Судя по всему, дело полковника Буданова можно считать закрытым. В понедельник, 16 декабря, на заседании суда Северо-Кавказского военного округа было оглашено заключение экспертов московского Государственного научного центра социальной и судебной психиатрии имени Сербского, производивших в конце лета третье по счету освидетельствование подсудимого, обвиняемого в убийстве чеченки Эльзы Кунгаевой.
Смысл заключения, как и предполагалось ранее, сводится к вердикту - во время убийства 18-летней чеченки Буданов был невменяем. Тем самым вопрос о приговоре человеку, который почти три года провел в предварительном заключении, снимается сам собой. Раз невменяем, значит - не виновен.
Собственно, такое решение ожидалось еще в начале лета после того, как в мае Буданов прошел второе освидетельствование, причем все в том же институте имени Сербского, эксперты которого уже тогда признали полковника невменяемым. До той, второй экспертизы Буданов обвинялся в трех преступлениях: в убийстве, превышении должностных полномочий и похищении человека. Узнав мнение психиатров, гособвинитель Сергей Назаров 18 июня предложил суду отвести обвинение в убийстве. По двум другим статьям Назаров запросил Буданову три года лишения свободы и тут же уточнил: если суд примет его предложение, Буданова можно будет сразу же амнистировать по случаю 55-летия победы в Великой Отечественной войне.
Однако, несмотря на благожелательное настроение гособвинителя, Буданову пришлось просидеть за решеткой еще несколько месяцев. Неожиданно для всех министр обороны РФ уволил в запас Сергея Назарова, и его место занял новый обвинитель Владимир Милованов. Он заявил суду об изменении позиции гособвинения "в части оценки деяний подсудимого". Однако суд отказал в ходатайстве Милованову, оставив в материалах процесса резолюцию обвинения, озвученную Назаровым.
Но одновременно председатель суда Виктор Костин приговор решил пока не выносить, а заявил о необходимости уточнить некоторые обстоятельства, связанные с решением вопроса о вменяемости или невменяемости подсудимого. Иными словами, направил Буданова на новую экспертизу. В конце июля полковника в очередной раз этапировали в Москву, где он опять поступил в распоряжение психиатров из интститута Сербского.
Самое забавное в этой серии медицинских освидетельствований заключается в том, что Буданова трижды обследовали специалисты одного и того же учреждения и при этом раз от разу выносили все более и более удручающие вердикты. Если в октябре 2001 года было решено, что полковник совершил преступления в состоянии аффекта, а в мае - что он был невменяем, то к сентябрю, когда завершилась третья экспертиза, у полковника обнаружилась куда более глубокая патология, чем считалось раньше. По мнению медиков, у Буданова еще до того, как он 27 марта 2000 года направился на БМП в селение Танги-Чу Урус-Мартановского района Чечни (откуда и вывез погибшую впоследствии Эльзу Кунгаеву), произошли "органические изменения головного мозга".
Теперь, надо полагать, гособвинитель попросит суд освободить Буданова от наказания не по одной, а сразу по всем статьям предъявленного ему обвинения. Тем более, что подходящего праздника, годного для объявления амнистия, впереди не предвидится. 7 ноября и даже 12 декабря остались в прошлом - так не амнистировать же Буданова по случаю наступления католического Рождества и встречи Нового года?
Закономерно возникает вопрос: как же так? Если Буданов действительно до такой степени болен, то почему на выяснение этого обстоятельства потребовалось более двух с половиной лет и три экспертизы (это только судебные, а была еще одна, проведенная в 2000 году во время следствия)? Зачем так долго мучили покалеченного боевого офицера? И почему медики не могли с первого раза определиться с диагнозом? Потому что дело его было открыто практически по прямому распоряжению российского президента и все боялись, что Путин не забыл о своем намерении примерно наказать распустившихся военных?
А если правильным был первоначальный вердикт психиатров (вменяем, в худшем случае - действовал в состоянии аффекта), то почему теперь дело откровенно подтасовывается, почему суд закрывает глаза на то, что преступник уходит от наказания, а то и прямо способствует этому? Потому что Путин, судя по всему, забыл о Буданове, а обвинительный приговор полковнику, за которого ходатайствуют некие влиятельные силы, запятнал бы честь военного мундира, каковой, кстати, носят и сами судьи?
За прошедшие два с лишним года о деле Буданова было написано огромное количество публицистических материалов, большая часть которых носила скандальный, разоблачительный характер. В сети и в печати то и дело возникали "откровения" и "свидетельские показания" самых разных людей, которые рассказывали о Буданова такое, что невольно становилось стыдно за рассказчиков. В то же время попытки также немалого числа сторонников Буданова представить контуженного полковника невинной жертвой чеченских адвокатов и московских правозащитников также никакого сочувствия не вызывали и не вызывают.
Только суд мог расставить точки над i, установить хоть какую-то - при всей наивности подобной веры - истину в этом деле, пусть неполную, пусть относительную. Но суд Северо-Кавказского военного округа два с половиной года переводил государственные средства лишь для того, чтобы в конце концов снять с себя ответственность и умыть руки.
И дело даже не в том, что останутся какие-то сомнения относительно вины самого Буданова в смерти Эльзы Кунгаевой. В конце концов, полковник никогда и не скрывал, что это он задушил чеченку. Куда хуже, что российская судебная система в очередной раз расписалась в своей несостоятельности, а российское общество упустило шанс - подаренный ему, между прочим, самим Путиным, - хоть как-то приструнить Объединенную группировку войск на Северном Кавказе, которая зачастую ведет себя в Чечне как на окуппированной вражеской территориии.
Как знать, не окажется ли это событие историческим, от которого в перспективе будут зависеть российско-чеченские отношения и, в конечном итоге, будущее Северного Кавказа и всей Российской Федерации? Время покажет. А пока Буданов с чистой совестью, хоть и с больной головой, может готовиться к выходу на свободу.