Попробую отвечать по порядку. Кризис - это, конечно же, не подарок, кризис всегда осложняет и социальную и экономическую обстановку и в городе, и в государстве. А с другой стороны, кризис - это не только тревога, это еще и новые возможности. Я могу сказать об этом с полной определенностью. Кризис - это время действий.

Если же говорить о конкретном воздействии кризиса на экономику Москвы, то у нас все-таки снизился объем производства, выросла безработица и снизился потенциал бюджета. Тем не менее, я могу сказать, что нам удалось предпринять целый ряд мер, которые не только помогли нам стабилизировать ситуацию, но и идти с опережением по ключевым направлениям. Например, по социальным программам.

Должен сказать, что выполнение социальных программ правительство Москвы всегда считало самой главной задачей для города. Задачей номер один. Сегодня могу сказать, что ни одна из программ, которые город объявил еще в прошлом году, не остановлена. В конце 2008 года мы объявили о том, что установим для пенсионеров такой уровень наших дотаций к государственным пенсиям, чтобы их пенсионное обеспечение суммарно в полтора раза превышало прожиточный минимум. А по результату, в конце этого года городская надбавка доведет государственные пенсии москвичей до уровня двух прожиточных минимумов.

Все социальные программы, таким образом, у нас реализуются. На это еще в 2008 году были запланированы средства, сегодня мы их расходуем даже с некоторым превышением плана. А что касается антикризисных мер, то это, в первую очередь, рационализация наших расходов. Нам удалось сэкономить примерно 15 процентов бюджета за счет жестких мер по экономии. Это хороший результат.

Теперь что касается второй задачи. Вторая задача в кризисной ситуации - сохранение реального сектора экономики. Если он функционирует, то все проявления кризиса не так резко воздействуют на общество. Главным индикатором того, как функционирует реальный сектор экономики, является безработица. В Москве безработица выросла, я уже говорил об этом. Но выросла она на доли процента, подчеркиваю - на доли процента. И сегодня безработицы составляет у нас всего 0,9 процента. Это самый низкий уровень в стране и самый низкий среди крупных столиц и крупных городов мира.

Итак, с занятостью мы справились. Справились и с созданием новых рабочих мест, за счет ярмарок вакансий. Особое внимание уделяли устройству на работу тех, кто завершает учебу, заканчивает учебное заведение. Одним словом, грандиозная программа была реализована, и она дает свой результат.

Теперь о выводе предприятий из города. Первый вопрос, который мы рассматриваем при принятии решения о выводе, звучит так: насколько это повлияет на трудозанятость москвичей. И если это отрицательно скажется на трудозанятости, особенно сейчас, в кризисный период, то мы не даем согласия на перевод предприятия. Сегодня этот процесс, конечно, затормозился. Но как вы видите, он не влияет - по крайней мере, радикально не влияет - на уровень безработицы.

В общем, держимся. И, я думаю, мы будем и впредь продолжать социальную поддержку жителей Москвы. Кстати, дума, которая завершает сегодня свою работу, приняла проект бюджета города на 2010 год, и в нем в еще большей степени предусмотрены меры социальной поддержки для москвичей старшего поколения, инвалидов и представителей других социальных групп, которые без государственной, без городской поддержки не смогут прожить.

А что касается обмена опытом. Конечно, обмениваемся.

Да, будет.

Такие программы существуют.

Бесплатное питание для школьников до 4-го класса включительно у нас существует уже несколько лет, а после 4-го класса мы даем бесплатные завтраки и обеды тем ребятам, чьи семьи находятся в трудном положении. Что касается тех решений, которые были приняты, когда мы вводили бесплатное питание, то были разные вопросы, были и возражения. Ну, говорили, например: есть дети вполне обеспеченных родителей, которые способны платить, способны сами давать деньги детям, и те будут завтракать и обедать за свой счет. Но, несмотря на все это, мы приняли общее решение.

В нашем решении, конечно же, присутствовала необходимость поддержать детей из семей с небольшим достатком. Но здесь была еще одна очень важная тема. Ребенок, получив деньги, может потратить их на всякие там сникерсы, а это с точки зрения медицины не самое полезное питания для детей в этом возрасте. Поэтому, когда мы говорим о бесплатном питании для школьников до 4-го класса включительно, то надо понимать, что это не только формирует равные возможности для детей из разных семей. Само питание, его ассортимент, качество определяется медиками, прежде всего, с точки зрения сбалансированности и пользы для ребенка, чтобы дети росли здоровыми.

Данная программа безусловно будет продолжаться. Ее никто не отменял. Под это мы заложили в городской бюджет достаточное количество денег. При этом мы учитываем рождаемость. С каждым годом число детей, поступающих в первые классы будет только расти. Потому что в 2007 году у нас рождаемость была 100 тысяч, в 2008 году - 105 тысяч, а в этом году мы ожидаем появления на свет около 113 тысяч маленьких москвичей. Так что уровень обязательств правительства перед школьниками будет постоянно расти.

Экология - это всегда, для любого города, сложный вопрос. Могу сказать о том, что у нас есть организованная система уборки дорог и улиц. И в этом плане говорить о дополнительном озеленении, о дополнительных урнах на улицах, это всегда правильная постановка вопроса.

Но хочу сказать, что сейчас самый острый вопрос для нас - это куда девать бытовые отходы. Москва в год производит около 5 миллионов тонн твердых бытовых отходов. Кстати, сейчас, в связи с кризисом, эта цифра чуть снизилась, но это временное явление. Особо хочу отметить, что 5 миллионов тонн это только бытовые отходы. Московская промышленность дает дополнительно еще порядка 15-17 миллионов тонн.

Конечно, все это можно размещать и дальше на полигонах Московской области. Хотя область уже переполнена московским мусором, и отказывает нам в новых полигонах, причем обоснованно отказывает. У нас остается один выход: возить все это в регионы, сопредельные с Московской областью. Но тут встает вопрос цены доставки. По железной дороге мусор не перевезешь, значит, надо возить крупными машинами, а это большие расстояния, это дороги. Значит, очень и очень непросто. Значит, неизбежен рост тарифов на вывоз мусора для москвичей.

Правительством была предложена программа мусоросжигания, но она вызвала у москвичей очень серьезную реакцию отторжения. Радости в этом никакой нет, потому что проблему надо решать. И мы нашли решение. Мы отказались от строительства новых мусоросжигающих заводов и перешли на очень любопытную технологию, которая связана с переработкой мусора методом гидроклассификации.

Принцип этого метода прост: стекло и металл тонут, тряпки и бумага болтаются в воде где-то в средней части, а полимеры в своем большинстве всплывают. Идея гидроклассификации нами была изучена. Мы поехали в Израиль и осмотрели там установку, которая работает по этому принципу. Она небольшая, эта установочка, а нам нужно тысяч на 700 тонн делать. Но у них она работает, будет работать и у нас. Каких-то технических проблем тут нет.

Возникает вопрос: где брать воду для гидроклассификации? Мы нашли совершенно уникальное решение. Будем использовать воду, которая после очистки канализационных стоков - они у нас очищаются очень прилично - сбрасывается в Москва-реку. Так вот, мы часть этой воды будем брать на гидроклассификацию мусора, после чего отправлять обратно на очистку до нормативного уровня, чтобы потом ее можно было спокойно сбрасывать в реку. При этом количество сбрасываемой в реку воды не вырастет, а ее качество у нас сейчас соответствует всем самым жестким требованиям, чтобы не нарушать равновесие в природной среде.

Я уже дал задание приступить к проектированию такой установки на 700 тысяч тонн. Если же говорить о сжигании мусора, то новые заводы мы строить больше не будем, будем только реконструировать старые. В первую очередь с целью снижения выбросов, которые идут с дымовыми газами, чтобы качество наших мусоросжигающих заводов было на уровне.

На какой-то период времени это решит проблему наращивания количества мусора. Поработаем, а дальше будем смотреть, что нам с мусором еще сделать, какое инженерное решение применить, чтобы больше не радовать подарками Московскую область, которая уже не хочет их принимать.

У нас с 2005 года он закрыт, сейчас 2009-й. Четыре года уже Большой театр простаивает. По нормативным документам и по контрактам он должен был быть введен в действие в 2008 году. 2008 год уже прошел, а работы еще очень много.

Когда я увидел, какие проектные решения заложены были по Большому театру, то сразу сказал: "Я выхожу из попечительского совета и не буду в этом участвовать". Мне кажется, необходимо назвать автора всего этого процесса - это господин Швыдкой. Вы можете и ему тоже в режиме онлайн задать вопросы по Большому, если он согласится ответить на них.

Нужно сказать, что моему решению о выходе из попечительского совета предшествовала очень серьезная и конфликтная работа с Михаилом Ефимовичем Швыдким. Увидев проект, я сразу сказал ему: "Мне необходимо обсудить это с вами. Я как сопредседатель попечительского совета хотел бы внести свои предложения и замечания". Швыдкой мне пообещал, но обещания не выполнил. Прошло полмесяца, месяц. Я ему напомнил. Получил невразумительный ответ. После чего я решил выйти из этого проекта.

Получилось в итоге то, что получилось. Этим летом президент Дмитрий Анатольевич Медведев увидел состояние реконструкции Большого театра и принял абсолютно обоснованное решение вернуть к управлению этим процессом москвичей. Поручил мне эту работу организовать.

Мы уже многое поправили. Сегодня реконструкция Большого театра - это не скандальный вариант, а рабочий, который мы делим на две части. То, что было сделано до нашего подключения, - это вопросы, прежде всего, прокуратуры, следственных и контрольных органов. А то, что делается сейчас, - это наше участие. Мы интенсифицировали за счет технологии работу по реконструкции Большого. Работа идет тяжело, но идет. Уверен, что в тот директивный срок, который установил президент, - октябрь 2011 года, мы уложимся.

Очень много еще работы, очень много надо поправить в проекте. Не буду уточнять. Там были заложены решения, которые, на мой взгляд, абсолютно неприемлемы с точки зрения безопасности посетителей театра, да и самих артистов. Пришлось исправлять.

В этом месяце мы, наверное, уже дадим тепло на историческую часть Большого театра, и там начнутся работы по реставрации зала. Мы уже посадили Большой театр на его нормальный фундамент. До этого он стоял на тонких "спичках". Их было громадное количество - такие металлические опоры. Сейчас все это снято, устойчивость здания уже обеспечена.

Нужно решать три задачи. Это пространство до Большого театра со стороны сквера, пространство исторической части Большого театра и пространство за сценой, где нужно поставить громадное количество механики. Только различных подъемников более 80 штук, тельферы и механика для пола Большого театра, чтобы менять конфигурацию в зависимости от постановки. А еще есть автоматизированное подземное пространство для хранения реквизита.

Этими всеми вопросами нужно заниматься. Хочу сказать, что у нас есть программа, которая будет реализована. В октябре 2011 года, может, даже раньше (а я мечтаю, чтобы раньше) мы сдадим Большой театр государственной комиссии.

В проекте федерального бюджета всем городам, которые имеют метро, денег на 2010 год на развитие этого важнейшего вида транспорта не предусмотрено пока. Я уже говорил, что немцы не смогли остановить строительство метро! Оно продолжалось даже в 41-м году. В 2010 году Кудрин решил выполнить эту задачу за немцев. Но ничего у него не получится.

Строительство метро финансируется из двух источников. Из федерального бюджета, который всегда нам помогал строить метро, и бюджета регионального. Мы будем строить метро за счет городских денег. Почему государство, которое должно развивать инфраструктуру в кризисный период, решило исключать важнейшие инфраструктурные проекты по строительству метро в таких сложных в транспортном плане городах как Москва, Санкт-Петербург и других? Это понять трудно, это выше моего понимания.

Москва не может остановить строительство метро. Зачастую это невозможно и чисто экономически. Я могу вам сказать по неоднократному опыту, который я разбирал в течение всех этих лет, иногда законсервировать строительство метро дороже, чем продолжать строить.

Вопрос по легкому метро и подземному метро. Легкое метро в три раза дешевле. Строить его можно параллельно. При строительстве подземного метро темп строительства равен темпу движения проходческого щита. А легкое метро можно строить быстрее, параллельно ставить опоры и строить станции.

Так мы сделали в Бутово. За один год мы сделали метрополитен для пяти станций. Но и подземное метро будет всегда иметь перспективу, потому что далеко не везде можно проводить легкое. Периферия города более или менее годится для легкого метро, и то не везде, а когда речь идет о центре города, то какое легкое метро мы можем себе позволить? Поэтому в центре города и на городских магистралях центральной части, конечно, подземное метро будет и дальше строиться. А легкое - на вылетных магистралях.

Что касается новых станций, то в Митино мы уже пришли. Если бы были средства, то можно было легкое метро пустить, например, до Зеленограда. Идея абсолютно рабочая, абсолютно реальная. Да и в других направлениях можно было бы пустить легкое метро. Оно, кстати, не мешает среде обитания. Если оно идет по массиву, где есть зелень, или пересекает дороги. А шестиметровая высота легкого метро дает возможность разместить там и зелень, и пропустить дороги и многое другое.

Хорошая вещь. Я бы не стал противопоставлять друг другу легкое метро и подземное. Кстати, ветку метро к проспекту Маршала Жукова, к Строгино, мы вообще провели, сформировав двухуровневое движение: в тоннеле в верхней части движение автомобилей, а внизу (диаметр тоннеля мы выбрали большой) размещается линия метрополитена. Это дало нам экономию миллионов в сто долларов.

Вопрос по архитектурному облику Москвы очень острый. Но я с ним, по сути, не согласен. Мы, при всех разговорах и криках со стороны, бережно относимся к памятникам архитектуры. Мы восстанавливаем их. Назову лишь некоторые.

Гостиный двор восстановили - это громадная работа была. Я думаю, что без нашего участия сгоревший Манеж мог бы еще долго вызывать возмущение у общественности, которая заинтересована в сохранении памятников. Громадное количество памятников мы спасли, или заново воссоздали. Например, Храм Христа Спасителя - это воссозданный полностью, один к одному, памятник старины, церковный памятник. Поэтому я не принимаю таких огульных обвинений.

Хочу сказать также, что наконец-то в государстве сегодня побеждает принцип, по которому памятник - это не объект собственности, а объект защиты и охраны. Объект ответственности. В 90-е годы государство было занято тем, что делило нефтяные, газовые и металлургические предприятия. Государству было не до памятников, и тогда Москва взяла их под свою опеку.

Был момент, когда на заседании правительства нас даже обвинили в том, что мы узурпировали эти памятники. Я тогда сказал: "Пока вы там делили всю собственность страны между олигархами, мы сохранили наши памятники для того, чтобы сегодня вообще можно было вести об этом разговор". Тогда же Кудриным было сказано, что бюджет федеральный имеет всего 10 процентов средств на поддержание и восстановление памятников. Это означает, что 90 процентов памятников должны были стать объектами руинирования.

Вот это и есть правда. Именно тогда мы предложили федеральным властям не делить собственность, а делить ответственность. И если бы государство сказало уже тогда: "Вот вам перечень памятников - кто готов взять на себя ответственность за их сохранность?" - уверен никакой очереди не было бы. А когда речь шла о собственности, особенно если это не монумент, а историческое здание в центре, которое можно вторично использовать, - вот тогда и начинался ажиотаж. Звериное чутье собственника здесь срабатывало не в пользу поддержания памятников.

Уже пятнадцать лет прошло с тех пор, как мы впервые выдвинули эту концепцию: не собственности, а ответственности за памятники. Сейчас дело сдвинулось. Уже подготовлены списки, по которым памятники будут разделены на ответственность федеральную и региональную или местную. А до этого соответствующим постановлением Верховного совета России (это уже новая страна была) номер 1020 (говорю по памяти) все памятники были признаны государственной собственностью.

Поэтому когда вы задаете вопрос по разрушениям памятников архитектуры, то спрашивать надо в первую очередь с того, кто объявил себя собственником этих памятников. Это вовсе не означает, что я не готов принимать на себя претензии, которые городу могут быть предъявлены по памятникам. Но это также означает и то, что помимо ответственности у города должны быть и права. Ответственность без прав нереализуема. Я говорю о юридических правах. И наконец-то понимание этой проблемы пришло на все уровни власти.

Вы знаете, что вот это здание, где мы с вами находимся, - здание мэрии. А, между тем, по сегодня существующим государственным нормам это здание является государственной собственностью, а не собственностью мэрии. Но поддерживает это здание в рабочем состоянии мэрия, правительство Москвы. И так практически по всем памятникам.

Еще раз я хочу сказать: наконец-то сформированы перечни тех объектов старины, по которым ответственность делегируется или государственным структурам, или правительству Москвы. Это серьезная работа, и она находит сегодня понимание и в Росимуществе, и в Минэкономразвития. Мы рады этому процессу. Когда будет ясно, кто отвечает за сохранность памятника, здания или монумента, тогда и станет понятно, с кого спрашивать.

А сегодня считается, что за все, что находится в Москве, отвечает правительство Москвы. Нет. Не за все. По утверждаемым сейчас перечням, к правительству Москвы отходит ответственность примерно за 40 процентов памятников, расположенных на территории города. А 60 процентов остается в зоне ответственности Российской Федерации - и в собственности Российской Федерации.

Очень важный вопрос.

Во-первых, вы говорите, о приезжих. Мы с большой радостью откликнулись на решение правительства России по снижению квот для трудовых мигрантов. Пресса писала, что в Москве 2,5-3 миллиона вакансий. Никто реальные вакансии не считал, конечно. Писали по наитию. Мы тогда сказали: "Для московской экономики нужно всего 500 тысяч мигрантов". На 2008 год мы попросили квоты уже на уровне 250 тысяч. А на следующий год мы говорим о 160-200 тысячах. Для городской экономики этого достаточно.

Однако надо понимать, что когда мы говорим о квотах - это вовсе не означает, что ровно столько к нам приедет мигрантов для работы, сколько мы назначили. Мы всего лишь говорим: для нашей экономики нужно ровно столько, и не больше. Приезжает гораздо больше. Они получают миграционные удостоверения и имеют возможность находиться в городе 90 дней. Потом перерегистрация - и дальше по кругу.

Можно, конечно, говорить об отказе от мигрантов. И Москва бы справилась без них. Но мы входим в СНГ, в рамках которого действует безвизовый режим. Мы, в конце концов, должны помогать друг другу. Правда, на мой взгляд, участие наших партнеров по СНГ в решении совместных проблем зачастую весьма сомнительно. Но это уже вопрос государственного уровня.

Если же вернуться к московским проблемам нелегальной миграции, то это, прежде всего, рост преступности. Хочу особо отметить, что когда мы выделяем квоты для предприятия, мы оцениваем не только его производственные возможности, но также и бытовые возможности для устройства этих людей. Устроиться на работу по квоте означает решить все социальные вопросы - размещение, питание, медицинское обслуживание и так далее.

А теперь представьте, что будет делать человек приехавший устраиваться на работу в Москву не по квоте, а самоходом? Вовсе неудивительно, что около половины всех преступлений в городе совершается приезжими. Это факт - многолетний, кстати говоря.

Доля эта растет?

Примерно одна и та же. Около 46-48 процентов. Это половина преступлений, как бы она ни менялась в долях процента.

А теперь о таксистах. У нас принят закон в городе по развитию городского такси. Закон действует. Появилось городское такси. Очень важно, чтобы оно было конкурентоспособным. Бомбилы, которые сегодня в изрядном количестве курсируют по Москве, зачастую не очень хорошо зная город, получают мизерную заработную плату. На этом наживаются, прежде всего, организаторы процесса. Они не платят налогов, а городское такси платит.

Только на этом футбольном поле конкуренции мы сразу несколько мячей проигрываем частникам. Одни не платят налоги, другие платят. Водители в одном случае получают мизерную заработную плату и нищенские условия существования, а в другом - мы должны платить заработную плату московского уровня. В дикой конкуренции победители очевидны - вот эти самые деятели на "газелях" и разбитых "девятках".

Как этот вопрос решить? Правительство Москвы здесь бессильно. Этот вопрос должны решать правоохранительные органы и налоговые службы. Город может поставить проблему, заявить о ней. Но силовая составляющая находится в общегосударственной системе, в системе правоохранительных органов, налоговых служб и так далее.

Так что проблема нелегальной миграции – это не только проблема таксистов. Это еще и преступность. Причем как в одну, так и в другую сторону. Нелегальные мигранты тоже очень часто становятся объектом преступлений. Они же бесправны, по сути. Проблема назрела. Ее надо решать.

А сама Москва не может на законодательном уровне?

Нет, не может. По миграции за эти годы я написал уже с десяток обращений в различные государственные структуры. Проблемы еще и в том, что Москва является наиболее привлекательным городом для мигрантов. Город богатый относительно, и сюда устремляются основные потоки нелегалов из Узбекикстана, Таджикистана, Молдавии, и даже из Грузии. С Украины сейчас тоже снова пошел поток, потому что там не самое лучшее положение.

Я писал и в Совет безопасности, и в правительство. Государство должно решить вопросы режима приема наших бывших собратьев по Советскому Союзу. Эти решения нужно принимать срочно. Пока же единственным препятствием на пути нелегально миграции является закон Российской Федерации о запрете на натурализацию. Нелегалы должны все-таки, побыв здесь, уезжать к себе домой, в страну, чьими гражданами они являются.

Отвечаю совершенно определенно. В Москве опт уместен. Но опт имеет сегодня уже две категории звучания: опт "черкизонского типа", как его называют, и опт цивилизованный. У нас есть, например, система "Утконос" - торговая система, которая сейчас номенклатурный потенциал своих товаров доводит до одного миллиона наименований. Отслеживая работу "Утконоса", я постоянно удивляюсь усовершенствованиям, которые эта электронная роботизированная система привнесла в торговлю. Это опт, доведенный до высшей степени отработанности.

Кто может возражать против такого опта? Опт цивилизованный, это когда мы знаем, откуда он, знаем, что продукция прошла таможню, что она сертифицирована по своему качеству, и когда она идет в оптовый центр, который не мешает людям жить. Никто против такого опта возражать не будет. А когда речь идет про опт "черкизонского типа", то надо сказать, что мы его закрыли совершенно обоснованно.

Я сейчас пару слов скажу по поводу некоторых разговоров в адрес московских властей, дескать "как вы вообще терпели Черкизовский рынок все это время?". Мало кто знает, что расположен "черкизон" был на федеральной земле. Пресса не очень то охотно об этом писала и говорила, потому что ей надо найти виновного - а виновным, конечно, должна была быть Москва, правительство города.

Мало кто знает и о том, что несколько лет назад я подал в суд на организацию торговли на месте Черкизовского рынка, которую устроила Академия физкультуры и спорта. Я тогда спросил: "Вы что, нашли такой вид спорта - торговлю оптовую? И розничную тоже?". И знаете, что удивительно? Этот суд, при всей очевидности правоты города, мы проиграли. А знаете, почему? Потому что на той стороне были соответствующие возможности - иные, чем возможности города. Кстати, мы еще несколько раз подавали в суд на неприемлемость Черкизовского рынка, и все время побеждали эти самые торговцы.

Ситуацию нам в суде объяснили следующим образом: "А чего вы влезаете в федеральные проблемы? Это федеральная земля, ну пусть федерация и подает в суд". Мы говорим: "Это земля-то московская. Она хоть и принадлежит федерации, но она московская, и мы не можем безучастно смотреть на складывающуюся ситуацию". Но мы получили отказ, совершенно понятный по своим производным и по своим истокам. А раскрутка темы Черкизовского рынка пошла уже вовсе не по торговле.

Мы-то возражали вообще против торговли. А раскрутка пошла уже по бестаможенной, контрабандной и контрафактной торговле, по торговле несертифицированной, то есть во многом опасной продукции. И понятное дело, Владимир Владимирович, увидев к чему этот беспредел привел, принял жесткое решение по контролю и проверке организации работы Черкизовского рынка.

После решения премьера все вдруг стали выяснять: а какая будет позиция города? Позиция города очевидна и другой она не могла быть, потому что она была объявлена еще несколько лет назад: нам не нужен Черкизовский рынок, нам не нужна оптовая торговля "черкизонского типа". Оптовая торговля в тех местах, в тех оптовых центрах, которые не мешают людям, может быть организована. Но она должна быть цивилизованной, она должна сопровождаться всеми нормами организации торговли: сертификация и таможенное оформление, если это зарубежная продукция. Она не должна мешать населению окрестных районов нормально жить.

Поэтому, когда с Черкизона вся эта контрабанда полезла в "Москву" и "Садовод", мы выступили против. И даже вопроса нет, жестко и совершенно определенно такой опт мы будем закрывать. И, кстати, здесь у нас единая позиция с правоохранительными органами. Мы прикрыли опт в Люблино, и дальше будем отслеживать и останавливать эти тенденции.

Кстати, когда я начинал свою работу в Москве в 88-м году, мне была поручена организация работы оптово-розничных плодоовощных хозяйств – "Мосагропром". Москвичи хорошо знали эту систему. Многим из старшего поколения довелось перебирать там гнилую картошку. Это тоже опт. И ничего страшного в том, что он продолжает работать в Москве, но уже на рыночных принципах, нет. Правда, он перешел - постепенно, а не по Чубайсу - на рыночные принципы.

Сегодня овощные базы - это рыночные структуры. Сегодня опять есть городской резерв, городской запас. Сегодня это все работает в очень цивилизованном ключе. Правда, времени на это ушло чуть больше, чем отводил Чубайс, когда в 92-м году он заявил, что за полтора года мы приватизируем всю страну.

Кое где попробовали по Чубайсу. В итоге отбросили экономику на 35 лет назад. В четыре раза провалился у нас потенциал в хозяйстве - вот что мы получили за счет такой ускоренной приватизации. Но это к слову.

Ваш вопрос абсолютно правильный. Я не знаю, доходили до вас мои предложения снять все мигалки, кроме машин президента, премьера и патриарха. Я свою снял. Правда, возникла другая ситуация, которая очень хорошо была описана нашими юмористами, - снял мигалки, получил сопровождение. Вот так.

Я готов, мы это предложение делали не раз. Мигалки несут в себе двойной вред. Я говорю о синих мигалках. Есть мигалки оранжевые и мигалки, которые на машинах "скорой помощи", - это вещь необходимая. А вот синие мигалки...

Во-первых, они реально осложняют движение. Во-вторых, те, кто ездит "на мигалках", ездят с другой скоростью по Москве и не очень чувствуют, что Москва стоит в пробках. А если их лишить мигалок, то тогда, может быть, вопросы федерального финансирования строительства и ремонта дорог будут решаться чуть иначе.

В правительстве Москвы только у Ресина есть мигалка, которую мы с удовольствием снимем. Хотя ему по многим аварийным ситуациям, конечно, нужно добираться очень быстро до места. Ему должна быть установлена оранжевая мигалка, то есть в случае ЧП он должен иметь возможность быстро доехать.

А синие мигалки должны иметь только президент, премьер, патриарх и больше никто. Никому, даже председателю Государственной Думы, председателю Совета Федерации и министрам не нужны мигалки синие. МЧС - да, но не синие. Опять же оранжевые, поскольку оранжевая мигалка - это скорая техническая помощь, это ситуации чрезвычайные техногенного плана.

Мигалки у милиции, у ГИБДД - это понятно. Мигалки у "скорой помощи" – понятно. Мигалки у машин "04", Мосгаза, - понятно. Мосводоканал мигалки тоже должен иметь оранжевого типа. Остальные должны быть сняты. У нас сегодня много машин с мигалками, и они здорово дезорганизуют движение.

Вы знаете, Альберт, в принципе, все возможно - ничего невозможного в нашей жизни нет. Но мне кажется, что сначала вы должны были спросить, куда эти дебаркадеры сливают продукты человеческой или хозяйственной деятельности и как часто приходят к дебаркадерам суденышки с накопителями этой радости. А после того, как вы изучите этот вопрос, вы поймете, почему мэр против дебаркадеров.

Я думаю, что вопрос сам по себе имеет серьезную почву для размышлений и принятия решений. Основания для постановки этого вопроса, безусловно, есть. Вопрос сложный. Думаю, что Москва и область - это по существу одна агломерация, одна структура, и те границы, которые сегодня являются административными, а во многом и человеческими границами, не на пользу обеим субъектам.

Кстати, по закону о статусе Москвы - я его цитирую почти дословно - Московская область должна обслуживать столичные функции Москвы, а Москва должна нести на себе не только хозяйственные функции обслуживания жизни города, она должна нести и громадное количество столичных обязательств и функций. Поэтому я убежден, что объединение Москвы и области - это вопрос времени. Я убежден, что это было бы правильно.

Однако есть моменты, которые могут осложнить этот процесс. В Москве и в Московской области все-таки неравномерное развитие, неодинаковое решение социальных проблем. Московская область сейчас находится в критическом состоянии, в очень сложном состоянии. Выравнивание всех аспектов социальной жизни, всех правовых норм, которые уже приняты Москвой и Московской областью, это процесс очень и очень длительный и очень непростой.

Второе обстоятельство, которое в любом случае нужно учитывать, когда мы говорим о возможном объединении Москвы и области. В результате объединения мы получаем субъект федерации, в котором сосредоточено примерно 30 процентов экономического потенциала всей страны. Для государственной власти это очень непропорциональная система - иметь 80 с лишним субъектов федерации, и среди них один, который формирует треть экономического и даже больше финансового и научного потенциала страны.

Это получается очень и очень неуравновешенная система, с такими перекосами по потенциалам. Так что вопрос этот требует особого восприятия, особого анализа и особых решений на уровне государства. А само объединение зависит от высшей государственной власти, от отношения к этому руководства страны. Без таких решений и таких оценок говорить на уровне субъектов федерации об объединении - только усложнять ситуацию.

К примеру, если об этом говорю я, то это только раздражает руководство Московской области. Правда, область всегда говорит о возможном объединении в негативном плане. Но это позиция, которую нужно учитывать. Все-таки самое главное в принятии таких решений - осторожность, спокойствие, сдержанность и оценка того, как к этому относится население.

Первое - "Кубок Кремля" будет. "Кубок Кремля" будет всегда. Правительство Москвы и московские организации принимают участие в "Кубке Кремля" на уровне не слабее и не хуже, чем во все предыдущие годы. Поэтому эти вопросы мне как мэру задавать нет никакого резона. Мы свои обязательства, свои задачи по организации "Кубка Кремля" выполняем.

Что касается спортсменов, которые приезжают - это дело добровольное. Здесь надо отметить тот факт, что подобных турниров в мире стало намного больше, поэтому происходит определенное разбавление потенциала каждого из турниров. "Кубок Кремля", тем не менее, турнир авторитетный и он постоянно получает по уровню организации первые места.

Не знаю, одобрит ли Шамиль Тарпищев то, что я скажу сейчас, но это правда. Теннисная федерация России перестала получать поддержку от спортивного министерства, и целый ряд турниров, в том числе и Кубок Федерации, мы не смогли выиграть из-за того, что нам нужно было заплатить определенные неустойки. Они возникают, когда мы на Кубок Федерации приглашаем наших теннисисток, и они не могут участвовать в уже заявленных соревнованиях. В таких случаях мы вынуждены заплатить неустойку, иначе WTA просто не будет приглашать наших теннисисток на свои турниры. И у теннисной федерации - это большая боль Шамиля Анвяровича - не нашлось средств на то, чтобы потенциал тенниса России поддерживать на надлежащем высоком уровне.

Сегодня теннисная федерация по возможностям своим стала бедной. И если мы хотим, чтобы теннис у нас продолжал развиваться. Чтобы появлялись новые выдающиеся имена и спортсмены. Чтобы российский теннис позиционировался в мире спорта как один из самых мощных среди многих-многих стран, нужно помогать Шамилю Тарпищеву в первую очередь в финансовом плане.

С точки зрения авторитета, с точки зрения организации, Шамиль Анвярович является уникальным достоянием российского спорта и нашего государства, но без денег он ничего путного сделать не сможет.

Каждый город имеет свою привлекательность, свои родовые пятна. Идеального города, наверное, нет. Но передо мной стоит задача все-таки двигаться в сторону строительства, созидания города, в котором было бы удобно жить. До полного достижения этой цели еще не близко.

Хотя, если сравнить, что было в 90-х годах, с тем, что удалось в этот период сделать, то есть разница. Мне не стыдно за прошедший период. И, дай Бог, чтобы созидательные процессы в нашем городе продолжались и дальше.

У меня четверо детей, разных, можно сказать, поколений. Старшему сыну полсотни исполнилось, младшему - 37, старшей дочери - 17, младшей - 15, то есть это разнесенная по времени система жизни…

Первая жена у меня скончалась от рака, сейчас вторая семья. Я вообще считаю себя человеком счастливым, и в семейном плане тоже. Правда, дети мало видят меня, но мне удается поцеловать утром, иногда и вечером в лобик своих младших детей. А старшие имеют свои семьи, у меня пять внучек и один внук. Все нормально.

Что касается работы, это не какие-то запредельные усилия, каждый человек настроен на свой ритм жизни и на свой ритм работы. Кто-то флегматичный, и его не нужно ускорять, потому что он выходит из своей орбиты. Кто-то быстрый, и его не нужно останавливать, потому что вы породите в нем дискомфорт.

Всевышний нам задал разные темпы, мне - один, Цою [пресс-секретарь Лужкова - Лента.ру] - другой. И нужно просто создавать такие условия, при которых каждый чувствовал бы себя комфортно при своем темпе жизни. Вот и все.

По первому вопросу. Когда AirUnion рухнул, перестал обслуживать пассажиров и стал банкротом, мы действительно по просьбе правительства РФ взяли на себя долги AirUnion и спасли ситуацию в августе 2008 года. Было очень неприятно и тяжело воспринимать - все эти телевизионные передачи, состояние людей, которые не могли вылететь к себе на родину и наоборот, вылететь с Дальнего Востока или из Красноярска в Москву. Громадное количество людей вынуждено было надолго задержаться в аэропортах. Это все было в августе 2008 года, и мы тогда по просьбе Министерства транспорта, которое получило согласие со стороны руководства правительства, взялись и выправили положение.

Это стоило нам усилий, это стоило нам денег, и мы сейчас работаем над тем, чтобы наши затраты без каких-либо дивидендов были компенсированы. Я думаю, что этот вопрос мы вместе с правительством России решим. Относительно перспектив нашего "Атлант-союза" скажу, что они есть - мы сохраняем эту компанию в составе "Росавиа".

В "Росавиа" входит, как в холдинг, несколько работающих компаний, и они будут заниматься перевозками. Они будут обеспечивать выполнение всех тех обязательств, которые раньше брал на себя AirUnion и компании, которые перестали существовать. "Красэйр", например. Мы вместе с "Росавиа", вместе с Сергеем Викторовичем Чемезовым, эту задачу уже определили и выполняем.

"Атлант-союз" сейчас оснащается новыми самолетами. Там есть свои проблемы, но мы договорились о закупке довольно большого количества АН-148. Это хорошие самолеты. Наши, отечественные, мы тем самым поднимаем производство в Воронеже. И будем летать. Строим большой терминал, один из крупнейших в Европе, 250 тысяч квадратных метров, который в конце этого года будет введен в действие.

Аэропорт "Внуково", конечно, получит новое звучание, новые возможности для обслуживания пассажиров. Туда уже давно проведена железная дорога от Киевского вокзала, оттуда пролегают две ветки широких автомагистралей - это Киевское направление и Боровское шоссе. Одним словом, аэропорт "Внуково", с моей точки зрения, является самым перспективным аэропортом Московского региона.

Что касается претензий аэропорта "Домодедово" к аэропорту "Внуково", то они сейчас находятся в суде. С нашей точки зрения, аэропорт "Домодедово" необоснованно выставил претензии по большой сумме (2 с лишним миллиарда рублей) к аэропорту "Внуково", ибо договоренности с аэропортом "Домодедово" были на достаточно короткий период, за который аэропорт "Внуково" рассчитался. Но аэропорт "Домодедово" включил в претензии суммы, которые были до периода обязательств аэропорта "Внуково", и, по-моему, после. Он собрал это все в одну кучу и вместо претензий к AirUnion двинул эти претензии действующему и развивающемуся аэропорту "Внуково".

Ничего из этого не получится, потому что здесь, с одной стороны, очевидно желание, а с другой - очевидна необоснованность реализации этих претензий. Недавно состоявшийся суд подтвердил правоту аэропорта "Внуково".

Теперь на третий вопрос, а потом на второй. В арсенале борьбы с гололедом нет других методов, кроме механической очистки и противогололедных препаратов. Я знаю о том, как негативно москвичи относятся к противогололедным препаратам, и мы реагируем на их вопросы и замечания. Работа идет в двух направлениях.

Первое - приводим в порядок и жестко регулируем состав противогололедных препаратов Цель одна - минимизировать антропогенное воздействие, и воздействие на природную среду этих препаратов.

Второе - уменьшаем масштабы их применения. Мы запретили в прошлом году применять эти препараты во дворах и на тротуарах и снизили объем закупок соответственно. Худо-бедно этот запрет действовал. Пришлось дать по шапке (зимой уже шапки носят) тем руководителям или хозяйственникам, которые продолжали втихаря припрятывать прошлогодние противогололедные препараты, тем самым облегчая себе работу по уборке дворов.

Однако противогололедные препараты мы все равно вынуждены применять. Но они будут соответствовать принятым на уровне РФ требованиям и инструкциям (по составу и по качеству) и будут применяться в минимальном объеме. Еще одним из путей решения этой проблемы может стать технология осаживания назревающих в атмосфере крупных снегопадов за пределами Москвы.

Не спешите смеяться над этой идеей. Мы же иногда предотвращаем дожди над Москвой. Надо понимать, что речь идет не о процедурах ежедневного или систематического плана. Если мы видим, что назревает ситуация, при которой у нас толщина снежного покрова от залпового выпадания снега увеличится на 10-15 сантиметров, то тут и должна включаться эта технология.

Может быть, это и не даст особого результата, но мы попробуем исключать крупные снегопады один-два раза в году уже этой зимой. Кстати, это только увеличит урожай тех сельскохозяйственных культур, на которые выпадет побольше снега. А за зиму снега в Москве выпадает суммарно до 2,5 метра толщиной.

Одним словом, будем применять все способы. Дворы будем убирать механически с использованием щебня фракции 2,5 миллиметра (у нас есть разный щебень - для дорог один, для асфальта другой; для использования во дворах фракция идет 2,5 миллиметра). Тротуары тоже будем очищать без противогололедных препаратов. А дороги - противогололедными препаратами, которые соответствуют утвержденной инструкции РФ.

Об Осетии. Ну, давайте по-другому тогда. Давайте будем им улыбаться. Давайте мы будем им говорить с улыбкой: мы вас поддерживаем, давайте, боритесь за свое развитие, боритесь за то, чтобы у вас было жилье. Но я думаю, что эти улыбки мало пользы принесут.

Конечно, личностные отношения, доверительность, симпатия играют громадную роль, но мы говорим о реальной помощи народу Осетии - а это один народ, Северная и Южная Осетия. И южные осетины считают , что они в России. В прошлом они добровольно вошли в состав России.

Когда произошла война, когда мы увидели громадное количество раздолбанных танками домов…

Мы в течение многих лет помогали борьбе этого немногочисленного народа за свое право на суверенное развитие, мы отправляли им гуманитарную помощь, мы видели, в каких условиях живут эти люди. Условия, пожалуй, запредельные. И я думаю, что наша помощь, которую мы оказали после войны этому народу (за год построили там поселок "Московский", около 200 коттеджей), всего лишь малая толика того, что необходимо было. Коттеджи, кстати, недорогие, они сделаны по немецкой технологии, комфортные, нормальные, у каждого коттеджа есть участочек. Также построили школу для жителей "Московского".

Вообще, наша экспансия - это экспансия образования. В Севастополе - школа, филиал МГУ, которые построены, по сути дела, Москвой. Вместе с Виктором Ивановичем Садовничьим мы эти усилия предпринимали. В Чечне - 2 школы, в Беслане - 2 школы, в Горном Алтае - школа, в Великом Устюге - школа. И так далее. Я даже затрудняюсь перечислить все то, что мы построили за эти годы.

А здесь, в Южной Осетии - эта помощь особенно нужна. Она является символом надежды, символом уверенности и веры граждан Южной Осетии в том, что они вместе с Россией получат возможность строить совершенно по-другому свою жизнь. А не с Грузией, которая тоже попыталась там что-то или кого-то отстроить.

Поэтому сразу же после войны я обратился к Владимиру Владимировичу Путину и сказал, что у нас остался после зимы 2007-2008 года резервный фонд, потому что зима прошла без чрезвычайных происшествий, на которые обычно и планируется резервный фонд. И Владимир Владимирович дал добро на строительство. И мы сделали добро - сейчас уже идет заселение этих коттеджей.

И кто получает жилье? Когда открывали школу, при мне жилье получила женщина с детьми, у которой муж погиб в этой войне с Грузией. Получили многодетные семьи, получили семьи из раздолбанных домов, которые не подлежат восстановлению. Сделали мы там хороший, классный поселок с централизованным обеспечением водой, газом, канализацией, отоплением. Нормальные условия, не дворцового, конечно, типа, но все это делалось очень рационально, солидно и воспринималось с большой благодарностью Южной Осетией.