По словам журналистов, посещающих заседания Лондонского магистратского суда на Боу-стрит, британские судопроизводители, изучающие запрос российской стороны об экстрадиции эмиссара чеченских боевиков Ахмеда Закаева, испытывают трудности с запоминанием фигурирующих в деле имен российских и чеченских лиц и реалий.
Англичан можно понять: все эти закаевы-завгаевы, рыбаковы-рыбкины, бабицкие-фридинские, вкупе с урус-мартанами, грозными, старыми атагами и хасавюртами кажутся им на одно лицо. Однако основная трудность процесса, который им приходится вести, состоит даже не в этом. Главным образом ходу правосудия на британской земле мешают постоянно всплывающие в ходе слушаний неточности, путаница в показаниях, противоречия в документах, провалы в памяти свидетелей и прочие досадные мелочи, из-за которых процесс, который должен был продлиться всего четыре дня - с 9 по 12 июня - тянется уже полтора месяца и конца ему не видно.
Самое забавное, что за все это время сам Закаев не произнес ни слова - никак очередь не дойдет.
9-11 июня
Итак, 9 июня, после Копенгагена и нескольких предварительных заседаний, в Лондонском магистратском суде начались слушания по существу дела: российская сторона, представляемая Генпрокуратурой, требует выдачи Закаева на основании обвинений в ряде тяжких преступлений, в том числе участии в захвате заложников, убийствах и руководстве незаконными вооруженными формированиями.
Неприятности начались сразу же: не успел представитель королевской прокурорской службы Джеймс Льюис зачитать обвинения, выдвинутые российской стороной против Закаева, как в здании объявили пожарную тревогу. Всех присутствующих попросили покинуть помещение. Правда, чуть позже выяснилось, что тревога оказалась ложной - прибывшие на место пожарные обследовали помещение и объявили, что угрозы возгорания нет. Суд возобновил работу.
К допросу свидетелей приступили на следующий день. Первым выступал Томас де Вааль - британский журналист, бывший комментатор ВВС, в течение долгого времени живший в России и неоднократно бывавший в Чечне. По мнению де Вааля, внутри Чечни существует широкий спектр сил: "от террористических до умеренно настроенных политиков". Эксперт утверждал, что Закаева следует считать "умеренным" - в отличие, например, от "радикального" Шамиля Басаева. Адвокат Закаева специально попросил де Вааля прокомментировать события, происходившие в Грозном в 1996 году - в марте (захват боевиками железнодорожного вокзала) и августе (захват самого города), в которых, по утверждению обвинения, Закаев принимал непосредственное участие. "Это были этапы военных действий, которые велись в это время в Чечне", - ответил эксперт.
Второй свидетель - профессор Джон Расселл, специалист в области прав человека - заявил, что у него вызывает "большую озабоченность" перспектива рассмотрения дела Закаева в России в том случае, если он будет экстрадирован британской стороной. Джон Расселл выразил сомнение в том, что "суд над Закаевым в России будет беспристрастным".
Затем говорил представитель фонда "Мемориал" Андрей Черкасов, который подверг сомнению показания одного из главных свидетелей обвинения, на показаниях которого строит свою линию российская сторона, - отца Филиппа (Сергея Жигулина), в 1996 году побывавшего в чеченском плену по вине, как утверждал на предварительных допросах сам священник, Ахмеда Закаева.
Черкасов рассказал суду о своей встрече с отпущенным из плена отцом Филиппом (тогда - отцом Сергием, который впоследствии изменил имя, приняв монашеский постриг) в Центральной клинической больнице Москвы. По словам свидетеля, у отца Филиппа тогда "не было конкретных доказательств об участии самого Закаева в похищении". Священник упоминал лишь о некоем охраннике Закаева, который мог быть причастен к его похищению. Впоследствии, продолжал Черкасов, отец Филипп опознал на одной из показанных ему фотографий своего похитителя - одного из чеченских полевых командиров Доку Махаева. Однако, отметил Черкасов, Дока Махаев никогда не был охранником Закаева и непосредственно ему не подчинялся. Свое выступление свидетель завершил словами: "Если бы Жигулин помнил о каких-то других подробностях причастности Закаева к своему похищению, он бы их обязательно назвал".
Четвертый свидетель, председатель думского подкомитета по правам человека Юлий Рыбаков, дал показания о политической составляющей нынешнего процесса. По его словам, "на протяжении всего военного конфликта Ахмед Закаев был и продолжает оставаться активным сторонником переговоров и прекращения военных действий". "Поэтому я считаю, что те обвинения, которые против него выдвинуты, умышленно искажают его личность", - добавил депутат.
Наконец, пятым перед судьями выступил журналист радио "Свобода" Андрей Бабицкий, который, правда, ничего не мог сообщить по поводу Закаева, зато по просьбе его адвокатов подробно рассказал о своем собственном аресте российскими властями в Чечне в январе 2000 года и последующем освобождении, а также дальнейшем судебном процессе.
На следующий день, 11 июля, перед судом выступили еще два свидетеля защиты - бывший спикер Госдумы и бывший секретарь Совета безопасности России Иван Рыбкин и правозащитник, один из сопредседателей фонда "Мемориал", Сергей Ковалев - после чего суд решил перенести слушания на 30 июня и 1 июля.
30 июня - 1 июля
На заседании 30 июня в дело вступил представитель обвинения прокурор Джеймс Льюис, подвергнув сомнению компетентность одного из свидетелей со стороны защиты - того самого эксперта по российским делам Томаса де Вааля, который, помимо общей оценки чеченских событий, представил суду и свое мнение относительно несправедливого характера российских судов над чеченскими сепаратистами. Льюис заявил, что допросил де Вааля и выяснил, что в России журналист побывал лишь на двух судебных процессах, которые к тому же не были напрямую связаны с чеченской проблематикой. Эксперт признал также, что его суждения о невозможности справедливого суда над Закаевым в случае экстрадиции вынесены "лишь из сообщений средств массовой информации" и его собственных впечатлений, которые сложились в ходе пребывания в России.
На следующий день, 1 июля, перед судом повторно выступили свидетели, уже давашие показания ранее. Сначала на вопросы Льюиса ответил Иван Рыбкин, который сообщил суду, что в 1996 году, во время проведения переговоров в Чечне, он получил из Генпрокуратуры справку о том, что в отношении Ахмеда Закаева не возбуждено никаких уголовных дел. Правда, Льюис заявил на это, что российская сторона утверждает другое.
Затем Рыбкин заговорил о судьбе чеченских полевых командиров, задержанных российскими правоохранительными органами. Так, бывший спикер Госдумы заявил, что был лично знаком с полевым командиром Турпал-Али Атгериевым, впоследствии скончавшимся в российской тюрьме, по официальной версии, от хронического бронхита. Однако, заметил Рыбкин, до тюрьмы Атгериев, по его наблюдениям, отличался крепким здоровьем. Свидетель даже предложил суду назначить независимую экспертизу, которая бы установила причины смерти Атгериева, а также другого осужденного полевого командира Салмана Радуева.
К примеру Радуева обратился и второй свидетель, выступавший в тот день - Юлий Рыбаков, который заявил, что, по его сведениям, Салман Радуев умер не в больнице, как утверждается в документах ГУИНа, а в камере, после того как получил несколько ударов по почкам. Но источники своей информации Рыбаков раскрыть отказался по соображениям безопасности.
Наконец третьим на вопросы Льюиса ответил журналист Андрей Бабицкий.
А затем началось неожиданное - в тот же день при сверке протоколов показаний и перекрестных допросов свидетелей из России и Великобритании было обнаружено большое количество фактических ошибок в записях. В частности, в нескольких местах были выпущены частицы "не", что привело к полному искажению смысла.
Потом пришла очередь оправдываться Андрею Черкасову - Льюис, вернувшись к истории о встрече свидетеля с отцом Филиппом в ЦКБ в 1996 году, спросил, чем тот может подтвердить свои слова. Выяснилось, что магнитофонная запись той беседы, предусмотрительно сделанная сотрудником "Мемориала", не сохранилась и от нее осталась только распечатка.
Приняв во внимание открывшиеся обстоятельства, суд решил взять еще одну паузу и перенес дальнейшие заседания на 10-11 июля.
10-11 июля
Наконец очередь дошла до самого отца Филиппа. 10 июля он начал рассказывать суду о своих встречах с Ахмедом Закаевым и обстоятельствах своего похищения. На следующий день представители защиты и обвинения подвергли отца Филиппа перекрестному допросу.
Напомним, что отец Филипп был похищен 29 января 1996 года в Чечне вместе с настоятелем грозненского храма отцом Анатолием (Чистоусовым). Первоначально Генпрокуратура России утверждала, что Закаев лично расстрелял обоих священников. Однако отец Филипп оказался жив и в конце 2002 года сделал ряд крайне противоречивых заявлений по поводу роли Закаева в этих событиях.
В Лондонском магистратском суде отец Филипп рассказал, что впервые встретился с Закаевым в мае 1995 года на переговорах в миссии ОБСЕ. В середине января 1996 года священник прибыл в Грозный для переговоров об освобождении пленного российского военнослужащего. Вместе с отцом Анатолием они дважды побывали в доме Закаева в Урус-Мартане, и тот обещал им помощь.
Затем на выезде из Урус-Мартана машину священников захватили боевики. Одного из похитителей отец Филипп, по его словам, видел накануне в доме Закаева. Кроме того священник заявил в суде, что на утро после пленения один из боевиков, охранявших заложников, якобы сообщил им, что их "привез сюда Ахмед Закаев". На следующий день священников повезли в другое место, и там, как утверждает отец Филипп, он снова увидел Закаева - тот "стоял неподалеку и с кем-то разговаривал". Затем заложников разлучили, а весной отец Филипп узнал о гибели отца Анатолия.
Летом 1996 года отец Филипп был освобожден. В 1998 году он вновь встретился с Закаевым на инаугурации губернатора Красноярского края Александра Лебедя. По словам отца Филиппа, Закаев узнал его и якобы произнес: "Я не виноват, меня заставили". На вопрос о том, интерпретирует ли он эти слова как признание Закаева в причастности к похищению, отец Филипп ответил суду отрицательно. Правда, еще в ноябре 2002 года во время дачи показаний в Генпрокуратуре отец Филипп называл эти слова Закаева "стопроцентным признанием в организации похищения". Но в Лондоне на суде отец Филипп оговорил, что сделал это заявление "под влиянием эмоций" и на самом деле так не считает.
Затем суду пришлось разбираться в соответствии нынешних показаний отца Филиппа нескольким его интервью, появившимся в российской прессе в период с 1996 по 2002 год, поскольку защита Закаева наставивала, что главный свидетель обвинения постоянно путается в деталях и вообще то и дело меняет показания в зависимости от того, каким органам правосудия их дает - российским или независимым. Выяснилось, что у самого отца Филиппа много претензий к своим интервью, поскольку, по его словам, журналисты таких изданий, как "Известия" и "Московский комсомолец", опубликовали его слова далеко не в том виде, в каком они были произнесены.
Доверие к словам отца Филиппа постарался подорвать и выступавший вслед за ним в суде российский священник Глеб Якунин, который в качестве эксперта рассуждал о связях РПЦ и КГБ и о том, насколько можно верить словам бывшего заложника. Кстати, об этом же на одном из предыдущих заседаний 11 июня говорил и правозащитник Сергей Ковалев, который усомнился в независимости отца Филиппа на том основании, что подробности своего плена тот вспомнил лишь несколько лет спустя. Кроме того, Ковалева, по его словам, настораживает и тот факт, что отец Филипп был единственным бывшим заложником, который лечился в ЦКБ и встречался с экс-директором ФСБ Сергеем Степашиным.
Кроме того, 10-11 июля суд заслушал показания второго главного свидетеля обвинения - жителя Урус-Мартана Ивана Соловьева, в августе 1998 года также побывавшего в плену у чеченцев. По словам этого свидетеля, он оказался в здании министерства национальной шариатской безопасности в Грозном, где его допрашивал лично Ахмед Закаев, который в ходе допроса отстрелил ему пальцы на руках. Так, Соловьев утверждал, что точно видел, как Закаев выстрелил в него один раз. "Кто сделал последующие (выстрелы), я не видел, но уверен, что это был он же, потому что больше некому было", - заявил свидетель.
Соловьев добавил, что долгое время после допроса он не мог подать жалобу в правоохранительные органы, поскольку ему некуда было обратиться. "К кому я должен был обращаться? От одного бандита ушел, и к другому бандиту идти?" - заявил свидетель.
Далее судьи с Боу-стрит услышали, что о допросе в министерстве национальной шариатской безопасности Соловьев рассказал только в 2001 году командиру одного из батальонов российской армии, когда работал в воинской части в Урус-Мартане. И лишь осенью 2002 года, когда Закаев был задержан в Дании, Соловьев решил дать показания против него и обратился в следственные органы.
Последним 11 июля выступал работник прокуратуры Чечни Иса Магомадов. Он рассказал о том, что в 1995 году вместе с другим следователем Ахмедом Хамзатовым расследовал убийство в селении Рожни-Чу. По словам Магомадова, там их захватили вооруженные люди, которые затем привезли их в дом, где жил один из старейшин Чечни Даян Баснукаев. В том же доме находился Ахмед Закаев. Он предложил захваченным следователям совместно расследовать убийство, предложив за это хорошую плату. По словам Магомадова, он и Хамзатов ответили Закаеву отказом. Говоря о реакции Закаева, Магомадов заявил: "Все выглядело так, будто нас хотят расстрелять". Однако после вмешательства Даяна Баснукаева, который знал отца Магомадова, следователей заверили, что с ними ничего не случится.
Учитывая, что и на этот раз суд не успел заслушать всех, кого должен был, решено было еще раз перенести заседание - на этот раз на 24 июля.
24 июля
Выступить должны были многие - помимо министра правительства РФ по делам Чечни Станислава Ильясова, представителя республики в Совете Федерации Ахмара Завгаева и заместителя генпрокурора России Сергея Фридинского суд собирался выслушать доклад эксперта по положению дел в российской уголовно-исполнительной системе. Однако все карты спутал человек, участие которого в процессе против Закаева, как оказалось, российская сторона всячески хотела избежать.
Перед судом появился бывший начальник охраны здания Минкульта в Грозном чеченец Дук-Ваха Дашуев, в свое время, оказывается, дававший российским правоохранительным органам показания против Закаева - якобы один из закаевских охранников сообщил Дашуеву, что именно Закаев приказал похитить православных священников в 1996 году. Эти показания, действительно, содержались в бумагах, представленных Лондонскому магистратскому суду российской стороной, однако имя свидетеля оказалось вымарано - как оъяснялось в специальном письме, направленном в Лондон представителями Генпрокуратуры РФ еще в декабре 2002 года, из соображений безопасности, чтобы не ставить под угрозу жизнь информаторов.
Однако теперь Дашуев, представ перед судом, публично отказался от этих своих показаний, заявив, что оговорил Закаева под пытками, которыми его подвергли представители российских спецслужб.
В Лондоне Дашуев показал, что был захвачен российскими федеральными силами на блокпосту Минутка 27 ноября 2002 года, когда Закаев находился в Дании. По словам свидетеля, его отвезли на военную базу в Ханкале и кинули в яму, где он провел шесть дней в наручниках и с мешком на голове. В узкой затопленной яме, накрытой железной решеткой, нельзя было ни стоять, ни сидеть. Сотрудники ФСБ, по словам Дашуева, ежедневно на допросах били его, пытали с применением электрошока, угрожали перерезать горло. От Дашуева добивались показаний о том, что он вместе с Закаевым вел преступную деятельность в Дагестане и что оба входили в исламский батальон "Джамаат". В конце концов Дашуев не выдержал и согласился подписать все, что от него потребуется. После этого, по словам свидетеля, его привезли в управление ФСБ в Грозном, где дали подписать единственную бумагу - о причастности Закаева к похищению православных священников в 1996 году (именно этот документ и был впоследствии представлен в лондонский суд).
Затем Дашуев, по его словам, дал телеинтервью в присутствии нескольких людей в форме и двоих в штатском, представившихся корреспондентами программы "Совершенно секретно". Перед телекамерой он произнес текст о причастности Закаева к захвату священников, который предварительно его заставили выучить наизусть (15 декабря интервью Дашуева показали на телеканале НТВ). После этой съемки, сообщил Дашуев в суде, ему оформили явку с повинной, после чего состоялся суд и Дашуева освободили. Тогда Дашуев, по его словам, понял, что его "освобождают, чтобы потом убить и свалить убийство на Закаева". После этого Дашуев выбрался из Чечни и обратился к защитникам Закаева. Сейчас свидетель, по его словам, проживает в безопасном месте за пределами России.
Вся эта история произвела поставила лондонцев в тупик. Джеймс Льюис даже отказался проводить перекрестный допрос свидетеля, назвав ситуацию "в высшей мере необычной". Он сообщил, что обвинению "нужно время, чтобы получить ответ от российских властей". А адвокат Закаева спросил даже, не готова ли прокуратура в связи с этими событиями в суде отказаться от обвинений против Закаева и прекратить процесс. Представитель обвинения сказал, что не готов ответить на этот вопрос.
В конечном итоге решено было, что заключительный этап слушаний пройдет с 8 по 12 сентября. В частности, предполагается произвести перекрестный допрос Дашуева. К 1 сентября судья обязал также сторону обвинения предоставить в письменном виде объяснения российского правительства относительно того, когда, где и на каких основаниях Душуев был задержан, в каких условиях содержался, какие ему были предъявлены обвинения, когда и при каких обстоятельствах он подписал признания, как была организована съемка его телеинтервью, почему его в конце концов отпустили, а главное - почему Генпрокуратура РФ просила скрыть имя этого свидетеля по соображениям безопасности, если интервью его было пущено в эфир по решению российских властей.
На этом Лондонский магистратский суд прервал свою работу.