Взятие Берлина Еврейский лауреат, американские уродцы и бразильский мессия: лучшие фильмы Берлинале-2019
69-й Берлинский фестиваль закончился победой «Синонимов» Надава Лапида — редкий на самых престижных киносмотрах планеты случай, когда главный приз достался действительно лучшему фильму основного конкурса. Как часто бывает в Берлине, кинофорум при этом не то чтобы впечатлял качеством и уровнем программирования (в следующем году, когда многолетнего директора фестиваля Дитера Косслика сменит работавший в Локарно Карло Шатриан, эта ситуация должна измениться) — что, впрочем, вполне компенсировала россыпь оригинальных и смелых фильмов в параллельных секциях. «Лента.ру» выбрала десять лучших картин Берлинале-2019 на свой вкус — вне зависимости от принадлежности к той или иной программе смотра.
«Аминь, кто-нибудь?» (Say Amen, Somebody), режиссер — Джордж Т. Нейренберг
Кадр: фильм «Аминь, кто-нибудь?»
Фестивали уровня Берлинале примечательны далеко не только новейшими работами современных режиссеров авторского и независимого кино — но и показами классики, архивных и ретроспективных редкостей. Как, например, только что отреставрированный фильм «Аминь, кто-нибудь?» — подлинная и при этом более-менее забытая классика музыкальной документалистики, посвященная истории жанра госпел, его легендарным исполнителям (больше всего внимания Нейренберг уделяет Томасу А. Дорси и Маме Уилли Мэй Форд Смит) и, прежде всего, тому трансцендентальному, экстатическому состоянию, в которое госпел погружает и артистов, и, конечно, их аудитории.
«Золотая перчатка» (Der goldene Handschuh), режиссер — Фатих Акин
Кадр: фильм «Золотая перчатка»
Режиссеры с карьерами длиной в несколько десятилетий, со сложившимися и устоявшимися репутациями редко оказываются способными удивить — Фатиху Акину, одному из многолетних флагманов нового немецкого кино, тем не менее это удалось. Его новый фильм, портрет терроризировавшего социальное дно Гамбурга 1970-х маньяка-убийцы Фрица Хонки (неузнаваемо перевоплотившийся для этой роли Йонас Дасслер), без сбоев работает на территории, по сути говоря, хоррора — вплоть до того, что выводит творимые Хонкой насилие и расчлененку до почти гротескного уровня. И как это бывает с лучшими жанровыми фильмами, здесь неизбежно проступают и жуткие истины социального или общечеловеческого толка — вроде картин тотального гниения капитализма в его западнонемецком изводе.
«Игра теней» (Feng zhong you duo yu zuo de yun), режиссер — Лоу Е
Кадр: фильм «Игра теней»
На территории жанрового кино работает и новый фильм неоднократно страдавшего от цензуры на родине китайца Лоу Е — при этом вполне вписываясь во взятую КПК линию на борьбу с коррупцией: сюжет «Игры теней» посвящен расследованию убийств, взяток и непотизма в Гуанчжоу середины 2010-х. Фильм Лоу Е тем не менее все равно представляется подрывным: отдающая нуаром история вдруг оказывается иллюстрацией проникновения коррупции не только в бизнес и политику, но и в частную жизнь, а виртуозная ручная камера своей непрестанной, но не раздражающей дрожью дает понять всю зыбкость современной китайской жизни.
«Божественная любовь» (Divino Amor), режиссер — Габриэл Маскаро
Кадр: фильм «Божественная любовь»
Пожалуй, самый обманчивый и едкий фильм 69-го Берлинале снял Габриэл Маскаро — его «Божественная любовь», рассказывающая о мытарствах мечтающей забеременеть бюрократки в Бразилии 2027-го, притворяется стерильной притчеобразной фантастикой, чтобы в итоге постепенно налиться абсурдом и через сатиру вскрыть запрятанные глубоко в национальную подкорку психотравмы. Одержимость религией и сексом сходятся здесь в таком жестком клинче, что его неизбежным разрешением становится самый живучий фантастический мотив в истории человечества — тот самый, с которого начинается Евангелие.
«Сувенир: Часть 1» (The Souvenir), режиссер — Джоанна Хогг
Кадр: фильм «Сувенир»
Британка Джоанна Хогг снимает не так часто, как хотелось бы, но ожидание неизменно стоит того — вот и «Сувенир» (главные роли, матери и дочери, в котором играют Тильда Суинтон и ее собственная дочь Онор Суинтон-Бирн) получился не только самым пока что автобиографичным фильмом Хогг, но и, наверное, ее лучшей на данный момент работой. В центре сюжета — история разрушительной любви, которую переживает студентка киношколы и которая изменит ее взгляды на жизнь, отношения и кино. Хогг ухитряется снять этот, в сущности, роман воспитания одновременно с невероятной нежностью и безжалостным самоуничижением.
«Синонимы» (Synonimes), режиссер — Надав Лапид
Кадр: фильм «Синонимы»
Редкий случай — лауреатом «Золотого медведя» стал фильм, в самом деле возвышающийся над остальной конкурсной программой и по выверенности, и по оригинальности, и по богатству возможных прочтений. История, которую рассказывает Надав Лапид, — о молодом израильском дембеле, приехавшем разбираться в себе в Париж — при этом подчеркнуто скромна и в основном камерна: что не мешает Лапиду насытить этот материал как парадоксами специфически израильского мироощущения и наблюдениями за абсурдом уже западноевропейского бытья, так и высказываниями о природе самоидентификации как таковой. В ее основе, по Лапиду, лежит все же не нацпринадлежность и даже не язык, которым одержим его герой, а материи более фундаментальные: возраст, гендер, сексуальность.
«Связанные по жизни» (Chained for Life), режиссер — Аарон Шимберг
Кадр: фильм «Связанные по жизни»
Сразу два выдающихся американских фильма парадоксальным образом попали не в основную программу Берлинале — а в проходящую параллельно с фестивалем традиционную «Неделю критики». И оба они при этом разворачиваются в мире перформартивного искусства: «Великий притворщик» Нэйтана Силвера — за театральными кулисами, а «Связанные по жизни» Аарона Шимберга — на киноплощадке. Более того — на площадке артхаусного дебюта, режиссер которого занимает в главных ролях актеров с таким набором физиологических дефектов (от деформации лица до гигантизма), что немедленно вспоминаются «Уродцы» Тода Браунинга. Логично, что и Шимберг через конфликт между реальным кино и вымышленным, между актерами и персонажами, осмеливается здесь выяснить отношения со всей историей кинематографа, не раз безбожно и жестоко эксплуатировавшего не только красоту, но и отклонения от нее.
«Демоны» (Demons), режиссер — Дэниэл Хуэй
Кадр: фильм «Демоны»
В сущности, вскрытием дьявольской, дегуманизирующей эмоциональной и ментальной машинерии, которая стоит за кинематографом и процессом его производства, занимается и сингапурец Дэниэл Хуэй. В его «Демонах» молодая актриса получает роль в амбициозном проекте — еще не зная, какие бездны садизма, физиологического и психологического, готовит для нее провокатор-режиссер. Хуэй сначала подпускает в это кино о кино неподдельного, эффективного хоррора — чтобы только после раскрыть перед зрителем сатирическую природу своей картины.
«Середина 90-х» (Mid 90's), режиссер — Джона Хилл
Кадр: фильм «Середина 90-х»
Что он способен играть не только комичных толстяков в разной степени удачности подростковых комедиях, Джона Хилл доказал уже давно — хоть «Волком с Уолл-стрит», хоть «Человеком, который изменил все». А теперь, после «Середины 90-х», своего дебютного фильма в качестве постановщика, Хилл может уже ничего никому не доказывать и как режиссер: таким неподдельным интересом к своим героям и актерам, такой нежностью и детальностью в изображении ушедшей эпохи преисполнена эта история лос-анджелесского пацана, попадающего в компанию скейтеров постарше.
«Великий притворщик» (The Great Pretender), режиссер — Нэйтан Силвер
Кадр: фильм «Великий притворщик»
Один из ведущих режиссеров современного нью-йоркского независимого кино Нэйтан Силвер остается преступно недооцененным — и при этом именно его фильм, показанный в программе «Неделя критики», оказался, пожалуй, самым глубоким высказыванием о психологических и романтических проблемах земных обитателей. Характерно, что достигает этой глубины Силвер не только через вычурный, антиреалистический стиль «Великого притворщика» — но и посредством безжалостной, всеобъемлющей иронии, с которой здесь проявляют лицемерие, фальшь, заблуждение четверо главных героев: пишущая о собственной любовной жизни драматург, ее бывший бойфренд и пара актеров, которые играют их в постановке новой пьесы героини. Все спят со всеми, все друг другу врут — но куда менее отчаянно, чем самим себе.