Количество проверок определялось регламентами. Обычно проверки проводились достаточно часто (я имею в виду советское время и время, когда на складах был порядок), свои командиры и ближайшие начальники проводили проверки каждую неделю, большие проверки проходили как минимум один-два раза в год, то есть шла постоянная работа по обеспечению безопасности. Это приносило свои плоды: с 1960-го по 1991-й на складах по разным подсчетам произошло от 8 до 10 аналогичных взрывов. Начиная с 2000-го склады у нас взрываются и горят каждый год, иногда даже не один раз в год. Единственный год, когда мы обошлись без таких происшествий - 2007-й. Это говорит о том, что упала дисциплина, что есть проблемы с проверками, а самое главное - разрушена сама система хранения боеприпасов.

Что касается того, насколько возможны хищения - за весь период существования учета и хранения уже в наше время выявлен только один достоверно подтвержденный случай попытки маскировки воровства с помощью взрыва. И этот случай был достаточно быстро расследован, потому что иллюзия, что можно скрыть недокомплект на складе с помощью взрыва, существует только у тех людей, которые не очень разбираются в технологиях.

Дело в том, что бандитов и террористов интересует вполне определенный тип боеприпасов и очень определенные вещи, которые и могут продаваться налево, - это некоторые типы взрывчатки, средства взрывания и боеприпасы к стрелковому оружию. При этом при подобных взрывах достаточно легко определить, сколько боеприпасов было взорвано. А пытаться замаскировать минимальные хищения большим взрывом (когда воруют несколько десятков ящиков с патронами или несколько десятков килограммов взрывчатки) - это, что называется, подставлять самого себя. Полученная прибыль не оправдает риски в случае вскрытия правды.

Я бы хотел ответить на вопрос, почему произошли эти две громадные катастрофы на наших складах. Здесь сошлись воедино три проблемы. Проблема номер один - устаревание громадной части наших боеприпасов, многие из которых хранятся на складах еще со времен Второй мировой войны. Я, например, знаю склады (правда, они сейчас остались за территорией России), где еще в 1990-е годы хранились снаряды к пушкам Первой мировой войны.

Устаревание боеприпасов и необходимость их утилизации - это проблема номер один. Она серьезно стояла уже в начале 1980-х, и в советское время достаточно основательно готовились к ее решению, но не успели этим заняться, потому что рухнул Советский Союз. С 1990-го года этим вопросом фактически никто не занимался, и в следующие 20 лет проблема обострилась многократно. В итоге мы имеем десятки складов, на которых находятся сотни тысяч тонн устаревших боеприпасов с истекшими сроками годности, опасных при хранении.

Вторая проблема заключается в том, что совершенно неграмотно была проведена военная реформа тыла. То, что нам преподносилось под видом двух лет реформ, фактически было разгромом тыла. Вместо того, чтобы заниматься проблемой утилизации боеприпасов, выделять деньги на ее решение, обучать людей, создавать центры утилизации, заниматься совершенствованием системы хранения боеприпасов, которая в принципе осталась еще с 1950-х годов (большая часть наших складов находится просто на открытой местности, в лучшем случае - под навесами, а часто - просто под брезентом), мы занялись реформой тыла под названием "аутсортинг" (то есть сокращение всех штатных армейских тыловых структур и передача их неким гражданским фирмам и специалистам), просто бездумно копируя то, что есть сейчас в Европе и в США. Но, во-первых, у нас нет системы коммерческих фирм, которые были бы ориентированы на работу с военными в этой области. Во-вторых, вместо того, чтобы тщательно разобраться, где нужны военные профессионалы, а где их можно заменить гражданским персоналом, было просто проведено огульное массовое сокращение военных, тыловые подразделения были сокращены в среднем в 3 раза, многие - в 5 раз, а некоторые просто были умножены на ноль.

В результате всего этого мы получили ситуацию, когда склады, на которых хранятся сотни тысяч тонн чрезвычайно опасных боеприпасов, требующих особого обращения и программы утилизации, фактически остались без персонала.

Штаты складов и баз хранения были сокращены до мизера, в результате чего исчезли такие важные для любого склада боеприпасов формирования, как, например, профессиональная пожарная команда. Раньше такую команду возглавлял капитан (выпускник пожарно-технического училища), у него в подчинении были два специально обученных прапорщика и команда солдат, которые все два года службы занимались исключительно отработкой тушения пожаров на таких объектах. Теперь все эти команды сократили, и вместо них нужно набирать гражданский персонал. Сразу возникает вопрос: где брать эти команды?

Даже если склад находится рядом с крупным городом, то те деньги, которые предлагает армия для привлечения гражданских специалистов, настолько мизерны, что никто из обученных людей туда просто не пойдет. А если арсеналы удалены от городов и находятся в безлюдной местности (что бывает достаточно часто), то вообще никто не знает, где набирать людей для выполнения этих задач, потому что иногда ближайший населенный пункт находится в нескольких десятках километров и от него до склада никак не добраться. И потом - кого набирать, если средний возраст жителей прилегающих деревень - 50-60 лет? Все это привело к тому, что пожарные команды просто перестали существовать и превратились в фикцию.

То есть фактически высшее военное руководство в лице министра обороны, принявшего целый ряд непродуманных и ошибочных решений, и команда холуев-исполнителей, бросившихся бездумно выполнять то, что было приказано, сами своими собственными действиями спровоцировали эти катастрофы. Отвечать же за них, как всегда, придется стрелочникам.

Третья проблема - это, конечно, чрезвычайно упавшая технологическая дисциплина, необходимая при работе с такими опасными веществами, раздолбайство и бездумность исполнителей. Напомню, что взрыв в Удмуртии произошел в 23 часа, в это время группа солдат-срочников занималась разгрузкой очередного эшелона. Фактически было нарушено все, что только можно нарушить, потому что необученные люди не имеют права разгружать боеприпасы, тем более - ночью. В 23 часа любой солдат должен был находиться в койке. И можно понять, почему это произошло: люди просто находились на пределе усталости, их отправили разгружать очередной эшелон, и никто не думал о том, что нужно соблюдать правила и инструкции - все просто выполняли приказ, не обращая внимая на то, что тем самым нарушают все правила и наставления.

Эти три фактора, которые я перечислил, привели и еще неоднократно будут приводить к подобным печальным последствиям. Если перевести все вышесказанное на язык образов, которые были бы понятны людям, далеким от армии, то общая картина выглядит просто самоубийственно. У вас дома находится емкость с очень взрывоопасным и пожароопасным веществом, эта емкость за годы хранения стала абсолютно ненадежной, и вы вместо того, чтобы обращаться с ней аккуратно, контролировать ее вынос из дома на утилизацию, доверяете это дело необученным детям, а сами уходите из дома. Стоит ли в этом случае удивляться, если в итоге все заканчивается катастрофой?

Наша проблема в том, что те, кто действительно должен отвечать за катастрофы такого масштаба, как раз и занимаются поиском ответственных лиц. Повторюсь: то, что произошло, спровоцировано неправильными и безграмотными решениями в ходе проведения военной реформы. И конкретные виновные лица - это нынешний министр обороны Сердюков, начальник Генерального штаба Макаров и их ближайшее окружение, действия этих людей привели все к тому, что случилось.

Но вместо того, чтобы разбираться с ними и выяснять, почему у нас в последнее время горят и взрываются склады, почему у нас после всех реформ дедовщина в армии увеличилась на порядок, почему растет военная преступность, почему офицерский корпус деградировал, почему наши новые бригады на всех учениях с завидной регулярностью получают "двойки", - у нас ищут стрелочников.

Приведу простой пример: в прошлом году в ходе пожаров под Москвой сгорел громадный склад на базе хранения авиационно-технического имущества Военно-морского флота РФ. Сгорело имущество на несколько миллиардов рублей. Тут же попытались назначить виноватого - начальника склада Виктора Биронта. Этот офицер должен был отвечать за произошедшее и фактически сесть за это в тюрьму. Но за этот год он прошел через два суда и выиграл их, суды признали его невиновным. Решение суда было таким по одной простой причине: до того, как начались эти пожары и сгорел склад, директивой начальника Генерального штаба была ликвидирована пожарная команда на складе. Командир базы забрасывал телеграммами Министерство обороны, штаб Военно-морского флота, пытался объяснить, насколько катастрофична сложившаяся ситуация, писал, что, если случится пожар, никто не сможет ему воспрепятствовать. И в итоге именно он с несколькими десятками матросов (после сокращения штат базы хранения уменьшился практически в 5 раз!) пытался отстоять у огня имущество.

Этот пример хорошо показывает, кто стрелочник, а кто виноват на самом деле. Я не думаю, что у нас будут наказаны действительно виновные. В принципе, вы в какой-то степени правы, все идет от безответственности, но не от безответственности стрелочников (хотя с них, конечно, тоже нужно спрашивать), а от полной безответственности тех, кто плодит этих стрелочников и кто обрекает их на такие действия.

Вы знаете, в каждом конкретном случае нужно разбираться: халатность это, диверсия или преступление. Я уже говорил, что из 13 взрывов, которые произошли за последние годы, только в одном случае это была попытка скрыть пожаром хищение. Во всех остальных случаях причиной были либо беспечность, либо нарушения правил обращения с боеприпасами, либо устаревшая проводка, удар молнии или другие факторы. В каждом конкретном случае должна разбираться прокуратура.

Возможна ли диверсия? Я думаю, что в тех двух ситуациях, о которых мы сейчас говорим, этот фактор можно смело отбросить, потому что обстоятельства произошедшего в принципе ясны.

Если говорить о том, какой процент от общего количества боеприпасов мы потеряли в результате этих инцидентов - к счастью, все-таки не очень большой. Да, было уничтожено громадное количество боеприпасов, но мы не остались без последнего патрона, потому что таких складов и таких хранилищ в нашей армии не один десяток.

Я думаю, что это ошибочная мысль. Ни одному человеку в здравом уме не придет в голову уничтожить боеприпасы таким способом, потому что ему же за это все и придется отвечать.

Программа утилизации действительно требует больших затрат, и этой программой нынешнее Министерство обороны фактически не занимается. Игры с аутсортингом приводят к тому, что на линии по разделке боеприпасов начинают привлекать совершенно необученный гражданский персонал, который никем не контролируется, нет никакой дисциплины, и очень часто катастрофы и взрывы происходят из-за того, что люди начинают из жадности пытаться делать то, чего делать нельзя.

Например, на одном из складов боеприпасов не произошло большого взрыва только потому, что вовремя вмешался находящийся рядом офицер. Привлеченный для разделки боеприпасов гражданский рабочий, услышав о том, что внутри разбираемых ракет есть золото и платина, начал обычной "болгаркой" распиливать головку наведения ракеты в надежде добраться до золота и стать миллионером. И это на складе, где хранились сотни тон ракет!

Проблема утилизации действительно стоит очень остро. У нас есть громадное количество снарядов и патронов, которые нужно утилизировать. В принципе, их можно утилизировать методом взрыва, что регулярно и делается. Но одновременно с этим стоит проблема разделки и вторичной утилизации, потому что у нас есть тысячи тонн боеприпасов, внутри которых действительно находятся и драгметаллы, и дорогая оптика, и дорогая электроника, и ее можно вторично использовать, если запустить нормальные линии по переработке боеприпасов. Но никто не хочет этого делать. Последние год-два наше Министерство обороны отличается тем, что без всякой сортировки и разделки вывозит на полигоны боеприпасы и, взрывая их, фактически выбрасывает на воздух миллиарды. Только по одному из подсчетов, который прислал в редакцию один из моих товарищей, в Восточном командовании в ходе одной из таких утилизаций взрывами уничтожили боеприпасы, в которых находилось более трех килограммов золота и почти килограмм платины.

Надо отделять зерна от плевел. Существует три разных проблемы: проблема хранения боеприпасов, проблема утилизации боеприпасов и проблема наличия новых боеприпасов.

Система хранения боеприпасов досталась нам от советской армии. Ее нельзя назвать совершенной, потому что вся она строилась на том, что мы готовимся к большой войне, и эта война может начаться в любую секунду, поэтому основной вариант хранения боеприпасов в советской армии - это хранение на открытом грунте. В более или менее сухом месте создавалась обваловка, и под навесами складировались ящики. Боеприпасы на таких базах, конечно, не могли храниться десятки лет. Кроме того, за это время произошло устаревание громадной части арсенала.

Если говорить об утилизации, то тут требуется программа сортировки боеприпасов и уничтожения тех из них, у которых закончился срок хранения.

Наличие современных боеприпасов у нашей армии - это отдельная проблема. Ситуация с качеством наших боеприпасов, с оружием нового поколения, с новыми современными боеприпасами просто катастрофическая.

Как я уже говорил, это три разные проблемы, каждая из которых требует своего решения. Пока они, к сожалению, не решаются никак.

Нет, они не хранятся. Все ядерные заряды находятся на особых складах, и там, слава богу, пока еще нет такого бардака, как на складах с обычными боеприпасами. Наверное, потому что работают международные договоры, а также есть страх того, что доступ к таким боеприпасам могут получить террористы.

Иностранным террористам, по-моему, нет никакого смысла пытаться проводить у нас диверсии, потому что мы и без них очень хорошо "справляемся". Если говорить об угрозе, то она, конечно, существует. Более того, после проведения реформы она только возросла.

Раньше любой склад и арсенал такого масштаба являлся особо охраняемым режимным объектом. В советское время, кроме должностных лиц арсенала, за порядком на объекте наблюдала военная контрразведка, район, примыкающий к складу, являлся зоной особого внимания для КГБ и МВД. Охраняли такой склад профессиональные военнослужащие, специальная рота охраны, обслуживанием боеприпасов занимались специально обученные офицеры и прапорщики. То, что к арсеналам было привлечено такое внимание, давало результаты и обеспечивало безопасность. Я уже говорил, что в советское время катастроф подобных масштабов было не больше десяти (если брать период с 1960 года), и это в масштабах огромного СССР.

Сейчас же склады охраняет ВОХР (вневедомственная охрана), то есть обычные гражданские, которых набирают для этого точно так же, как охранников в супермаркеты. Никакой серьезной проверки и подготовки их не ведется. Хорошо, если удается хотя бы набрать нужное количество охранников. В самих арсеналах после всех сокращений остался мизерный штат офицеров, совершенно неспособных справляться с существующим объемом работ. Планируется набирать на такие объекты штаты гражданских специалистов, но никто не знает, где их взять и кто их будет готовить. Поэтому сейчас гражданские специалисты либо отсутствуют, либо представлены какими-то совершенно нелепыми фигурами. Год назад мой сослуживец, участвовавший в учениях на Дальнем Востоке, был поражен, когда его подразделение, переброшенное из Центральной России на Дальний Восток, должно было получать на местной базе хранения технику и вооружение - вскрывать склады с танками и бронетранспортерами и выдавать им технику пришла пожилая женщина, учительница по образованию. Ни на один вопрос по состоянию техники, наличию или отсутствию ГСМ, ЗИПов, состоянию аккумуляторов она ответить не могла. Такие люди сейчас привлекаются к работам на складах и арсеналах. Поэтому мы имеем то, что имеем.

Я думаю, что вы не совсем понимаете, что такое система хранения и какова мощность боеприпасов. Даже если боеприпасы хранятся в подземных ангарах, при подобной катастрофе эффект будет примерно такой же, потому что одной сотой тех боеприпасов, которые хранятся на складе, при взрыве достаточно, чтобы снести любую крышу, а дальше уже последует хаотичный разброс взрывом боеприпасов по окружающей местности.

Главный принцип безопасности - это не бетонная крыша над арсеналом, а соблюдение инструкций и правил обращения с такими опасными грузами. Все остальное уже вторично. Чтобы надежно спрятать такие боеприпасы, нужно создавать очень глубокие подземные хранилища, это нецелесообразно, так как в случае войны с подобных складов невозможно будет осуществлять оперативную доставку боеприпасов.

Еще год назад, после прошлого взрыва, министру обороны была поставлена задача: передислоцировать в безлюдные места все склады, находящиеся рядом с крупными населенными пунктами. Тогда Сердюков ответил "Есть!" Естественно, ничего так и не было сделано, поэтому ситуация повторилась и самым катастрофическим образом сказалась на окружающем населении. Но я думаю, что сейчас никто и не вспомнит о том, что господину Сердюкову была дана такая команда и что он ответил на нее готовностью немедленно все это сделать.

Проблема перебазирования арсеналов - это задача не на один год. За предыдущие десятилетия накоплено громадное количество боеприпасов и вооружения, которое чрезвычайно устарело, и этой проблемой нужно заниматься, необходимо создать специальную службу для решения данного вопроса, аккумулировать в ней профессионалов, создать все условия для их работы и, конечно, самым строгим образом соблюдать все правила и наставления. А пока этим никто не занимается, случаются вот такие страшные катастрофы.

В принципе, то, о чем Вы говорите, и было создано. В советское время была разработана система хранения боеприпасов, при которой на территории части хранилось несколько боекомплектов для первых двух-трех суток боя. Пополнение их должно было идти со складов армий и корпусов, где находились боекомплекты, обеспечивающие действия армии в течение нескольких недель, и в случае начала боевых действий они сразу начинали передаваться в войска для пополнения расхода. А выше находились фронтовые склады и арсеналы, на которых хранились большие запасы для ведения длительной войны. Собственно говоря, о взрывах на таких складах мы сейчас и говорим.

Таких складов было много, и сейчас их тоже немало, не один десяток.

На первую часть вопроса я ответил в начале этой пресс-конференции. Я уже сказал, что у нас есть проблема наличия боеприпасов для вооружения, которое уже давно не используется в армии, это действительно так.

По планам советской армии, эту проблему собирались решать начиная с 1990-го года. Должна была пройти сортировка боеприпасов, а также начаться большая программа утилизации. Но за 20 лет ничего этого так и не было сделано.

Почему их не израсходовали вовремя? На каждую систему вооружения в советское время создавалось минимум 3-5 комплектов боеприпасов. Естественно, часть этих боекомплектов хранилась на больших складах (армейских и фронтовых) в качестве резерва для войны. При этом в войсках шла смена поколений вооружений. Одно оружие сменяло другое. И это происходило довольно быстро. Мотострелковая дивизия могла перевооружиться всего за год. И в этом случае вывозить и достреливать старые боеприпасы было уже просто невозможно, потому что в войсках уже просто не было вооружения под них. Но и утилизировать их не спешили - старое вооружение обычно отправлялось в арсеналы в качестве резерва на случай большой войны. На этих арсеналах оно могло храниться не один год, пока его за устарелостью не списывали, после чего сдавали на металл. А вот боеприпасы так быстро утилизировать было невозможно. Это трудоемкий и сложный процесс. Поэтому это серьезная проблема, которую нельзя решить простой формулой: "Мы сейчас будем снимать с вооружения эту пушку, давайте быстренько достреляем весь ее боекомплект". Это объективные процессы, которые требуют совершенно других решений.

Конечно, нужно понимать, что армейские склады очень сильно отличаются от гражданских. И особенно склады вооружения и боеприпасов. Раньше прямой контроль за хранением взрывчатых веществ, боеприпасов и вооружения осуществляла контрразведка и служба госбезопасности. Проверки, которые проходили, обычно были очень жесткими, в советское время ЧП в масштабах вооруженных сил считалась пропажа даже одного автомата. Я сам помню несколько случаев, например, когда во время учений пропал автомат, и вся часть, в которой произошло это ЧП, в течение нескольких суток занималась его розыском, в итоге его нашли. И даже поиску пропавшего пистолета (это считалось чуть менее серьезным ЧП) иногда посвящали недели. Был жесткий учет и контроль. Мне сложно сказать, как это происходит сейчас, я давно не был на складах, но если взрываются склады и происходят подобные вещи, то, я думаю, порядка сейчас там минимум.

Кроме того, нужно понимать, что в связи с военной реформой, изменением организации армии, ликвидацией одних частей и развертыванием других мы вынуждены осуществлять масштабные перевозки, в результате которых большие материальные средства перебрасываются из одного региона в другой, в том числе и боеприпасы. И если люди начинают среди ночи разгружать очередной эшелон, то очень сложно представить, что там будет учтено все до снаряда и до патрона. Я думаю, что неразберихи хватает.

Ответ очень простой: мы остались крупнейшим банком боеприпасов, потому что боеприпасы в других странах СНГ либо давным-давно распроданы за рубеж (и ими воюют где-нибудь в Африке, Латинской Америке или Средней Азии), либо просто вывезены еще в советское время. В договоре по СНГ и в договоре с каждой из республик одновременно оговаривалось количество техники и вооружения, которое оставалось республике в наследство, и были проведены большие переброски из республик лишнего вооружения и лишних боеприпасов. Поэтому у них просто нет таких складов, а то, что есть, как я уже сказал, сейчас, скорее всего, распродано. Оставшегося часто не хватает даже для того, чтобы просто обеспечивать нужды собственных армий, поэтому они сейчас закупают боеприпасы у нас.

Если же говорить о Европе - там немного другая система хранения. И самое главное - там совершенно другая дисциплина, другой подход и другое отношение. То, что было когда-то и у нас.

У меня такое впечатление, что наш министр обороны имеет абсолютно бесконечный кредит доверия. Я думаю, что нет такой глупости, такой ошибки или такого проступка, который не был бы ему прощен. Поэтому, я считаю, речь идет скорее о том, когда все это надоест самому обществу, когда внутри общества возникнет настолько сильное отторжение высшего военного руководства, что это не смогут не замечать уже и наш Верховный главнокомандующий, и наш премьер-министр. Во всех остальных случаях, боюсь, Сердюков будет выходить сухим из воды.

Проблема заключается в том, что нашей армии и так командуют иностранцы. Сейчас в окружении министра обороны Сердюкова единицы тех, кто служил в армии, а тех, кто знает армию, - еще меньше. Большая часть команды реформаторов - это люди, которые заканчивали лондонские или американские университеты, они имеют многомиллионные счета в западных банках, их дети учатся в Англии или во Франции, у них есть недвижимость и виллы за границей. Какой смысл звать иностранцев, если нами уже управляют иностранцы? Правда, они говорят на нашем языке, но отношение-то у них к нам как к иностранцам. Поэтому я не вижу в этом большого смысла. Если эти иностранцы позовут других иностранцев, чтобы управлять нами, это будет уже какой-то анекдот. Тем более, что все это уже было, достаточно вспомнить, что у господина Чубайса, где бы он ни работал - в приватизации или во время реформы РАО "ЕЭС России", всегда работала целая группа американских советников и помощников. Можно вспомнить, что у первого президента России Ельцина в ходе выборов сидела целая бригада помощников из Госдепа США. Можно вспомнить о том, что первая Конституция России была написана фактически под диктовку тех же самых американцев. Поэтому идея о том, что заграница нам поможет, - это идея Остапа Бендера.

Кто-то из российских исторических деятелей замечательно сказал: "Это хуже, чем преступление, это халатность". На самом деле это не диверсия. И глупо подозревать Сердюкова в том, что он является диверсантом, засланным к нам США. Проблема России в катастрофической безграмотности и полной безответственности людей, которым доверены целые отрасли. У нас врач заведует сельским хозяйством, кораблестроитель - атомной энергетикой, а торговец мебелью - обороной. И поэтому не стоит удивляться тому, что эти люди часто находятся в зависимости от собственных иллюзий, которые не имеют ничего общего с реальностью. Военная реформа, которая существовала и существует в головах реформаторов, к сожалению, абсолютно беспочвенна и никак не связана с реальностью, она ничем не подтверждена и проводится самым волюнтаристским и авантюрным методом. И чем больше отрицательных последствий начинает проявляться в ходе этой реформы, тем энергичнее они вынуждены ее проводить, потому что если все это остановить, то за все придется отвечать.

А если все довести до конца, до полного развала, то, может быть, к этому моменту уже удастся уйти от ответственности. Пример очень простой - реформа энергетики при Чубайсе. Мы почти 10 лет проводили эту реформу, все помнят, сколько было критики, объяснялось, почему эта реформа не пройдет, почему она закончится крахом, почему нельзя делать то, что делает Чубайс. Тем не менее, Чубайсу дали закончить эту реформу, РАО ЕЭС, как мы знаем, сейчас ликвидировано, сам Чубайс уже осваивает бюджет на новом поприще. А недавно правительство констатировало, что реформа энергетики провалилась. Но Чубайс-то уже за это не отвечает - он и его окружение уже находятся на новом месте, достаточно престижном и высоком. Я думаю, что с военной реформой происходит примерно то же самое. Люди делают ставку на то, что "после нас хоть потоп", а разбираться в провале ни у кого не будет времени.

Я думаю, что одно с другим не связано. Для того чтобы совершить теракт в Москве, не нужно взрывать склад в Удмуртии. На самом деле на Северном Кавказе в открытом пользовании вооружений и боеприпасов более чем достаточно. Мы вполне официально вооружаем МВД Чечни, МВД Дагестана, МВД Ингушетии, выделяется оружие, боеприпасы, и куда легче достать это все там (купить у коррумпированных чиновников, украсть или захватить), чем устраивать громадный взрыв где-нибудь в Удмуртии и потом что-то оттуда везти.