконструкцию. Появляются новые носители – бумага, книга, газета. А потом – и способы фиксации устной речи, появляется возможность сравнивать отрывки речи, особенности произношения. Все это приходится сопоставлять с другими данными – от анатомических и генетических до политических, и так строится представление об истории языка. Изобретение письменности было главным событием в истории любого языка. Оно, собственно, и сделало язык языком. Сейчас на перемены в языке влияет то же, что и раньше: соседство с другими, более влиятельными языками; сильный напор техники (музыка, песни, клипы и тому подобное), обилие иноязычных акцентов, утрата одних навыков чтения и приобретение новых, ну и, наконец, распад ранее принятой системы контроля над языком, или языковой политики. Вместе с тем, мне кажется, со временем грамотные носители русского языка будут, благодаря новым технологиям чтения и обучения, с большей легкостью читать более древние тексты, чем теперь. По моим наблюдениям, правда, не подкрепленным статистикой, сейчас историческая глубина хорошего понимания текста на родном языке у русских студентов-филологов не превышает двухсот лет. Этого мало, хотелось бы, чтобы было, как у грамотных немцев или англичан, хотя бы лет триста.

Дорогая Надежда, частично я на эти вопросы ответил выше (смотрите вопросы от Дмитрия Амирова и Кости). Но Вы поставили их в новом ракурсе. Что такое "хороший русский (немецкий, французский) язык", вопрос для меня сложный, поскольку ответ на него целиком зависит от человека, поколения, референтной группы. Я бы сказал, что "хороший язык" – это интуитивное описание такого языка, каким мы мечтали бы общаться с самыми авторитетными для нас и ценимыми нами людьми.

В Германии и Англии постоянно выходят статьи и книги с ламентациями о засилье американского варианта английского языка. Так что российская общественность тут не одинока. Сейчас таких жалоб больше, потому что намного больше просторечия и малограмотных текстов болтается перед глазами, как говорится, на просторах интернета. Молчаливое прежде большинство заговорило, как бог на душу положит. Но это – его право.

Дорогой Александр, да ведь даже и "прессинг" этот несчастный не так плох, как кажется. Слово, кстати, вошло в повседневную речь из хоккейных телевизионных репортажей 70-80-х годов прошлого столетия. О кликах и щелчках. Язык очень богат, и приемлемость слов "клик", "кликать" применительно к действию, которое те описывают в английском языке, обеспечена как раз русскими словами – от "кликать" и особенно "окликнуть" ("коротко позвать повернувшегося к тебе спиной") до "клюнуть" – "клювом или носом попасть в некую точку" и "клякса", ныне забытая, конечно, а в свое время у немцев приобретенная. Иначе говоря, переписанное русскими буквами английское слово гениально вписалось в не существовавшее ранее русское семантическое гнездо. Выступивший в роли цензора русский сетевой народ, мне кажется, принял слово.

Дорогая Антонина, а почему приводит к уничтожению? Мне вот, наоборот, кажется, что кириллица некоторым языкам подходит гораздо больше латиницы. Например, немецкому. Допустим, кто-то начнет писать кириллицей целые тексты на других языках, что в этом плохого? А главное, не могу понять, что именно уничтожается, если написать "Джон", "клипсы", "чипсы" или "кока-кола"? Или Вы имеете в виду "бизнес-ланч" какой-нибудь, образуемый непривычным для русского способом? Буквы, подаренные русскому языку Кириллом и Мефодием, могут взять на зуб почти любое слово. Они – наилучшее доказательство того, что без иностранного влияния вообще ничего бы не было. Вот ведь одни буквы у нас греческие (А, В, К), другие – еврейские (Ш, Ц), третьи специально под русский заточены (Ж). Вся грамматическая номенклатура русская переведена с греческого, причем иногда довольно неуклюже (под чем лежит "подлежащее"? как перевести на понятный русский язык слово "сказуемое"? Любопытно, что эти слова, если их не разобрать с учителем, так и останутся чужими, не понятыми, тупо зазубренными). Да вся культура любого народа – это в основном освоение иностранных влияний.

Законов, защищающих русский язык от иностранного влияния нет и быть не может, потому что русский язык – как все великие языки – весь соткан из иностранных влияний, начиная с азбуки и словаря и кончая системой литературных жанров, и постоянно взаимодействует с другими мировыми языками и культурами.

О, Татьяна, ведь это просто полемический отпор, а не аргумент. К тому же с так называемой подменой тезиса. Вы ведь и не обещали преуспеяния тому, кто станет вдруг правильно говорить по-русски, правда? Из этой фазы разговора, мне кажется, вернуться к исходной точке уже очень трудно: Вы уже назвали особенности речи собеседника погрешностями, и тот воспринял Ваши слова как личный выпад. Чтобы студент-гуманитарий начал, как раньше говорили, работать над собой, грамотная речь должна стать модной, желанной. Грамотная русская речь сегодня – это почти тайное знание, а запретный плод сладок. На этом и стройте Вашу стратегию!

Дорогая госпожа Вибе,

по-моему, бытие с сознанием находятся в отношении курицы с яйцом. Когда куры довольны жизнью, они хорошо несутся, а чем больше яиц, тем больше кур. Почему у популяции появляется потребность в сквернословии? На этот счет мнения людей могут расходиться. Но интуитивно кажется, что в традиционной культуре язык – источник повышенной опасности. Люди не говорят ни того, чего очень хотят, чтобы не сглазить, ни того, чего боятся, чтобы не накаркать. Так вот, в норме самое высокое и самое низменное не обсуждается, табуируется, выносится за скобки. А сквернословие – инстинктивный ответ популяции на пустосвятство, на инфляцию высоких слов, на лживость мнимо чистенького общества. И писатели тут, по-моему, ни при чем, хотя и задевают добрых хороших людей, честно страдающих от сквернословия: лес рубят, щепки летят.

Дорогой Виталий, если считать язык местом встречи нескольких задач человеческого сообщества – познавательной, выразительной и общенческой (коммуникативной), то сама идея нормы возникнет с той же логической неизбежностью, с какой резьба гайки должна соответствовать нарезке болта. Основная трудность тут в том, что любое сравнение хромает, поскольку мы говорим о языке, пользуясь самим языком, как если бы попытались нарезать морковь ножом из моркови. Что нужно сделать, чтобы получилось? Нужно знать, что вот есть более правильная морковь – прочная, из которой можно сделать нож, и есть менее правильная – та, которую можно будет резать. Различая норму и отклонения от нее в речи, мы получаем представление не только о сказанном, но и о сказавшем. По говору или акценту мы можем определить, откуда человек, ну и так далее.

Почему разумные родители требуют, чтобы их дети как можно лучше освоили не просто язык, но именно норму? Потому что хотят, чтобы их потомство могло и поточнее сформулировать, что оно хочет съесть на завтрак, и расслышать в чужих словах чье-то неуемное желание съесть на завтрак их самих.

Требовать грамотности можно и нужно только от того, кто хочет работать на общественном, государственном поприще, преподавать, лечить, руководить, охранять. Грамотность для этих категорий граждан – это минимальный понятный аналог их соответствия положению или должности. Человек, который не претендует на публичные роли, в демократическом государстве вправе сам для себя решать, соблюдает он нормы грамотности или нет. Выбрать желанную для себя будущую социальную роль большинство людей может как раз в школе. В требовании, чтобы все и повсюду говорили договОр, а не дОговор, мне кажется, сидит пренеприятная социальная заноза: сижу тут, понимаешь, с электрической лампочкой в голове, а меня какая-то лучина чадящая жизни учит.

А в блогосфере выступать с какими бы то ни было требованиями, по-моему, нелепо. Не хочешь – не читай.

Насчет "сферического языка". Требование однозначности допустимо в отношениях командир – солдат, диспетчер – пилот. Но им и обычный человеческий язык в некоторых ситуациях не нужен. Во всех остальных отношениях язык – это еще и море недоговоренностей, сложный инструмент самопознания. Даже в жизни одного человека сегодня одно слово может употребляться в одном значении, а спустя несколько лет он сам себе удивляется, не понимает, что хотел тогда сказать.

О сравнительной "мощности" языков. Лет тридцать назад мне довелось прочитать статью президента Сенегала и поэта Леопольда Сенгора, в которой тот сравнивал английский и французский языки как раз на предмет пресловутой мощности. Так вот, хотя английский включает в себя чуть ли не весь французский словарь, "мощность" определяет не богатство словаря вообще, а искусность носителя языка в пользовании своим активным словарем, в синтаксическом богатстве речи и письма, в способности передавать оттенки смысла и создавать новое, в том числе, в способности сформулировать приемлемое для людей социальное предложение. Именно по этому показателю английский язык привлекает к себе носителей других языков: он стал языком современной науки, языком политической теории, методов социального и психологического анализа. Подобную роль еще в начале прошлого века играл в мире немецкий язык. Но у него эту роль отняли национал-социалисты, которым удалось создать муляж философской теории, ложную социальную программу, так что даже прямые наследники великой философской традиции не смогли ничего поделать. Всего за несколько лет сознанию носителей языка была нанесена травма, на выходе из которой немцам как раз очень помог английский язык, не сам по себе, конечно, а как некий фонд ключевых текстов для перевода. Как мы видим, дело не в языке, не в словаре, не в его структуре, а в том, какую сформулированную на этом языке социально-политическую программу выбирают для себя его носители. Понятно, что сам по себе ни один язык не застрахован от перемены социальной функции. Но это отдельная тема.

Здравствуйте, Алексей! Смотря кто и в какой ситуации говорит. Продавщица в магазине не раздражает, шутливое нарочитое обыгрывание этой манеры речи тоже не раздражает. Получается, что... не раздражает! :-)

1. Большое спасибо на добром слове, Николай! Мне кажется, это не сообщество, не группа, а очень разные люди, в свое время усвоившие предписывающий стиль общения. Люди умеют быстро сформулировать рефлексию, но у них отсутствует опыт критической интроспекции. В итоге внешняя новизна толкуется как следствие чьей-то внутренней испорченности. А социология пуризма – это очень интересная тема. Хорошо бы кто-то подхватил ее.

2. Интересная гипотеза "слабых точек". Вообще, словоисказительные действия в блогосфере, в чатах не сводятся только к "падонкам". Если посмотреть на эрративы и литуративы и тому подобные явления в общем контексте с попытками вернуть в обиход старую орфографию, то мы увидим большое желание обновления. Молодые русские не хотят "вертикали власти" в языке, не хотят больше слышать этих дурацких баталий с сакраментальным вопросом, как правильно – договОр или дОговор, в Украине или на Украине. Вот ведь болваны, словно хотят сказать нам "исказители", да знаем мы, знаем, что есть норма, умеем с нею обращаться, но мы ее... перевыполнить хотим. Когда нам надо, мы сказанем вот эдак. Ах, слова "сказанем" нет? Ах, это просторечие и жаргон? Ну, с вами все панятнааа, гражданин, идите-ка отседова лесом. А могут и высоким штилем ответить. Только нынче высокий штиль еще оскорбительней будет. Поэтому деконструкция здесь имеет место, только не народная, а как раз такая, технарски-инженерная и философски-поэтическая.

3. Массовое онлайн-творчество требует меньших усилий, поощряет младшую хорошенькую сестру таланта, к тому же его материал – слово в агрегатном состоянии – оно уже и не письменное, и не устное, и не пиктограмма, а все это вместе, и гораздо податливее, кажется доступным. И все же наиболее яркие изобретения (если это можно так назвать) рождаются в уме – самом виртуальном из пространств. Сеть позволяет им быстрее распространиться. Наверное, она создает особый эффект обратной связи, приводящий пользователей к новой потребности в создании отдельных микромиров для разных фасеток одной личности. В результате каждый блоггер (я знаю, что на Ленте.Ру пишут "блогер", но очень надеюсь на понимание и – в рамках борьбы за вариативность – сохранение второго "г" в этом слове) может вышелушить из себя художника слова или вижуал áртиста. Это грандиозное социальное достижение, хотя оно и не отменяет проблем наркотической зависимости, пандемии аутизма, эксгибиционизма, эсхрофемизма и прочих социо-культурных недугов.

Нет, Марик, еще нет. Это просто Вы попали. В такую компанию.

1. С нейтральными обращениями, в самом деле, есть некоторые трудности, но они обусловлены социально-исторически. Писатель Владимир Солоухин хотел убедить соотечественников обращаться друг к другу "сударь" и "сударыня". Не получилось, как мы знаем. Но это не свойство языка, это носители его несколько поколений подряд так с ним экспериментировали. Дайте срок, и все образуется.

2. Так давайте с этого дня обращаться по имени или по имени-отчеству! Менталитет это ведь не реальность, а только слово, обозначающее некое представление об устойчивых свойствах неких людей. Менталитет – это сидящий в человеке носорог. Так вот, раз Вы замечаете, что Вам мало каких-то обращений, слов, речевых действий, и Вас это задевает, и Вы намерены как-то этому противостять, значит, нету никакой отчужденности, никакой холодности и никакого менталитета.

Дорогая Наталия! Какая бы ни была программа, все в конечном счете зависит от учителей и родителей. Если учитель понимает, что его дело так отвечать на детские "почему?", чтобы ученики сами решали, "как лучше", то и любая программа может быть повернута во благо. Неужели Вы готовы доверить пересмотр программы людям с во-о-от такими тараканами в голове?

1. Здравствуйте, дорогой Славянофил. Спасибо за неожиданный вопрос. Участником международного проекта я стал потому, что меня в него пригласили, собрались там люди, чья работа мне интересна. Что "Центр развития русского языка" это научно-исследовательская организация, я слышу впервые. Мне не близко деление научных проектов на отечественные и международные. Тем более в нашей, совсем недавно открывшейся остальному миру стране. Но если бы не бергенский проект, я бы не познакомился и с замечательными москвичами – писателем и интернет-публицистом Сергеем Кузнецовым, историком культуры и теоретиком СМИ Верой Зверевой. Иначе говоря, проект этот еще и вполне, как Вы бы сказали, отечественный. На первую конференцию из Тарту не приехал, к сожалению, другой наш соотечественник по бывшему СССР, один из пионеров рунета Роман Лейбов, а с ним было бы, небось, еще веселей.

2. В каком смысле русский язык "наш"? Он ведь нам с вами не принадлежит, как английский не принадлежит американцам или англичанам, а немецкий – немцам или австрийцам. Это – общее культурное достояние человечества. Экспансией распространение английского языка назвать трудно. Экспансия – это активное и едва ли не насильственное насаждение языка, английский же люди учат во всем мире, связывая с этим языком доступ к основным ценностям современной цивилизации, да и просто хватаясь за возможность объясниться почти повсюду в мире. По этой же причине именно из английского больше всего заимствований и в современном русском, и в норвежском. Несколько слов о том, почему, например, русскими блогами исследователи из разных стран занимаются все активнее. Ведь иностранные исследователи могут гораздо лучше нашего сравнить наш материал с тем, что делается в соответствующих мирах их родных (материнских) языков. Например, в Институте Восточной Европы Бременского университета издают журнал, он выходит по-английски и по-немецки, уже два выпуска [pdf-файл] которого были посвящены русской блогосфере – языку, литературе, повадкам. Есть международная группа по изучению русской блогосферы в Бохуме. Главную роль в этих проектах играют совсем молодые исследовательницы и исследователи из Германии и Голландии, Эстонии и России, США и Шотландии, которым это интересно потому, что им это интересно. А в поп-культуре я совсем не разбираюсь, и мне трудно судить, что в ней подлинное, а что мнимое.

3. Большое спасибо за ссылку! Книгу обязательно постараюсь прочитать. Мне не совсем понятно выражение "целостность социокультурного и смыслового поля", а тем более "неуязвимость" русской языковой культуры. Ваш вопрос прямо-таки налит глубокой озабоченностью за судьбу языка. Мне бы хотелось Вас успокоить в отношении воздействия на язык "малообразованной рабочей силы". Гастарбайтеров полно во всем мире, большинство таких людей в первом поколении плохо знает язык стран, куда их занесло в поисках работы. Но уже второе поколение, как правило, вполне ассимилируется и по языку мало отличимо от основной массы носителей языка. Конечно, наличие в Вашем городе множества людей, плохо говорящих на Вашем языке, это серьезный источник раздражения, и теперь Вам, конечно, понятнее отношение к носителям русского языка где-нибудь в Эстонии времен советской оккупации.

Здравствуйте, Михаил! Такого справочника я не видел. А вот словари тюремно-лагерного жаргона (например, Д. Бадмаева) как раз видел. И я не уверен, что человек в своих действиях руководствуется "предстоящим наказанием за нарушение норм". А вот сотрудники правоприменительных органов часто как раз не владеют обыкновенной нормой, тем набором основных правил русского языка, которым учат в школе. Как же они могут оценить норму ненормативности? Вы правы, мат – неотъемлемая часть современного русского языка и важная составляющая речевого облика большинства его носителей, в том числе, конечно, и многих сотрудников милиции и прокуратуры. Стало быть, кадров для определения "нормы ненормативности" в стране сейчас нет. А пока задача языковедов не морализировать и причитать, а изучать этот самый ненормативный язык, понимать его природу, цели применения и обстоятельства распространения.

Дорогой Леонтий! Разделяю Ваши чувства и мог бы продолжить список. Но, положа руку на сердце, если у Вас есть доступ к интернету, зачем Вы включаете телевизор?

1. О некоторых причинах широкого притока англицизмов я уже говорил. Поток речи организован хоть и по правилам, но вполне бессознательно. Особенно молодежь говорит, конечно, не так, как ей кто-то велит или внушает, а так, как ей нравится. О речи молодых людей нельзя сказать, что они, мол, "злоупотребляют". Они именно употребляют, а вот злоупотребляют уже взрослые дяди и тети. Что главное в речи подростков? Ее относительная недоступность для подозрительных взрослых. Так было, так будет. За последние пятнадцать-двадцать лет в России опубликованы сотни прекрасных, умных книг, многие из которых были под запретом десятки лет. Увы, некоторые поколения большей части этой украденной у них литературы уже прочитать не смогут: невозможно вместить в несколько лет то, что поступало на книжный (или, скажем, музыкальный) рынок по мере написания и исполнения. Это касается и книг, написанных по-русски, и тех, что перевели с других языков, прежде всего – с английского и американского. А книги – повторюсь – это и до сих пор главная золотая жила языка. Интернет даже усиливает напор этой жилы. Просто на первых порах в глаза бросается пена, взбитая свободой.

1.1. А вы хотите, чтобы молодежь отождествляла себя с немодными угрюмыми нехристями и неудачниками?

1.2. Смеяться над ними. Последствий не будет никаких. Если, конечно, Вы не считаете, что нынешнее состояние экономики и политики это следствие космополитической разнузданности нынешней же молодежи. Но тогда время течет в обратном направлении, и мы вскоре снова окажемся в прошлом. Опять-таки есть повод расслабиться.

2. Составляйте каталог модных иностранных словечек, посылайте его в компетентные органы. Если это поможет закрыть российское телевидение хотя бы на один санитарный день, я – Ваш союзник.

3. Рассказа на букву "П" не читал, с названными Вами группами лично не знаком, но очень им сочувствую: зависть плохое чувство. На самом деле, подозреваю, если англо-саксонские товарищи кому-то завидуют, так это их романские соседи: намного вкуснее готовят. Но, что характерно, готовы делиться.

4. Не знаю.

5. В целом не знаю. Но, чтобы сказать доброе о телевидении, бывают хорошие передачи, например, у Александра Архангельского – по библиотекам возил. Иной раз фильм о давно или недавно ушедших людях покажут. Но это – капля на раскаленный камень.

Dear Zamza,

более удобным, чем что? Высокая культура языка важнее практичности, потому что обладает особой прочностью и не нуждается в электричестве и даже в наличии кабельной связи с США.

Дорогой Олег! Даже если бы я так не считал, закон давно запрещает употребление ненормативной лексики, приравнивая таковое к мелкому хулиганству (ст. 20.1 ч.1 КоАП РФ).

Здравствуйте, Елена!

К сожалению, я не понял про перемещение ударения на первый слог. Есть слова "стакан" и "магазин". Нормативное ударение в именительном падеже множественного числа стакАны, просторечное или шутливое ударение – стаканЫ (я сам так люблю говорить). МагазИн в народе именуется магАзин, а в последнее время также магАз, правда? Так вот, среди кого Вы предлагаете провести ликбез? Большинство носителей русского языка знает, а иногда употребляет оба варианта, в зависимости от обстановки. Конечно, не все знают, чем отличаются друг от друга "вОлки" и "волкИ позорные", хоть это и важное знание. Дорогая Елена, простите, но неужели Вы не замечаете противоречия: с телеэкрана льется малограмотный бубнеж, а Вы ему же, убогому, хотите предложить какие-то "пятиминутки грамотности". Если уж так невмоготу, записывайте такие пятиминутки на ютьюбе или рутьюбе. Сим победите!

В известной степени Вы правы!

Мабуть и "слудет", и проект такой в самом деле существовал, когда Советской России предназначалась участь знаменосицы мировой революции. В 1930-х проект латинизации русского языка был остановлен, а теперь латиница в ходу, причем в нескольких вариантах. И это понятно: русский начинал свое шествие в интернете именно с латиницы, это сейчас в ней нет такой необходимости. Для игры, для искусства ради искусства – отличный материал. Кстати, участник бергенского проекта "Будущее русского языка и новые технологии" Мартин Паулсен как раз исследует, среди прочего, особенности взаимодействия кириллицы и латиницы в русском языке.

Дорогой Alex Tigris, как всякий бред – отличное испытание здравомыслия.

1. Политики высокого ранга и журналисты, которым разрешено выступать по центральным каналам, используют этот язык по двум причинам: они обозначают ядро своей целевой аудитории, выбором языка приглашают остальных присоединиться с этой аудитории, одновременно угрожая тем, кто не приемлет такого разговора. Таким образом, одним высказыванием им удается одновременно обратиться с двумя разными посланиями сразу к трем группам слушателей. Образование не имеет отношения к морали.

2. Блатные жаргонизмы неотъемлемая часть русского языка, как бы мы к этому ни относились. К тому же, как Вы и сами сказали, видные деятели РФ оперируют им весьма активно и даже эффективно. Все это нуждается в серьезном изучении.

Дорогой Евгений, тут есть нюансы, которые всякий раз вносят конкретные поправки и обновляют, а то и обнуляют процесс. Особенность российской ситуации в том, что, в восприятии узкого грамотного среднего класса, как раз "элита" и "низы общества", лингвистически и по социо-культурным и деловым навыкам, похожи как однояйцевые близнецы, какими бы гламурными отдушками ни пользовалась элита, как бы ни старались власти сделать "низы" невидимками. Задача не в том, чтобы научить такую элиту правильно выражаться, а в том, чтобы отказаться от парадигмы, которую Вы невольно сформулировали вот в этом предложении: "Во всех развитых странах неправильно говорящий человек никогда не сможет подняться по социальной лестнице". Это не так. Должно быть равенство всех перед законом, а вот в публично-политической функции необходим ценз терпимости, уважения, нейтральности, нормы, которая и сдерживает – и тех, кого Вы называете "низами" общества, и привыкшую к безнаказанности элиту. Неправильно говорящий человек может и должен жить так и там, где он хочет, и говорить так, как он хочет, его место на социальной лестнице не должно и не может отличаться от места какого-нибудь записного говоруна.

Дорогой господин Вайншток!

Мне кажется, тягой к американизмам русскоговорящие люди выказывают больше здравомыслия, чем неуважения к своему языку. После десятилетий бессмысленного государственного антиамериканизма русские люди увидели настоящую Америку – ее работу, виды деятельности, машины, книги, фильмы, экономические успехи, ее людей и – с удовольствием стали всем этим пользоваться – от долларов, гринов, зеленых и баксов до сенаторов, президентов, белых домов и первых леди. Как язык мог остаться в стороне? Начавшись с Кремля, культ Америки и американского языка дошел до самых глухих окраин. При этом русский язык обкатывает американизмы на свой лад, как когда-то он сделал это с голландскими, французскими или немецкими словами, которые давным-давно никому не режут слух. Ну, кто тут на бутерброды и шлагбаумы, парикмахерские и вокзалы, почту и галстуки? Сейчас мы переживаем, скорее, вторую фазу: носители русского либо останавливаются на какой-то особенно удачной версии (вроде "баксов", про которые уже и анекдоты придумали, или риэлтеров), либо подбирают перевод (например, простая русская электронная почта, несмотря на длину, обходит своих конкурентов – имейл и email).

Дорогой Леонид Андреев! Не знаю, что такое деиндивидуализация населения!

1. Наверное, Вы правы, дорогой Михаил, вот и я побыл не то грузилом, не то поплавком.

2. Некоторые языки пропадают вместе с носителями задолго до того, как кто-то проверил их эффективность. Но в одном Вы точно правы: живые люди дороже языков.

3. Это интересное наблюдение, отчасти подтверждаемое поисковой машиной Ленты.Ру, но не подтверждаемое "пульсом блогосферы" Яндекса.

Мммм, обеднение ли это? А как же появление новых слов и новых значений у привычных нам слов и выражений?

zdrastvuyte? a pochemu vi sprachivaete?

Дорогой Дедушка,

неполная коммуникация – это не только письмо Ваньки Жукова на деревню дедушке, но еще и некое мое дополнение к теории речевого действия (речевого акта) Дж. Серла. Вкратце сводится это дополнение к парадоксальному сокращению (неполноте) коммуникации при разрастании каналов связи. Есть и другие приложения этой теории. Например, в условиях цензурных и других политических ограничений люди обмениваются анекдотами, много шутят. Здесь также возникает принципиальная неполнота коммуникации – смех подменяет анализ и (скучную) критику, но такое согласие не ведет к желаемым социальным переменам. Несмотря на яркость и даже блеск, язык лишается одной из своих важнейших функций. Конечно, есть у неполной коммуникации и бытовое измерение – не со всяким хочется говорить, не всякого хочется слушать.

Не могу с Вами согласиться, дорогой Алексей. По-моему, все обстоит ровно наоборот. Русский язык невероятно богат. Но за советский век его носителей отучили как следует думать, писать и говорить на этом необычайно богатом языке, потому-то ему и нужна сейчас, если угодно, кислородная подушка чужого слова. Надо немного отдышаться на свежем воздухе, а потом уже можно будет и нырять в собственные закрома.

Вы знаете, Вы поднимаете очень много вопросов, на некоторые ответ уже был дан выше. Но вот "упрощение" мне кажется очень важной темой. С одной стороны, говорят "простота хуже воровства", а с другой, "слова в простоте не скажет". Бывают времена, когда сообщество, избегая простоты, вынуждено возводить воздушные замки опасных мнимостей. Надо стараться иногда принимать простые предложения. Простые истины на родном языке формулировать, трезво смотреть на свое место в мире, на свои задачи, на необходимость речевой дисциплины, ценность свободы. Речевая простота бывает очень полезна.

1. Мне сложно ответить на Ваш вопрос. Дело в том, что понятие литературного языка разные исследователи определяют по-разному. Предписывающая лингвистика скажет Вам одно, а описывающая – совсем другое. Например, писателю Валентину Катаеву было официально разрешено употреблять в художественных произведениях грубоватое слово "жопа". Это слово знает и любит народ. Для Катаева это – литературное слово, а для кого-то и до сих пор – нет. И статистика нам тут не поможет. Между тем, со времен Катаева, это слово обогатилось несколькими новыми значениями: это и "нерадивый человек", и "трудное положение, в которое человек попал по собственной вине". Как видите, обогащение ждет нас на каждом шагу.

2. Я уже упоминал Владимира Солоухина со словом "сударь"и "сударыня". Вроде все данные налицо, но народ-языкотворец не принимает. А вот мои совсем юные студенты нередко обращаются друг к другу "товарищи", и без всякого политического подтекста. Если вдруг слово останется, даже интересно будет.

1. Здравствуйте, Михаил. Ничего об этом не знаю.

2. Этот вопрос, как я понимаю, риторический. :)

3. Они очень подробно изложены на сайте проекта.

4. А какая нужна политика в отношении того, что не существует? Но если Вы хотите кратчайшей формулы минимальных требований, то вот она: носитель языка должен изучать свой язык в школе так, чтобы читать, понимать и внятно пересказывать тексты последних двух-трех столетий, включая основной закон своей страны и всемирную Хартию прав человека.

Прана!

Дорогой господин Ибсен, спасибо Вам за замечательные новые слова, интересные вопросы и высокую оценку наших фотографий! Следите за объявлениями: доклады будут опубликованы.