Это действительно крупнейшая авария в нефтегазовом секторе, для США она самая крупная, а в мире - одна из самых крупных. Конечно, от нее страдают люди, потому что уже сейчас мы видим, что региону Мексиканского залива нанесен серьезный экономический урон, страдают рыбаки, страдают владельцы туристического бизнеса - это первые экономические последствия. Учитывая масштаб воздействия на экосистему, опосредованно в дальнейшем многие годы будут страдать и люди.

Что касается того времени, которое понадобится на устранение последствий, у нас есть примеры аналогичных разливов, в том числе и в США - в 1989 году у берегов Аляски случилась крупная авария танкера, и последствия той аварии мы регистрируем до сих пор. Поэтому можно говорить, что для устранения последствий такого рода аварий необходимы десятилетия.

1. Есть профильное агентство США - Служба рыбы и дичи (FWS), которое уже дало свои оценки по воздействию на флору и фауну залива. Я приведу ключевые показатели. По оценке этого американского агентства, до 400 различных видов уже пострадало в ходе этой катастрофы, из них около 40 видов морских млекопитающих, десятки видов птиц. Вдоль побережья залива находится целая сеть особо охраняемых природных территорий, которые по американскому законодательству называются рефигиумами. По оценке этого агентства, до 36 таких рефугиумов либо уже загрязнены, либо есть угроза их загрязнения. Также вдоль побережья Мексиканского залива располагаются восемь национальных или природных парков, и они тоже находятся под угрозой загрязнения.

Если говорить о наиболее знаковых видах, которые уже страдают, можно привести следующий пример - это бурый пеликан, вид, который является символом Мексиканского залива, и не так давно его популяция увеличилась, поэтому этот вид был исключен из Красной книги. Из-за воздействия этой катастрофы есть угроза, что популяция бурых пеликанов опять будет внесена в Красную книгу. У морских черепах, которые также являются символом Мексиканского залива, весной период размножения на мелководье Миссисипи, куда сейчас пришелся основной удар нефтяного загрязнения, погибло сотни и сотни особей. Имеющиеся данные - это только вершина айсберга, потому что только часть водных организмов, погибающих в воде, прибивает к берегу, часть просто тонет, поэтому мы, кончено, никогда не сможем установить точную цифру погибших птиц, погибших черепах и так далее. И последний вид, о котором хотелось бы сказать, тоже символ Мексиканского залива и вообще символ любых морских ландшафтов – это дельфины, они гибнут десятками, и это только те показатели, которые официально зарегистрированы соответствующими агентствами.

2. Хоть эта катастрофа и масштабная, но все-таки она имеет региональный масштаб. Тем не менее, он трансграничный. Уже понятно, что воздействие будет оказано не только на побережье и водные системы США, но и на побережье и водные системы сопредельных государств. Конечно, это не планетарный масштаб. С другой стороны, поскольку затронуты места обитания мигрирующих птиц, и мы знаем, что миграции птиц имеют действительно глобальный характер (птицы из теплых регионов зимой могут долетать до субполярных и полярных территорий), то, действительно, с точки зрения воздействия на сообщество птиц, данная катастрофа имеет глобальный характер. А с точки зрения загрязнения вод океана - масштаб региональный.

1. Я уже говорил, что у нас есть пример разлива на Аляске, спустя 20 лет мы еще местами регистрируем загрязнения на пляжах, и не все виды восстановились после того разлива.

2. На сегодняшнем этапе, когда еще идет поражение объектов природы, в первую очередь - морских обитателей и птиц, профессиональными структурами реально оказывается большая помощь по отлову, отмыванию, спасению и выпуску обратно в живую природу тех или иных видов. В частности, уже десятки особей бурого пеликана (на котором сейчас сконцентрировано внимание), получивших загрязнение, были восстановлены и выпущены обратно в дикую природу.

Когда будут подведены итоги и станут ясен уровень воздействия, какие виды наиболее пострадали, в принципе, может идти речь о реинтродукции, то есть восстановлении видов. Это в нашей науке используется, в качестве примера я могу привести восстановление популяции зубра у нас в стране, который был практически истреблен из-за нерегулируемой охоты. На самом деле, со временем можно говорить о финансировании восстановления наиболее затронутых видов за счет страны и компании, которые допустили эту аварию.

Что касается самой очистки водной среды и пляжей, конечно, те работы, которые выполняются сейчас, правильны, но они не дают высокой эффективности, загрязнение разрастается. Все, что не будет очищено от нефти, будет очищать природа в течение десятилетий в ходе естественных процессов.

Учитывая и то, что это глубоководная скважина, и то, что она находится довольно далеко от берега, основной вред, конечно, приходится на водные организмы, на морскую биоту. Тут важно подчеркнуть, что средства реагирования используются таким образом, чтобы не допустить выброс нефти на пляжи, потому что это экономически и имиджево наиболее ценный элемент для США (туристических бизнес только во Флориде оценивается в 65 миллиардов долларов в год). Это делается и при помощи специальных химических веществ, они называются диспергенты, их распыляют с самолетов и судов на поверхность нефтяной пленки и в толще воды у места разлива из скважины. Делается все возможное, чтобы нефть из пленочного состояния на поверхности воды с помощью воздействия этих химических веществ была преобразована в отдельные капельки и ушла в толщу воды. Тем самым мы спасаем от масштабного загрязнения пляжи, пока это удается сделать, но нефть никуда не исчезает, она переходит в водную среду и там продолжает свое губительное токсическое воздействие на водные организмы - по всей цепочке, начиная от планктона, заканчивая рыбами. Но самое главное, что применение химических веществ в больших объемах добавляет негативное воздействие на водные организмы.

По видам воздействия – нет.

По масштабам и продолжительности - да, потому что мы знаем, что с момента катастрофы в Чернобыле уже прошло 20 с лишним лет, а ее последствия еще наблюдаются. И, как мы говорили выше, последствия этой аварии будут наблюдаться еще десятилетия и десятилетия.

Ну а по географическим масштабам мы знаем, что после Чернобыля было трансграничное воздействие на некоторые страны Европы, так и сейчас в Мексиканском заливе под угрозой воздействия такие страны как Мексика и Куба.

Нефть представляет собой смесь разнообразных индивидуальных веществ, большую часть которой составляют жидкие углеводороды и гетероатомные органические соединения, содержащие серу, азот и кислород, а также металлоорганические соединения.

Средняя молекулярная масса нефти 220—300, плотность — 0,65—1,05 г/см ³. Нефть, плотность которой ниже 0,83, называется легкой, 0,831—0,860 - средней, выше 0,86 – тяжелой.

Легкие фракции нефти имеют наибольший токсический эффект, но они и быстрее разлагаются (дни или недели - в зависимости от природно-климатических условий), тяжелые фракции могут присутствовать в окружающей среде годы и даже десятилетия. Так, до сегодняшнего дня регистрируется нефтяное загрязнение в результате аварии танкера Эксон Валдиз у берегов Аляски (США) в 1989. Подробнее в публикации WWF.

По нашим оценкам – нет, не может, никаких серьезных воздействий для российской акватории Баренцева моря не будет. Хотя есть прогнозы и опасения, которые отчасти верны, что при таком развитии событий, которое мы сейчас наблюдаем, другие государства, например, Куба и Мексика, будут точно вовлечены в эту проблему. Их прибрежные воды и побережья подвергнутся загрязнениям. В том или ином объеме нефтяное пятно или продукты разложения нефти могут достичь течения Гольфстрим, но в силу естественных процессов выветривания и возможностей Мирового океана разбавлять загрязнения, для Европы каких-то серьезных последствий не будет и по Гольфстриму это нефтяное пятно до нее не дойдет.

С такой оценкой ("тонкая пленка нефтяной эмульсии покроет до 40 процентов территории Мирового океана") мы не согласны. Масштаб разлива колоссален, но не настолько, чтобы покрыть 40 процентов океана. Кроме того, как я уже говорил, применяются специальные химические вещества - диспергенты, которые нацелены на то, чтобы раздробить эту пленку. И мы видим, что при том огромном объеме нефти, который ежедневно поступает, на поверхности площадь пленки относительно не очень большая, то есть ее удается контролировать, локализовать. Это масштаб загрязнения Мексиканского залива, но не всего Мирового океана. Соответственно, выводы о том, что наличие такой пленки может уменьшить испарение с поверхности океана - отчасти, на уровне Мексиканского залива, верны. Но это явление не может иметь тот глобальный эффект, о котором Вы говорите. И если говорить о значимости воздействий нефти, то на первом плане, после токсического воздействия, окислительные реакции, которые происходят при разложении нефти микроорганизмами, что приводит к сокращению растворенного в воде кислорода и как следствие к заморным явлениям.

1. По нашим оценкам, если те сроки остановки аварии, которые мы сейчас прогнозируем, верны, и авария будет остановлена в ближайшие месяцы, то воздействие на рыболовство всей Северной Атлантики мы не предвидим. Но то, что уже сейчас происходит - это серьезное воздействие на водный биоресурс и на рыболовство Мексиканского залива.

Конечно, для всей северной Атлантики это не угроза, а вот для рыболовства в Мексиканском заливе последствия уже более чем зримы (смотрите карту). Одно из наибольших воздействий от разлива (и, кстати, от мер реагирования, так как в воду поступает сотни тонн химических веществ - диспергентов для уничтожения пятна на поверхности, и они являются также токсическими веществами) – на водные организмы. В том числе и на рыб.

Масштаб воздействия на рыбные ресурсы можно оценить по таким параметрам: 21 июня 2010 NOAA (Национальное управление океанических и атмосферных исследований США) вновь увеличило площадь акватории, запретной для рыболовства, теперь это 86,985 квадратных миль (225 000 км ²), что равно примерно 36 процентам федеральных вод США в заливе. Причина для закрытия рыболовства – рыба и другие водные биоресурсы могут быть опасны для здоровья человека.

По данным NOAA, в заливе в 2008 было 5,7 миллионов людей, занимающихся спортивным рыболовством, которые сделали 25 миллионов выходов в море; вылов коммерческого рыболовства в 2008 году составил 1 миллиард фунтов (около 0,45 миллионов тонн), что в стоимости означает бизнес в миллиарды долларов в год.

2.Действительно, есть природные явления самоизливания нефти из пластов, это происходит и на суше, и в море - можно привести разные примеры, самые близкие из них - в Азербайджане и в Туркменистане. Со дна Каспийского моря сейчас в природных объемах естественным путем изливается нефть. Это естественный процесс, те системы, где это происходит, уже адаптированы к наличию нефти, поэтому живые организмы там или могут выживать в этих условиях (например, простейшие микроорганизмы), или не присутствуют там, или каким-то образом избегают воздействия. Здесь же мы имеем другую ситуацию, когда обитатели прибрежной зоны, флора и фауна Мексиканского залива в естественном его состоянии существовали без воздействия такого вредного вещества, как нефть. Когда произошла эта авария, то она привела к масштабному воздействию по всей трофической цепочке - начиная от планктона, и заканчивая рыбами и морскими млекопитающими. Поэтому я еще раз говорю, что техногенность этой аварии и вызывает те последствия, которые действительно отсутствуют, если мы имеем дело с естественным выходом нефти в том или ином регионе.

3. Нефть имеет токсическое воздействие как вещество, плюс к этому, подвергаясь разложению с помощью бактерий, она расходует кислород, а для водных организмов крайне важно содержание кислорода в воде. Наличие большого содержания нефти в водной среде приводит не только к прямому токсическому воздействию, но и к снижению запасов кислорода в водной среде, что только усугубляет ситуацию для водных организмов.

Могут наступать ситуации так называемых заморных явлений, когда отсутствие достаточного количества кислорода приводит к гибели колоссального количества водных организмов, включая рыб.

1. Действительно, нет однозначной цифры по объему разливающейся нефти и выбросу газа, цифра менялась за последние три месяца, в течение которых наблюдается разлив. Трудно говорить про истинные цифры, которые есть сегодня или были 10 дней назад, но мы можем сказать, что те минимальные объемы разлива из скважины, которые мы считаем правильными, это от 500 до 1000 тонн в день, максимальные объемы - от 10 до 12 тысяч тонн в день.

2. Первые два месяца после аварии про это речи не шло, но вот как раз последние дни об этом стали серьезно говорить, именно в связи с тем, что, как и многие другие месторождения, это месторождение сопровождается содержанием газа. Как выяснилось недавно, в данном случае месторождение имеет место достаточно большое содержание газа, так называемый газовый фактор. И те цифры, которые мы смогли проанализировать, действительно говорят о том, что эти объемы колоссальны, из скважины выбрасывается от 500 тысяч до 1 миллиона кубометров газа в день, это выше средней продуктивности газовой скважины, например - у нас в Западной Сибири. Этот объем газа, ежедневно поступающий в водную среду, тоже является дополнительным фактором негативного воздействия. Причем если по негативному воздействию нефти проведено достаточно много исследований, и хотя бы более менее понятны виды воздействий и их продолжительность, то по воздействию газа, в первую очередь, метана, который поступает в водную среду, причем с такой глубины, очень мало исследований, начиная от физико-химических процессов, которые происходят с метаном, и заканчивая токсическим воздействием.

На самом деле, это крайне важная тема, так как в России тоже пытаются развивать не только нефтяные месторождения, но и добычу газа на шельфе. Те уроки, которые мы сейчас извлекаем в результате такой печальной аварии, будут полезны, чтобы правильно ориентироваться в воздействиях в случае аварийных ситуаций на газовых месторождениях российского шельфа. То, что объемы метана исчисляются сотнями тысяч кубометров в день - это колоссальное воздействие, которое также дает в результате снижение кислорода в водной среде, то есть служит причиной для создания мертвых зон в толще Мексиканского залива.

1. Та информация, которая может быть замерена разными способами, включая дистанционные методы зондирования и космическую съемку - достаточно широко публикуется на профильных интернет-сайтах различных агентств США, и я думаю, что к этим данным есть высокое доверие, они довольно хорошо отражают ситуацию и с масштабом аварии, и с динамикой и с воздействиями. Вопрос как раз состоит в том, что нет возможности точно измерить поступления нефтегазовой жидкости из скважины, все оценки скорее модельные. Какой-либо измерительной аппаратуры на скважине после аварии, конечно, нет, поэтому и точных объемов мы не имеем. Но такие вещи, как площадь загрязнения, протяженность загрязненных пляжей, количество погибших видов, которые смогли зарегистрировать - эти цифры есть, они публичные, мы ими пользуемся и анализируем их.

2. Мы на этом не специализируемся, у нас таких инструментов нет, но мы доверяем тем методам, которые используются соответствующими агентствами США. Они ежедневно обновляются, здесь у нас нет никаких нареканий.

3. Если цензура и накладывается, то не на то, как сейчас обстоят дела с масштабом и динамикой загрязнения, а на то, что в общем-то и правительственные структуры, и сама компания действуют очень беспомощно и неуверенно в этой ситуации, и тут как раз пытаются с помощью пиар-работы доказать, что все под контролем. Но когда начинаешь разбираться в этой ситуации, то становится понятно, что все решения, которые принимаются для остановки утечек нефти, очень сомнительны. Они не имеют какой-то серьезной предварительной проработки, и это говорит о том, что и компания, и правительство и чиновники, которые согласовали этот проект, должны разделить вину за происходящее.

Скорее, все-таки пытаются доказать, что все под контролем, хотя уже сейчас понятно, что неизбежно воздействие, например, на Кубу, а это уже не только экологический, но и политический скандал, учитывая то, какие сейчас сложные отношения между США и Кубой. Я думаю, что масштаб этой катастрофы сейчас совершенно правильно подается как что-то беспрецедентное.

На ликвидацию последствий аварии брошены беспрецедентные силы, по состоянию на 22 июня – 37 000 человек, свыше 6000 судов, свыше 600 километров боновых заграждений. Участвуют Канада, Германия, Мексика, королевство Нидерландов, Международная морская организация, Центр по мониторингу и информации ЕС.

Используются все известные нам способы реагирования и очистки - это и использование химических веществ, о которых я уже говорил, это и сотни километров бонового заграждения, хотя сейчас мы в очередной раз убедились, что они не дают и пятидесятипроцентной очистки и локализации нефтяного разлива. Используется такой способ, как выжигание нефти, который тоже не всегда можно использовать, он также, как использование диспергентов, переводит загрязняющие вещества из одного состоянию в другое и из водной среды в воздушный бассейн (образуются при этом такие канцерогены как бензапирен).

Количество средств, брошенных на борьбу с аварией, беспрецедентно, посмотрите на цифры - 37 тысяч человек, работающих на операции и свыше 6 тысяч судов, это же сравнимо с боевыми действиями США во времена Второй мировой войны. И, тем не менее, при таком количестве сил и высококвалифицированных специалистов, которые есть в США, мы видим, что предотвратить дальнейшее расползание нефтяного загрязнения не получается.

Основной удар приходится на дельту Миссисипи, на северную часть побережья залива. Южную часть Флориды пока удается сохранить, да и роза ветров пока способствует этому. До русла рек, по-видимому, загрязнение не дойдет, пока затронуты только дельты – и это самая большая проблема. Любая дельта - это самый уязвимый и ценный участок с точки зрения био-разнообразия, и самый сложный - с точки зрения выполнения очистных работ. Как правило, все дельты, в том числе дельта Миссисипи - это заросли тростников, где ни люди, ни какие-либо плавсредства работать не могут. В отличие от сбора нефти на пляжах, который нам показывают по телевизору, сбор нефти в тростниковых зарослях практически нереален. Поэтому остается только ждать, когда сама природа естественным путем разложит эту нефть.

1. Сейчас правительство США объявило эту катастрофу национальной, создан специальный штаб, который управляет всей операцией по ликвидации аварии, в том числе ведутся работы по взаимодействию с другими странами, как теми, кому угрожает загрязнение, так и теми, которые готовы оказывать помощь. Поэтому в этом случае BP является компанией, которая технически и финансово обеспечивает работу по аварии, но все управление осуществляется госорганами США во взаимодействии с другими странами. Агентство США, которое является главным координатором работ – самое могущественное в стране, это Homeland Security, которое было создано в США после терактов 11 сентября.

2. Счета виновнику будут представлены, в том числе и от сопредельных государств, и еще от многих, понятно, что речь идет о десятках миллиардов долларов.

В СССР не одна, а даже несколько аварийных скважин были остановлены с помощью направленного ядерного взрыва, несколько таких скважин были в республиках Средней Азии, как минимум одна скважина у нас на Севере в дельте Печоры. На скважинах в Средней Азии я не был, я был на скважине в дельте Печоры, там как раз остановили утечку ядерным взрывом. Вокруг этой скважины до сих пор продолжается определенное выделение газов и жидкостей (грифоны), а теперь еще есть угроза радиационного загрязнения. Пытаясь решить таким способом одну проблему, мы в том или ином объеме создаем дополнительную проблему возможного довольно серьезного радиационного загрязнения. Технически это возможно, но, с точки зрения комплексности и возможных еще более негативных последствий, мы считаем, что это не выход.

Что касается искусственных островов - может быть, этот вариант и прозвучал, но он вряд ли может считаться эффективным, учитывая трудоемкость и длительность таких операций. Я думаю, что сейчас наиболее реалистичной операцией (мы сразу говорили, что она самая реалистичная) является бурение вспомогательных скважин, компания BP активно движется в этом направлении, мы надеемся, что к августу работы в этом направлении будут закончены, это самый надежный способ остановить разлив из скважины. Суть этого способа состоит в том, что сейчас пытаются пробурить наклонную скважину, которая будет идти к аварийной скважине, и с помощью этой наклонной скважины в аварийную будут нагнетать закупоривающие вещества. Такой же способ использовался при авариях в Советском Союзе - производили направленные взрывы - тоже бурили наклонные скважины, туда подавался заряд и производились взрывы.

Засыпание района утечки невозможно, как и вообще какие-то любые операции со скважиной с поверхности, по той простой причине, что там колоссальное давление, если бы не было этого давления, это не было бы проблемой, да и не было бы такого масштаба разлива. По-видимому, это давление не позволяет использовать никакие другие средства, мы уже два месяца наблюдаем, как все эти попытки ничем не заканчиваются.

Если говорить о ликвидации и локализации разлива, то, по нашему мнению, использованы все существующие технологии, которые можно применять на море и на побережье. Более того, "прямо с колес" компания пытается придумать новые способы, например, распыление диспергентов в толще воды прямо у устья скважины. Этого раньше никто не делал, это некий эксперимент, который провела компания. Определенная эффективность была достигнута, но хочется сказать, что, предотвращая распространение нефти на поверхности, мы переводим нефть и диспергенты в толщу воды, где воздействие на водные организмы, включая рыб, будет увеличиваться.

Главный урок, который сейчас не устает повторять наша организация WWF - этот разлив в очередной раз показывает, что нет эффективного способа реагирования на разлив нефти. Именно поэтому наша организация и раньше стояла на позиции очень осторожного дальнейшего продвижения нефтегазовых проектов на море, а сейчас мы придерживаемся еще более жесткой позиции, требуя, как минимум, введения моратория на длительный период времени, для оценки последствий, их анализа и попытки выработки новых способов и технологий, в том числе и для ликвидации разливов нефти. Потому что существующие сейчас способы, которые считались эффективными, в очередной раз оказались неэффективными. Мы также добиваемся того, чтобы наиболее ценные участки акватории получили статус зон, закрытых для нефтедобычи навсегда.

Любая нефтяная компания имеет опыт ликвидации аварийных разливов, но не такого масштаба, это действительно беспрецедентный масштаб, к которому не была готова ни эта компания, ни любая другая в мире. Причина простая - чтобы быть готовым к такой аварии, нужно нести колоссальные затраты на обеспечение средств реагирования, технических решений и так далее. Ничего этого не было сделано, компания сама посчитала и смогла это доказать другим, что риск такой аварии насколько ничтожен, что не нужно делать планы на случай аварии и, соответственно, не нужно готовить обеспечение под эти планы (оборудование, людей и технологии).

В результате мы видим, что на такой масштаб аварии компания реагирует как на войне, буквально придумывая "с колес" новые инженерные решения, апробируя их, а когда они оказываются несостоятельными – компания пробует следующие решения. Если бы компания изначально предполагала такой масштаб разлива, то у нее было бы время для серьезных теоретических и экспериментальных работ, чтобы понять, как можно попытаться остановить утечку на такой глубине с таким давлением. Ничего этого сделано не было, и это, наверное, главная проблема, это то, что в данном случае заслуживает порицания.

Я не знаю, что предлагалось посольству США в Риге, я могу сказать, что в части предложения помощи и технологий, есть специальные агентства США, которые принимают эту информацию и взаимодействуют. Я не знаю, почему в данном случае не было реакции.

1. Мы располагаем информацией, что по линии Росприроднадзора такие проверки начались, но вопрос в том, насколько это будет эффективно, потому что мы считаем, что обеспечение экологической безопасности морских проектов требует кардинального пересмотра. Еще до этой аварии мы поднимали вопрос о необходимости модернизации законодательства и усиления стандартов. Мы не знаем, насколько публичны будут результаты тех проверок, которые сейчас проводит Росприроднадзор, но будем надеяться, что по результатам этой проверки появятся какие-то обсуждения с обществом и совместные предложения по оценке рисков и повышению безопасности шельфовых проектов.

Буквально на днях министр природных ресурсов и экологии Юрий Трутнев на Невском форуме сделал заявление, что в России якобы и так достаточно жесткое законодательство, что не требуется никаких изменений для повышения безопасности для морских шельфовых проектов. Нам это странно слышать, потому что в конце мая проходил специальный Государственный совет по вопросам экологии под руководством президента, одно из конкретных поручений, которое Дмитрий Медведев вынес после этого Госсовета - это скорейшая разработка и принятие специального закона о предотвращении загрязнения морей нефтью, который подразумевает и технологические, и финансово-организационные, и страховые изменения. Поэтому нам кажется странным, что профильное Министерство не сделало выводы из того послания президента от 7 июня. И мы надеемся, что та позиция, которую занял президент (в том числе и по ужесточению правил морской добычи в части экологической безопасности) - будет реализована, в том числе и в Министерстве природных ресурсов и экологии.

2. Недавно произошли интересные события, действительно, несколько недель назад президент Обама ввел мораторий на шельфовые проекты, как минимум - до 2011 года. Но буквально на днях один из федеральных судей, если не ошибаюсь, в Новом Орлеане, отменил это постановление президента. Как только стало известно это решение суда, в администрации президента сказали, что они все равно найдут варианты введения моратория. Одним из ключевых аргументов суда в решении об отмене моратория было то, что из-за этого моратория бизнес будет терпеть невосполнимые потери. Это на самом деле правда, но, на наш взгляд, это несопоставимо с теми потерями, которые несет и окружающая среда, и общество от таких аварий. Поэтому в данных обстоятельствах введение моратория - это абсолютно закономерная вещь. Мало того, можно привести такой пример - когда на нашей АЭС в Чернобыле произошла авария, во всем мире был введен мораторий, пускай негласно, но в следующее после аварии десятилетие атомные станции не строились.

Мы столкнулись с беспрецедентным масштабом аварии, а главное - полной беспомощностью в ходе ее ликвидации. В этих условиях двигаться вперед - это совершенно безответственная политика, и, я думаю, никакие разговоры о том, что кто-то потеряет прибыль, не должны приниматься всерьез.

Что касается того, будет ли мораторий вводиться у нас, у нас тут тоже четкая и жесткая позиция, 4 июня свыше 60 неправительственных организаций России и организаций коренных малочисленных народов подписали Заявление к органам государственной власти России с призывом ввести мораторий на разработку новых нефтяных скважин на шельфе до тех пор, пока не будут выполнены определенные условия, в том числе принят закон о предотвращении загрязнения морей нефтью, концепция которого уже разработана при активном участии нашей организации.

Мы знаем, что и во многих других странах, в том числе в Норвегии и в Канаде, активно продвигается идея моратория. И неспроста, что именно арктические страны в первую очередь серьезно говорят о моратории. Причина в том, что если в условиях Мексиканского залива, где нет таких проблем, как покрытие льдом морской поверхности или полярной ночи, не получается эффективно ликвидировать аварию, то, естественно, легко доказать, что в условиях Арктики такие разливы будут иметь намного худшие последствия и большую продолжительность.

Мы не только так считаем, мы на это счет подготовили специальный документ, который направили руководству нашей страны. Мы проанализировали ситуацию и пришли к выводу, что то, что произошло в Мексиканском заливе, свойственно в целом нефтегазовой отрасли в мире. Эти компании действуют по одним правилам, они давно уже перешли на систему саморегуляции, когда они сами придумывают стандарты, по которым работают на месторождениях. При этом они стараются минимизировать расходы на безопасность, а государственные структуры, будь то США, России или любая другая страна, часто оказываются беспомощными в том, чтобы регулировать эти компании.

Поэтому мы считаем, что сейчас нужно говорить и о национальном, и о международном праве, ужесточающем ответственность компаний. Надо обязательно вводить технологические требования для добычных комплексов на море, так, как это сделано, например, для танкеров. Мы знаем, что серия серьезных аварий с нефтеразливами с танкеров привела к тому, что появился стандарт на танкеры с двойным корпусом и так далее. Такая система нужна в области мирового права и для регулирования морской добычи и подводной транспортировки нефти.

Если говорить о морской добыче, то мы, в принципе, считаем, что Международная морская организация (IMO - International Maritime Organization, куда входит и Россия в том числе), которая регулирует вопрос экологической безопасности танкерных перевозок, вполне может заняться проблемой, связанной с контролем нефтедобычи и подводной транспортировкой.

Второе - во многих морях (Каспийское, Черное и так далее) существуют региональные конвенции, которые подписаны всеми странами бассейна, эти конвенции тоже являются эффективным механизмом, в том числе и для регулирования деятельности нефтяных компаний, надо просто их активно использовать.

1. Международных стандартов под эгидой какой-то конвенции по добыче нефти нет. Если говорить о каких-то самых передовых стандартах, которые претендуют на то, чтобы быть международными – то, на наш взгляд, это норвежские стандарты DNV, которые мы действительно считаем очень сильными. Было бы хорошо, если бы после определенных обсуждений, предположим, странами участниками IMO, за основу были взяты эти стандарты нами глубокоуважаемой DNV, чтобы они могли претендовать на то, чтобы стать официальными международными стандартами.

Например, когда компания "Газпром" проектировала сооружение газопровода по дну Черного моря ("Голубой поток"), то они, изучив стандарты различных стран и компаний, выбрали стандарты DNV как самые ответственные. И очень многие другие компании, работающие на шельфе, также активно используют именно эти стандарты.

По поводу Кашаганского проекта в Казахстане - я не знаю, какие там используются стандарты, я думаю, что вряд ли там используются норвежские стандарты, потому что я знаю, что там в начале освоения этих месторождений работала норвежская компания Statoil, потом она оттуда каким-то образом была исключена, и сейчас там работает итальянская компания.

2. Мы работаем в Центральной Азии. Непосредственно на море мы не работаем - по той простой причине, что у нас не хватает ресурсов, мы даже в России не везде работаем. У нас есть такой вынужденный подход, который заключается в том, что мы работаем только в наших приоритетных экорегионах.

Но мы развиваемся, наша организация растет. Понимание того, что Каспийское море одно из проблемных, в том числе и в свете нефтегазовых проектов, понимание того, что разлив, например, у берегов Казахстана может повлиять если не на все Каспийское море, то на его российскую часть, у нас есть. И желание потихоньку двигаться в этот регион у нас тоже есть. Тем более теперь есть Тегеранская конвенция по Каспийскому морю, которая дает правовые основания и возможности для ужесточения правил игры при недропользовании на Каспии.

На самом деле, параметры катастрофы как раз не очень оценимы, я уже говорил, что нет именно ключевых параметров, то есть точных объемов выброса нефти и газа, есть предположения о минимальных и максимальных объемах.

Также довольно сложно оценить те физическо-химические процессы, которые происходят в водной среде (учитывая то, что разлив скважины происходит на глубине полтора километра), какие процессы происходят, прежде чем нефть добирается до поверхности - тоже достаточно сложно просчитать, есть подводные течения, есть такие явления, как возникновение газогидратов, при тех температурах и при том давлении метан может превращаться в твердые соединения. Мы это наблюдали, когда у компании BP одно из предложений было установить такой сборный колокол, который, по мнению дилетантов, был хорошим вариантом. Предполагалось, что в этот купол будет поступать нефть, а потом она будет откачиваться. Вот как раз из-за того, что поставили этот колокол, возникла проблема газогидратов. Потому что как только интенсивность движения метана сократилась, появилось время для того, чтобы метан превратился в твердое вещество, и тем самым все эти попытки откачивать нефть из купола кончились неудачей.

А поведение нефти на поверхности не только моделируется, а очень активно отслеживается, буквально ежечасно и ежесуточно, мы постоянно получаем новые и новые карты по фактическому состоянию нефтяного пятна на акватории, сделанные с помощью космических снимков.

Я говорил, что более чем высока вероятность трансграничного воздействия, то есть площадь раскинется достаточно широко - это затронет и Кубу, и Мексику, может быть, и другие острова Карибского бассейна.

Это действительно колоссальный объем, около 400 тысяч тонн. В свое время Россия попала в книгу рекордов за разлив в Коми в 1994 году, но США теперь перехватывают у нас это лидерство.

Если сравнить, то 40 тысяч тонн (то есть в 10 раз меньше) было при разливе танкера Эксон Валдиз, было загрязнено свыше 2000 километров побережья, погибли сотни тысяч птиц и так далее.

Или 4 тысячи тонн (то есть в сто раз меньше) - это разлив в Керченском проливе, когда тоже погибли десятки тысячи птиц, сотни километров побережья были загрязнены. Многие наши сотрудники были очевидцами и участвовали в ликвидации последствий. Мы знаем, что такое 4000 тонн по воздействию, поэтому стократное превышение - это действительно колоссально, и в плане воздействия, и в плане долгосрочных последствий.

Рано или поздно скважину удастся законсервировать, у нас есть примеры, когда в самых сложных условиях скважину все же удавалось законсервировать. Если в августе этого сделать не удастся, как планируется, то это все-таки вопрос месяцев, но все не так плохо, чтобы говорить о том, что скважину не удастся законсервировать никогда.

225 000 квадратных километров, это примерно площадь Франции! И эта площадь была бы больше, если бы не распылялись диспергенты, которые переводят пленку в капельнообразное состояние и в толщу воды.

Катастрофа в Мексиканском заливе никоим образом не является исключением в практике добычи углеводородов на шельфе. Так, в 2009 году авария на буровой установке Монтара в Тиморском море у берегов Австралии привела к разливу нефти, на локализацию которого ушло 73 дня.

Ниже приведены примеры крупных аварий за последние 20-25 лет.

1. Sedco 135F and the IXTOC-1 Well. В 1979 году. В результате разлива нефть бесконтрольно проникла в залив де Камрече, Мексика. Локализовать разлив удалось лишь спустя 90 дней. Объем разлива составил 3500 000 баррелей.

2. Ekofisk Bravo Platform. В 1977 году на платформе Экофиск компании Филипс Петролеум во время обслуживания рабочей скважины произошел разлив нефти и выброс газа, продолжавшийся 8 дней. Объем разлива составил 202381 баррелей.

3. Funiwa No. 5 Well. В 1980 году нефть, разлившаяся из скважины №5 месторождения Фунива, загрязнила дельту реки Нигер. Нефть оставалась в дельте в течение 2-х недель, что также привело к пожару и последующей консервации скважины. Объем разлива составил 200 000 баррелей.

4. Hasbah Platform Well 6. В 1980 году во время бурения бурильной установкой Рон Таппмайер из разведочной скважины №6 произошел разлив нефти в Персидский залив, продолжавшийся 8 дней и унесший жизни 19 человек. Объем разлива составил 100,000 баррелей.

5. Union Oil Platform Alpha Well A-21. В 1969 году разлив нефти с платформы А Юнион Ойл продолжался 11 день, но поступление нефти в каналы Санта Барбара продолжалось еще несколько месяцев. Объем разлива составил 80 000 баррелей.

Конечно, такие угрозы есть, ибо ни одна нефтяная компания не может гарантировать безаварийную работу, будь то добыча или транспортировка, рано или поздно в том или ином объеме происходят аварии и разливы нефти, на Черном и Азовском морях мы такие аварии наблюдали в 2007 году при крушении танкера. Поэтому, конечно, наша позиция по Черному морю (в том числе и с точки зрения его рекреационного потенциала), как и по Арктике, достаточно четкая, мы считаем, такие проекты в тех условиях обеспечения безопасности, которые у нас есть сейчас, должны быть заморожены.

Каспийское море тоже нас тревожит, в том числе потому, что геологические условия ряда месторождений очень проблемны. Там действительно есть месторождения с высоким давлением, это и так называемый Кашаган, которое упоминали коллеги из Казахстана, это и ряд наших российских месторождений. Помимо высокого давления, там есть еще один опасный фактор - наличие большого содержания сероводорода во многих месторождениях, это очень опасное и ядовитое вещество, к тому же приводящее к ускоренной коррозии металла. Аварийные ситуации в Каспийском море возможны. И последствия будут очень серьезными.

То, что в Мексиканском заливе глубоководная скважина, создает проблемы для ликвидации аварии, приходится использовать глубоководных роботов и тому подобное - это так, но, в то же время, это благо, с точки зрения того, что такой объем воды в зоне аварии позволяет снижать концентрацию загрязняющих веществ. Сейчас активно осваивается Северный Каспий - это мелководье, максимальная глубина там - 10-20 метров, поэтому такие масштабные аварии на мелководье, сопоставимые с аварией в Мексиканском заливе (которые, к сожалению, могут там случиться), точно приведут к гибели всего живого, там не будет этого эффекта разбавления. В Каспийском море есть такие ключевые виды как осетровые, популяция которых и так достаточно подорвана, а такая серьезная авария на Северном Каспии уже точно поставит крест на осетровых. Так же как нужно сейчас говорить о приостановке работ на Черном море - с точки зрения сохранения рекреационного потенциала (это наше национальное достояние, протяженностью всего около 400 километров пляжей), также, по-видимому, придется говорить о приостановке работ в Каспийском море (которое, кстати, зимой замерзает, а значит, там тоже работает арктический фактор, о котором я говорил ранее). Мелководность Северного Каспия, популяция осетров, находящаяся на грани вымирания, ледовые условия зимой - это все позволяет нам говорить, что и для Каспия, (по крайней мере, для Северного), надо вводить мораторий.

Не в этом проблема. Конечно, можно спорить, насколько были правильны технические решения по доставке нефти и газа с устья скважины на поверхность и дальше. Проблема в другом - авария произошла потому, что не было понимания геологического состояния месторождения, это аномально высокое давление привело к аварии. И другой важный урок – нет технологий локализации таких крупных аварий на море, значит нужно тормозить дальнейшую экспансию нефтяников в море.

Наверное, надо быть специалистом уголовного права США, чтобы понять, подразумеваются ли согласно их законодательству какое-то уголовное преследование. Я думаю, что в данном случае ответственность распределяется между компанией и правительственными структурами, которые согласовали этот проект в таком виде, в котором он не должен был быть согласован, просто потому, что не были должным образом оценены риски. А суровость наказания для компании BP будет в первую очередь экономическая. То, что мы сейчас наблюдаем, тот масштаб расходов BP на ликвидацию, те иски, которые ей предъявляются и те обязательства по дальнейшему финансированию, которые она была вынуждена на себя принять под давлением администрации США, снижение капитализации компании на десятки миллиардов долларов - в совокупности это десятки миллиардов долларов, которые компания обязалась выделить в специальный фонд по ликвидации последствий. Все это говорит о том, что даже для такого гиганта как BP подобные суммы могут привести к банкротству.

Это не наша зона ответственности, но дополнительную озабоченность вызывает то, что помимо экологической безопасности, такие аварии могут приводить и к вопросам экономической безопасности, даже таких крупных стран как США, что уж говорить о небольших странах. Поэтому очень важно понимать, что такие катастрофы становятся причиной достаточно серьезных и продолжительных экономических последствий.

1. Про естественный выход нефти я уже говорил. Трудно точно оценить, сколько нефти вытекает из естественных разломов, есть оценки, что это около 10 процентов от общего объема нефти, попадающего в моря. Но, как я уже объяснял ранее, нефть вытекает подобным образом в экосистемы, которые приспособлены к этому. В данном случае это внезапный выброс, и обитатели залива естественно не могут адаптироваться к этим антропогенным утечкам нефти.

2. СССР вел разработки - это, в первую очередь Каспийское море и Азербайджан, катастроф подобного масштаба, к счастью не было, но есть масса примеров, когда случались аварийные разливы в Каспийском море у берегов Азербайджана. В целом, экологическое состояние прибрежной зоны Азербайджана и сегодня очень удручающее - в силу разных факторов, в том числе и нефтяного загрязнения. Рыбные ресурсы в прибрежных водах шириной до 10-15 километров полностью подорваны.

Подобный страшный нефтегазовый выброс произошел на Тенгизе (Казахстан) в июне 1985 года. На его ликвидацию ушло 398 дней. В атмосферу

было выброшено 3,4 миллиона тонн нефти, 1,7 миллиардов кубометров газа (в том числе 516 тысяч сероводорода), 900 тысяч тонн сажи.

Поскольку это было наземное месторождение, то в этом случае была возможность поджечь нефть, и больше года столб огня стоял на несколько сот метров, спасало то, что это было необжитой район, поэтому, может быть, эффект воздействия на здоровье населения не так катастрофичен.

1. По данным Baker Hughes - 357 платформ по состоянию на май 2010.

В России сейчас начинает работать первая платформа Лукойла на Каспии, несколько платформ работает в рамках Сахалинских проектов – "Сахалин-1" и "Сахалин-2". До событий в Мексиканском заливе у нас довольно активно развивалось разведочное бурение - в Печерском море, в Карском море и в устье Оби и Таза - это все на Севере. Но пока освоение морских месторождений не такое масштабное, как в мире, в целом в мире морская добыча дает уже свыше 30 процентов от глобальной добычи, у нас это пока 3-5 процентов от основной добычи в стране, пока наша основная нефтяная отрасль все-таки базируется на суше.

3. В добавление к тому, что сказано в интервью, Вы можете посмотреть публикацию WWF "Разливы нефти: проблемы, связанные с ликвидацией последствий разливов нефти в арктических морях".

На таких глубинах российские нефтедобывающие компании добычу не ведут, глубина на сахалинских проектах составляет около 100-200 метров, на Карском шельфе глубина еще меньше. Также обнародованы планы компании Роснефть и Chevron начать работы на Черноморском шельфе, где глубины уже могут быть сопоставимы с Мексиканским заливом.

Также сейчас обсуждается проект освоения Штокмановского месторождения, где глубины меньше, чем мексиканские, но уже около 400 метров. Из реально действующих платформ сейчас глубины пока до 100-200 метров.

Существующие платформы на шельфе находятся под смешанным управлением российских и иностранных компаний - Shell, Exxon, которые на условиях соглашения о разделе продукции, подписанного 1990-ые годы, осуществляют эксплуатацию этих шельфовых месторождений.

Мы сейчас этой проблеме начинаем уделять все больше внимания, потому что понимаем, что, с одной стороны, чисто газовых месторождений не бывает, как правило, всегда бывают какие-то нефтесодержащие примеси, например, в виде конденсата - именно это мы имеем на Штокмановском месторождении, которое часто называют газовым, хотя по сути оно газ конденсатное, есть небольшой процент конденсата, и в условиях арктических морей его поведение как жидкости до конца не исследовано, мы сейчас находимся в диалоге с компанией Shtokman Development AG по обсуждению и оценке возможных воздействий на экологию в случае аварийных ситуаций на данном месторождении, в том числе и с точки зрения разлива конденсата.

Но сам газ (даже если это чисто газовое месторождение) также может оказывать негативные воздействия, как мы видим на примере Мексиканского залива. Такие объемы метана, которые сейчас поступают в водную среду, вызывают серьезную озабоченность, с точки зрения негативных воздействий: и токсических, так как метан - загрязняющее вещество, и с точки зрения снижения содержания кислорода в воде. Но главное, что пока у нас есть понимание, что на данный момент нет достаточных научных знаний, чтобы провести такие оценки.

Думаю, что этого не произойдет.

Мы считаем, что главный урок, который все должны извлечь из этой аварии, это то, что мы в любом случае должны отказываться от нашей нефтяной зависимости. Это и бесперспективно, так как это исчерпаемый ресурс, и все больше цена. Что касается экологии - это влияет и на климат, и на биологическое разнообразие. Это побуждает нас искать другие источники энергии, у нас, как и у многих других природоохранных организаций, есть однозначное понимание того, что мы должны как можно активнее от нефтяных проектов переходить к тем проектам, которые предполагают использование альтернативных источников энергии - ветра, солнца, воды, геотермальной энергетики, малой гидроэнергетики, биотоплива (в разумных масштабах) и так далее.

Масштаб аварии сопоставим с параметрами экономических показателей такой крупной страны, как США. Например, годовой оборот туристического бизнеса штата Флорида составляет порядка 65 миллиардов долларов, существующее уже сейчас загрязнение пляжа и потенциальное в будущем приведет к резкому снижению туристического потока, то есть под угрозой бизнес в десятки миллиардов долларов.

Что касается рыбного бизнеса Мексиканского залива - коммерческий улов ежегодно составлял около полумиллиона тонн, то есть это несколько миллиардов долларов.

Вот какие масштабы экономических последствий, я уже не говорю о том, что США на средства налогоплательщиков сейчас участвует в операции по ликвидации последствий аварии. Конечно, это в значительной степени будет компенсироваться из средств компании BP, но, я думаю, бюджет США также серьезно задействован в ликвидации аварии.

1. Мы можем сказать только то, что в России есть специальное законодательство, которое направлено на предотвращение терактов на таких особо опасных объектах, включая нефтегазовые платформы. Согласно этому законодательству, любому судну запрещено приближаться к буровой платформе ближе, чем на 3 мили. Раз такое законодательство есть, значит, есть и риски подобных терактов.

2. Аварийные ситуации возможны везде, и они происходят, в том числе и в Арктике.

Могу сказать, что я и раньше не заправлялся на заправках BP, поэтому, наверное, и в дальнейшем этого делать не буду.

У нас к BP другое предложение. Мы считаем, что BP находится в сложном экономическом положении, и с точки зрения имиджа положение тоже очень плохое. Конечно, BP вызывает бурю негодования у экологов всего мира, многие говорят о бойкоте, но мы считаем, что единственный шанс BP восстановить свой имидж и попытаться начать бизнес по-новому - это стать первой нефтяной компанией, которая примет планы по переходу от нефтяной компании к компании, которая будет заниматься разработкой альтернативных источников энергии. Тогда, я думаю, она, во-первых, реально перейдет на совершенно новый этап своего развития, а во-вторых, со временем ей простят те грехи, которые она имеет после этой аварии, и BP будет получать позитивные очки за счет внедрения устойчивой энергетики. Тем более что у компании BP есть специальный довольно мощный департамент по развитию солнечной энергетики, мы считаем это можно взять за основу, чтобы компания стала мировым производителем солнечных батарей.