Постараюсь в нескольких абзацах объяснить, в чем дело.

Я понимаю большинство вопросов, связанных с Листом, потому что у меня вышла пластинка к юбилею и просто потому, что это один из моих самых любимых композиторов. Его можно играть именно тогда, когда ты можешь это делать. Любого композитора можно играть, когда ты это можешь делать, но Лист – это особенный композитор для многих пианистов. Мне кажется, что он до конца не оценен. Потому что уровень его могучего, гениального таланта, дарования все-таки не до такой степени узнаваем, как талант Шопена или Бетховена.

Так уж сложилось, что есть некое клеймо, клише, стереотип, который характеризует Листа исключительно как виртуоза и чуть ли не поверхностного композитора, в том числе так думают и венгры. Как можно говорить о Листе и уж тем более о Кальмане, если у нас есть Барток, скажем? Но я с этим абсолютно не согласен: и Лист, и Кальман были уникальными самородками своего времени. Лист – это не только композитор, но и пианист, и педагог, и дирижер, и публицист, один из крупнейших представителей музыкального романтизма.

Он стал величайшим пианистом XIX века, суперзвездой своего времени. Никто в то время не играл на рояле так, как он. Он открыл концертный жанр, совершал огромные гастрольные турне по всей Европе, в том числе два раза был в России. Последний его приезд был связан со скандальной историей, когда наш император Николай I заговорил во время его исполнения, и Лист остановился. Когда он спросил Листа, в чем дело, Лист ответил: "Как же я могу играть в тот момент, когда Ваше величество разговаривает?" Эта сцена отражена также в венгерском фильме о Листе. После этого ему запретили выезжать в Россию.

Он, безусловно, был уникальным новатором в свое время. Конечно же, он очень сложен во всех отношениях. Он демон, дьявол в хорошем смысле этого слова, как Паганини, с которым, кстати, они дружили в 1830-е годы в Париже. Под впечатлением от его каприсов, его образа вообще и этой дружбы Лист написал знаменитые "Этюды по Паганини", которые вошли в анналы нашего потрясающего концертного репертуара для фортепиано.

Лист был уникальный патриот. Скажем, когда он узнал, что в Венгрии было наводнение, он приехал, дал множество благотворительных концертов и отдал пожертвования на поддержку пострадавших после этой ужасной катастрофы.

Что он сделал как композитор? Он совершил огромное количество открытий в области гармонии, мелодики, формы и фактуры. Он открыл новые инструментальные жанры, такие, как рапсодия. Рапсодии Листа – это одна из его визитных карточек, золотой фонд фортепианного репертуара. Все его рапсодии – это просто шедевры, как и симфонические поэмы. В этом релизе, который я записал, два диска, там три концерта – Первый, Второй и "Пляска смерти", а также две симфонические поэмы, которые играют Российский национальный оркестр и Михаил Плетнев. Лист сформировал структуру этой одночастной формы, которая начиналась в свое время еще у Шумана и Шопена, но была не так развита, как у Листа.

О нем можно говорить бесконечно: это новатор, педагог. Он завершил свою концертную деятельность в 37 лет, достаточно рано – были разные причины. Он был великим просветителем, убеждал, что сила искусства может влиять на массы людей. Я с ним в этом отношении полностью согласен и, собственно говоря, сейчас занимаюсь тем же. Потому что искусство, музыка обладает излечивающим фактором – неважно, фортепиано это, скрипка или симфонический оркестр. Во все времена было огромное количество разных негативных моментов: революции, потрясения. Да и сейчас они происходят постоянно: убийства, террор – просто огромное количество негатива сейчас идет из всех средств массовой информации. Так вот я глубоко убежден, что музыка излечивает людей.

Это не просто развлечение. Поход на концерт классической музыки – это работа, к которой, естественно, нужно подготовиться. То же самое и с картиной: с первого раза ты до конца не поймешь всю силу этого искусства, но ты понимаешь это, когда ты уже подготовлен. Я думаю, что многие люди поймут, о чем я говорю. И сам Лист верил в это, с этим связана и его просветительская деятельность – он внес в массы огромное количество новых жанров. Когда во второй половине своей жизни он перешел уже в педагогическую деятельность, к нему приезжали пианисты со всей планеты, и в своем доме, где у него был зал, он давал открытые уроки и никогда не брал за это ни копейки денег. К нему приезжал и Бородин, он вообще дружил со многими, в том числе и с русскими композиторами.

Поэтому этот человек близок мне, и я уверен, что до конца его глубина, его суть не раскрыты.

Огромное количество его произведений, к сожалению, просто не играется. А у него есть огромное количество потрясающих симфонических транскрипций. Транскрипция – это импровизация. Он писал это абсолютно с ходу и мог завершить концерт, общаясь с залом (я тоже так делаю), он говорил: "Дайте мне, пожалуйста, темы, господа, а я на них буду импровизировать". Кстати, этот момент отражен в фильме "Глинка": ему дали "Марш Черномора" из "Руслана и Людмилы", и он мгновенно сделал транскрипцию. Это же полная импровизация, я уверен, что так же занимались и Бах, и Бетховен, и Моцарт. А Бетховен, по легенде, расцеловал его после концерта в Вене, когда услышал его транскрипцию, и Листу это запомнилось на долгое-долгое время.

Наконец, Лист виртуоз. Это высший пилотаж, если говорить современным, простым, доходчивым языком. Это этюды трансцендентной сложности, и, безусловно, Листа может играть человек, который подготовлен во всех отношениях, и технически в том числе. Без технической подготовки эти произведения абсолютно не сыграть.

Если углубляться в его репертуар, я могу сказать, что для меня высшая точка проявления Листа во всей его красе. Конечно, это Соната h-moll, которая является вершиной его творчества, на мой взгляд, в которой каждая тема – это гениальный мелодизм и драматизм, сложнейшая форма. По глубине, по масштабу она стоит выше всех его произведений.

Хотя мы очень много разговаривали о Листе с Михаилом Плетневым, и он мне сказал, что у Листа есть масса других произведений - тот же "Орфей", которого записали на пластинку. Его вообще не знают, а по глубине он ничуть не хуже многих других симфонических произведений Листа, скажем, "Прелюды" или каких-то еще более известных. Но вот Си-минорная соната, если мы говорим о фортепианных произведениях, стоит особняком.

Безусловно, "Мефисто-вальс" - особая графа в моей жизни. Вообще, это уникальное произведение. И, конечно, рапсодии, каждая из рапсодий – это шедевр. А также этюды трансцендентного свойства и беспрецедентного мастерства.

Можно говорить о его произведениях бесконечно. Но если мы говорим о симфонических жанрах, то, конечно же, он открыл абсолютно новый жанр, как я уже говорил, это симфоническая поэма. Одночастная симфоническая форма зарождалась еще у Шумана и Шопена. Вагнер, знаменитый композитор, видел синтез в музыке. Лист говорил, что время "чистых искусств" закончилось. Вагнер этот синтез видел в музыке и слове, а Лист был больше связан с живописью и архитектурой, хотя литература тоже играла очень большую роль. Отсюда такое обилие программных произведений. У него есть потрясающее "Обручение" по картине Рафаэля. Или "Мыслитель" по скульптуре Микеланджело на надгробии Лоренцо Медичи.

Этот человек вместил в себя огромное количество разных интересных новшеств, новаторств, и я думаю, что по силе влияния Лист был не меньше, чем Бетховен, Моцарт, Шопен или Шуман. Еще раз повторяю, на мой взгляд, он просто до конца не оценен.

1. Я предпочитаю особо не говорить о себе и о своей игре, потому что, на мой взгляд, это должны делать другие. Я себе отвожу более чем скромную роль в этом, потому что на это есть критики, специалисты и публика, которая будет отзываться о моей игре.

Что касается других – конечно, Михаил Плетнев – это один из лучших исполнителей Листа. Его мышление, его трактовки, интерпретации действительно до сих пор служат примером и абсолютно новым подходом не только к Листу, но и ко многим другим произведениям, которые он берет. Скажем, последние его записи как дирижера бетховенских концертов и симфоний, на мой взгляд, были просто потрясением в хорошем смысле слова, это было что-то абсолютно новое, абсолютно неизведанное до этого. Он разрушил стереотип игры.

Он вообще многое что рушит, опять же, в хорошем смысле слова. Об этом много спорят, с этим многие не соглашаются, но то, что это сделано большим талантом, - факт.

К сожалению, мы не знаем записей самого Листа, и это просто трагедия, потому что, судя по отзывам, он играл гениально. Он играл невероятно, с такой экспрессией, с таким темпераментом и драматизмом в каждом концерте (и это отражено в каждом его произведении), что многие к нему просто не подбирались. Поэтому я думаю, что Лист был как Рахманинов в XX веке. Он был уникальным пианистом своего времени, и это полностью отражено в его произведениях.

Хотя есть композиторы, которые писали гениальную музыку, но не были выдающимися исполнителями, как Чайковский, например. Кстати, по разным легендам, он не до конца оценил Листа. Чайковский не был гениальным пианистом, но писал гениальную музыку, а Лист писал потрясающую музыку и играл при этом потрясающе. Так же и Рахманинов. Поэтому здесь нет точного правила, что гениальный композитор должен быть гениальным пианистом.

2. Для меня эталонные исполнения Листа – это, конечно, и Рихтер, и Гилельс, и Циффра, и Горовиц, и Марта Аргерих, и многие другие.

Это, наверное, вопрос к изданиям и издательствам. Многие ориентируются сейчас на продажи. Может быть, они считают, что не смогут продать произведения, которые не являются популярными и удачными. Я не могу понять этой тенденции. Я не издатель, а это вопрос к издательствам.

Безусловно, Лист заслуживает быть изданным в полном собрании сочинений. Кстати, я никогда не знал об этом, не думал, что издано не все.

Мне нужно посоветоваться, может быть, я свяжусь со знаменитыми немецкими и английскими издателями, такими как "Boosey & Hawkes", и уточню этот вопрос, потому что я не знаю, изданы ли все произведения Листа, это интересный вопрос.

Что касается Лесли Ховарда, то я уже назвал те листовские интерпретации, которые близки мне.

1. Здесь, конечно, нужно говорить не только о Листе. У каждого талантливого музыканта, который выходит на сцену, должно быть свое нутро. Если ты будешь играть себя в каком-то произведении, специально на это настраиваясь, я не думаю, что это приведет к какому-то результату. Хотя я не лектор и не критик. Все-таки это вопрос скорее к профессионалам-музыковедам.

На мой взгляд, музыкант, который выходит играть на сцену, выполняет роль некоего проводника во времени. Ты находишься посередине между публикой и композитором, который написал то или иное произведение 100, 200, 300 лет назад. И через себя ты должен провести все то, что написал композитор. Это самое главное.

Для этого есть ноты, которые полностью все передают. Поэтому Рихтер лет с сорока играл практически каждый концерт по нотам не оттого, что он забывал текст (хотя репертуар у него был громадный), а именно потому, что, как он говорил, это честнее по отношению к музыке и к авторскому тексту. Ты видишь каждую запятую, не отходишь от текста ни на секунду.

Вопрос в том, насколько далеко можно отклоняться от авторского текста. Рихтер выполнял каждую запятую, каждую репризу и считал, что если, скажем, в "Апассионате" Бетховена ты не повторишь одно колено в финале, то к этой сонате вообще не стоит прикасаться, потому что этой репризой там очень многое сказано. А некоторые даже не обращают на это внимания.

А есть другие примеры гениальных и уникальных пианистов. Например, Горовиц далеко отходил от авторского текста, даже добавляя или убирая некоторые ноты, а то и изменяя авторский текст. Но никто не может повысить на него голос, потому что это было сделано гениально.

Это палка о двух концах. Если какое-то добавление сделано бездарно – бездарю ничего нельзя простить. А если играет гениальный музыкант, то, конечно, мы закрываем глаза на некоторые вещи.

В общем-то, я посередине между этими своими двумя рассуждениями, потому что, когда Горовиц или Плетнев играют Моцарта, они играют его как Шопена - с большими отклонениями, не по стандарту. Если бы они сыграли так на конкурсе Чайковского, то сразу слетели бы с первого тура. И они бы точно не поступили в консерваторию, если бы играли при поступлении так, как на концертах. Или Софроницкий, или Шопен, или тот же Лист - я думаю, они никогда не прошли бы дальше первого тура на конкурсе, потому что конкурс – это некие идиотские стандарты, которым нужно подчиняться. Поэтому я так благодарен судьбе, что победил на конкурсе Чайковского и после этого уже не играл и никогда в жизни не буду играть на конкурсах.

Для меня музыкант – это проводник во временем. Ты должен через себя донести и показать публике тот образ, который был придуман 100-200 лет назад.

Во-первых, я сам себя еще считаю молодым.

Во-вторых, отвечу все-таки своим фестивалем "Крещендо" и фондом "Новые имена", которым я заведую и который, так сказать, моя семья. И "Новые имена", и "Крещендо" – это огромное количество уникальных молодых музыкантов, которые прославляют нашу русскую исполнительскую школу. Можете посмотреть сайт "Крещендо", я не буду сейчас рассказывать, что мы делаем.

"Новые имена" – это действительно большая помощь и забота о нашем следующем поколении. Несмотря на такие громкие слова, это очень действенно.

Конечно, может быть, мы что-то придумаем и запишемся, но в конце каждого "Крещендо" транслируется заключительная гала по каналу "Культура". Можете посмотреть в интернете наше недавнее поздравление профессора Доренского в последнем концерте на его 80-летие. Мы придумали номер с совсем молодыми учениками, студентами Сергея Леонидовича.

К счастью, такие есть. Марта Аргерих, Григорий Соколов, Андраш Шифф, норвежский пианист Андснес, Ефим Бронфман, Евгений Кисин, Аркадий Володось и многие другие. Это пианисты, которые действительно прославляют фортепианное искусство, потому что, если говорить в количественном плане, уникальных музыкантов осталось не так много.

Циффра – один из самых ярких и эталонных исполнителей музыки Листа. Он был безумно виртуозным. Но, понимаете, многие думают, что виртуоз – это человек поверхностный, который играет очень быстрые эффектные пассажи, не добиваясь глубины того или иного произведения. Ничего подобного. Если ты играешь Листа, то, конечно, первое, что приходит в голову, - это безумная виртуозность, техника, напор, драматизм, темперамент, без которого нельзя играть музыку Листа. Но люди, которые так говорят, ничего не понимают в музыке, потому что, помимо этого, у Циффры была и уникальная драматургия любого из произведений Листа. Я обожаю этого исполнителя и, конечно, вырос на его эталонных записях.

Хороший вопрос, потому что, безусловно, наша культура – одно из немногого, что у нас осталось, помимо наших недр, как я всегда говорю. Поэтому не буду говорить какие-то высокие слова о том, что мы должны гордиться нашей культурой и прославлять ее.

Но если копнуть то, что сейчас происходит в нашей культуре, - безусловно, есть огромнейшие проблемы.

Я спортивный человек, очень люблю поплавать, поиграть в футбол, в хоккей, в теннис и горжусь тем, что у нас будет Олимпиада, Чемпионат мира, Универсиада и огромное количество разных других состязаний. Я буду приезжать и участвовать в них как болельщик. Но если хотя бы на какую-то маленькую долю из тех финансов, которые вкладываются в спорт, отдали бы на культуру, это был бы не только великий шаг, но и шаг, который сейчас просто должен быть сделан.

Есть некоторые вещи, некоторые законы, выполнить которые – это просто обязанность тех чиновников, которые принимают эти законы.

Я говорю, например, о нашей системе образования, которую нельзя трогать. Кто-то хотел сделать так, чтобы пианисты начинали учиться с 16 лет, – это значит, полностью перечеркнуть эту стезю. Служба в армии для музыкантов – это тоже крест на карьере, учебе и вообще мысли о музыке.

Здесь тоже очень много вопросов, плюсов, минусов. Скажем, почему музыкантов брать, а инженеров, математиков или артистов не брать? Сложный вопрос, я прекрасно это понимаю. Но гордость России – это не только пушки и ракеты. Если мы говорим о России, об имидже страны на Западе, не будем забывать, что оперные певцы, режиссеры, балетные, музыканты, художники, скульпторы и многие-многие другие люди творческих профессий прославляют нашу страну на Западе, создавая имидж нашей страны. Поэтому о молодом поколении нужно думать. Я уделяю очень много внимания молодым музыкантам, но не буду говорить о том, что конкретно мы делаем, потому что это займет много времени и будет немножко нескромно.

Если мы говорим о культуре и, в частности, о музыке, то, конечно, это и состояние музыкальных школ, которое чудовищно. Педагог в начальной школе получает пять-шесть тысяч рублей. Это же просто стыд и позор. Поэтому они уезжают в Китай и готовят наших конкурентов на музыкальных конкурсах. Если со специальными музыкальными школами еще все в порядке, то в простых музыкальных школах ситуация просто катастрофическая.

Конечно, как я уже говорил, это тяжелая работа. Это не развлечение, не попкорн, не поход в кинотеатр на экшн-фильмы, это нечто другое. Сначала желательно несколько раз сходить на концерты и при этом предварительно узнать и о произведениях, и об исполнителе. Самое главное, что должна получить публика, когда она слушает классическую музыку, – это некая химия, как я это называю, между исполнителем и публикой. Исполнитель посылает определенную энергию. Это зависит от индивидуальной степени таланта, но функции проводника, о которых я говорил, тоже очень важны.

Есть разные эмоции. Почему от того или иного классического произведения публика начинает плакать или смеяться? Или их просто прижимает к стулу, скажем? Это может произойти не с первого раза, но люди поймут, что эта музыка очищает.

Ее можно слушать дома в записи, ставить пластинки или просто искать в интернете. Сначала это может быть знакомая, узнаваемая мелодия, которая вызовет у вас те или иные чувства и эмоции. Но потом обязательно нужно идти в зал, потому что никакой интернет, никакая аппаратура, даже самая качественная, не заменит того, что называется дыханием живого зала. Это очень важно и очень полезно во всех отношениях. Те люди, которые поняли, о чем я говорю, расскажут вам свои ощущения от этого.

1. Смотрите ответ на первый вопрос.

2. Техника – один из самых важных факторов в нашем деле, но, безусловно, не главный. Конечно, она служит средством для достижения образа того или иного произведения. И, безусловно, техника ушла далеко вперед по сравнению с тем, что было сто лет назад. Сейчас стали играть, может быть, быстрее, громче, техничнее, но больших личностей стало действительно меньше, это факт.

Если мы говорим о процентном соотношении, то раньше было больше гениальных музыкантов. Но без техники, к сожалению, тоже никуда нельзя уйти. Должно быть все в комплексе. Тем более, когда ты выходишь играть романтическую музыку Листа. Я думаю, что немногие музыканты по-настоящему могут играть Листа.

1. Здесь точно нет никаких рецептов и статистических цифр. Есть масса случаев, когда люди действительно начинали заниматься в 15-16 лет и становились гениальными музыкантами. Но было и наоборот - с самого раннего возраста играли потрясающе. Есть вундеркинды — этого слова я очень боюсь. Мы тоже через это проходили. И в моем поколении, и в следующем бывало так, что дети в 9-10 лет играют уникально, потрясающе, а в 16 лет исчезают.

Есть гении от бога, они рождаются - и сразу все видно. А бывает, что надо найти талант в человеке и развить его. Все зависит от конкретного индивидуального случая, талантливого музыканта и, конечно, не менее талантливого педагога и родителей. Родители и педагоги – это одно из самых главных звеньев в постепенном развитии таланта, а это на самом деле самое важное. Каким бы гениальным ни был ребенок, нужно правильно подвести его.

1. Да, у меня абсолютный слух.

2. Да, я думаю, что это мне и помогло в моем увлечении джазом. Я с детства всегда подбирал любую мелодию, чем вызывал восхищение всего класса, особенно девочек. Я, в общем, таким образом входил в доверие и мог сыграть любую мелодию, которая была популярна в то время, какие-то рок- или поп-группы – мне не было важно, что. Это шло с детства от бабушек-дедушек, родителей, потому что в доме всегда звучала любая музыка. Это были и песни из кинофильмов, и оперетта. Я мгновенно это подхватывал, играл на разных инструментах – на гитаре, на скрипке, на аккордеоне, на многом-многом другом. Поэтому я думаю, что это очень помогло мне дальше, и в джазе тоже. Я могу подобрать любую мелодию и повторить ее. Скажем, я не смогу повторить концерт какого-нибудь композитора, неизвестного мне, или современную авангардную музыку, как, наверное, и никто другой не сможет. Но в целом действительно могу.

Это подарок "Ростехнологий", Сергея Викторовича Чемезова к юбилею города. Это салон, в хорошем смысле слова, в этом доме всегда будет звучать музыка, там будет резиденция фестиваля "Звезды на Байкале", будут проводиться творческие встречи с теми уникальными музыкантами, которые приезжают в наш город на фестивали и не только, будут проводиться мастер-классы ведущих педагогов-профессоров нашей страны, камерные концерты.

Там небольшой зал на 50 человек, где будут происходить концерты, творческие форумы и мастер-классы, там должна быть атмосфера музыки. Никаких билетов туда никогда не будет продаваться. К сожалению, много народу там поместить невозможно, но для всех желающих мы постараемся что-то сделать — может быть, какой-то абонемент камерной музыки, чтобы дети играли для детей, чтобы был такой потрясающий обмен талантов нашей области, которых очень много. Каждый раз мы находим уникальных музыкантов не только в Иркутске, но и в области. Поэтому я думаю, что это только начало.

Вы знаете, для меня Иркутск не пустое слово, и этот фестиваль – действительно визитная карточка не только Иркутской области, но и всей Сибири, да и вообще всей страны, потому что на него съезжаются со всего мира. Я думаю, что этот дом – хороший знак, что в нашем городе скоро появится новый концертный зал с настоящей потрясающей акустикой. Акустика - это самое главное. В нашей стране никто никогда об этом не думал, поэтому мы и мучаемся, переезжаем из филармонии в филармонию, в очередной Дом культуры, который не предназначен для концертов классической музыки. Должен быть зал с нормальной влажностью, без перепадов температур, где нормальный "Стенвей" может держаться много-много лет – чтобы было все, как в нормальных залах. Как зал в Омске, который построил губернатор Полежаев. Там уникальный зал с потрясающей акустикой, который был построен за десять месяцев (я только что приехал из Омска, играл там).

У нас есть два современных зала для классической музыки: в Омске и в Петербурге у Валерия Гергиева, в концертном зале Мариинского театра. Вдумайтесь в эти цифры – на всю страну два современных зала, в которых можно играть классическую музыку! Я считаю, что это беда, которая стоит наравне с провинциальными оркестрами, поддержкой педагогов музыкальных школ, и, конечно же, этими шагами по смене системы образования или набора в армию. Это основные вопросы, и об этом нужно думать и везде говорить, потому что это и есть наша культура и наше будущее.

Насколько я помню, в нашем доме музыка звучала всегда, потому что мои родители – педагоги, пианисты. Мама – преподаватель фортепиано, папа – композитор, уникальный пианист и, в первую очередь, мой педагог, который до сих пор со мной занимается, и все вопросы в доме были всегда только о музыке – у меня не было другого варианта. Поэтому я помню свои детские воспоминания – и "Щелкунчика", и Четвертую симфонию Чайковского, конечно же, "Во поле березка стояла", я не отрываясь постоянно слушал эту симфонию и многое-многое другое.

А вот когда в Иркутск приехал Рихтер и я маленьким оказался на его концерте, это было для меня самое живое потрясение, потому что я понял, что никакая запись не может отразить живого уникального концерта гениального музыканта. Я к тому времени уже учился в музыкальной школе, но такого концерта вживую я никогда не слышал. Это был знаменитый большой концертный тур Рихтера, когда он объездил почти все города, от Дальнего Востока до запада, и это было первое настоящее большое потрясение для меня.

1. Вы знаете, я не занимаюсь педагогической деятельностью – может быть, к счастью, может быть, к несчастью. Лист начал заниматься этим во второй половине жизни, может быть, и я почувствую какую-то педагогическую жилку. Но пока я концертирую (совмещать это невозможно) и не вижу себя в педагогике, потому что убежден, что мы должны заниматься тем делом, которое мы можем делать на 150 процентов профессионально и талантливо. Вот ели бы я этим занимался, я мог бы ответить на ваш вопрос, а сейчас я не могу сказать, как распознать талант. Нужно спросить у педагогов, которые специализируются на преподавании маленьким детям.

Есть разные критерии – сразу видно, насколько музыкален ребенок, как он поет, как слышит, как чувствует ритм. Педагог должен ставить некий диагноз, как врач. Или как рентген – предугадать и посмотреть, что из этого ребенка может получиться, потому что не всегда ребенок, который ярким приходит в школу в 6-7 лет, становится настоящим музыкантом. Это искусство педагога. А наша педагогическая школа наравне с исполнительской – такая же гениальная.

2. Я начал заниматься в три года, подошел к инструменту и одним пальцем повторил на рояле мелодию погоды из программы "Время".

Я поклонник классической рок-музыки – это Queen, Deep Purple, Pink Floyd, The Beatles, конечно. Совсем недавно я был на концерте Пола Маккартни в Москве – это было потрясение в очередной раз. Я поклонник того, старого рока. Я знаком с Полом, и он тоже был на моем концерте. Также это мой большой друг Эндрю Ллойд Вебер, который написал знаменитые рок-оперы "Иисус Христос - суперзвезда", "Кошки", "Призрак оперы" и многие-многие другие, я играл на его фестивале. Я люблю то поколение рока и считаю, что тогда настоящие рок-группы были основоположниками классики, и ничего лучше с тех пор не появилось.