26 августа 2004 года Верховный суд Российской федерации отменил оправдательный приговор по так называемому "делу Ульмана", фигуранты которого обвинялись в убийстве шести жителей Чечни. Отмена приговора произошла в результате рассмотрения кассационной жалобы родственников погибших. По решению суда дело будет направлено на новое рассмотрение в Северокавказский окружной военный суд с иным составом присяжных. Спецназовцы, убившие в 2002 году мирных жителей, весной 2004 года были признаны не виновными. Теперь военная коллегия Верховного суда постановила, что решение суда в Ростове все же было неправильным.
"Дело Ульмана" (называемое так по фамилии одного из обвиняемых - капитана Эдуарда Ульмана) получило не меньший резонанс в прессе, чем дело полковника Буданова. И по своему характеру оно является не менее противоречивым.
Конец эпохи Кадырова Новый хозяин Чечни
История началась в 2002 году. 11 января военнослужащие под командованием капитана Эдуарда Ульмана из войсковой части 87341, входящей в 641-й отряд войск специального назначения, высадились в районе селения Дай Шатойского района Чечни. Именно здесь были сосредоточены основные базы чеченских боевиков, а через Шаро-Аргунское ущелье они спускались с гор на равнину. Целью январской операции был захват полевого командира иорданца Хаттаба и его подручных, которые, по оперативным данным, скрывались в районе селений Верхний и Нижний Дай в Шатойском районе и собирались в Грузию. По сообщениям разведки, боевики должны были уходить либо на УАЗах, либо на "Нивах" - внедорожниках, иначе по раскисшим зимним дорогам не проехать.
По плану, разработанному в Ханкале, блокировать основные дороги района должен был мотострелковый полк, дислоцированный в Борзое, а спецназу ГРУ ставилась задача перекрыть тропы и перевал выше в горах. Но неопытные мотострелки целым батальоном заблудились в горах и сбились с пути. И элитными войсками спецназа ГРУ заткнули дыру, заставив осуществлять проверки на дорогах, то есть выполнять функции обычных пехотинцев. Разведгруппа № 513 капитана Эдуарда Ульмана заняла позицию у несостоявшегося контрольного пункта мотострелков.
Перед группой Ульмана была поставлена задача - проводить досмотр транспорта. У военнослужащих имелся четкий приказ: в случае сопротивления открывать огонь на поражение. Разведчики успели досмотреть несколько автомобилей. Примерно в три часа пополудни на трассе появился "УАЗ-3151" (именуемый в просторечии "таблеткой"), водитель которого, по словам разведчиков, на требование остановиться не отреагировал, а увеличил скорость и попытался сбить одного из бойцов. Когда на ходу открылась дверь машины, то спецназовцы открыли огонь. С военной точки зрения это было оправдано, поскольку в любых спецподразделениях знают: когда на ходу открывается задняя дверь машины, то, как правило, оттуда высовывается пулемет. Как пояснил позже сам Ульман, отдавший приказ открыть огонь: "Сработал чисто профессиональный инстинкт".
В обстрелянном автомобиле спецназовцы обнаружили шестерых человек - пять мужчин и одну женщину. После того как разведчики доложили о произошедшем своему непосредственному начальнику - замкомандира 641-го отряда ГРУ майору Алексею Перелесскому, им было приказано передислоцироваться в другой район. Но при этом спецназовцы уничтожили людей, после чего откатили УАЗ на обочину и сожгли его вместе с телами.
На следующий день после обстрела машины к офицеру военной комендатуры Шатойского района прибыл глава районной администрации и сообщил о сгоревшем УАЗе. Когда они выехали туда, то обнаружили машину с обгоревшими трупами пяти человек внутри салона (шестой труп нашли позже на берегу реки Шаро-Аргун). При осмотре места происшествия оказалось, что колеса УАЗа не прострелены, крышка бензобака открыта, источник огня находился внутри машины, а не снаружи. Был сделан вывод, что автомобиль не подорвался на фугасе, а был подожжён.
Разведгруппа Ульмана тем временем еще двое суток действовала в горной местности Шатойского района, выполняя различные боевые задачи, а по возвращении на место постоянной дислокации бойцам было предъявлено обвинение в превышении должностных полномочий и в умышленном убийстве, совершенном группой лиц по предварительному сговору. Однако арестовали не всех, а только командира разведгруппы капитана Эдуарда Ульмана, его заместителя лейтенанта Александра Калаганского и одного из контрактников, прапорщика Владимира Воеводина. Прокуратура также предъявила обвинение майору Перелесскому, который позже был отпущен под подписку о невыезде.
Арест капитана Ульмана и его подчиненных вызвал волну протестов на их родине в Новосибирской области. В поддержку бойцов тогда выступили депутаты Госдумы РФ и представители местного парламента. Спецназовцев также поддержали Союз ветеранов и казаки Сибирского казачьего войска. Последние обратились за поддержкой к своим собратьям из Всевеликого войска донского с просьбой поддержать военнослужащих во время суда (слушание дела происходило в Ростове-на-Дону).
Практические с самого начала этот процесс обещал быть не менее громким, чем слушания по "делу Буданова". В обоих делах было много общего: и в том и в другом случае военнослужащим было предъявлено обвинение в убийстве мирных жителей и превышении должностных полномочий. Слушания проходили в стенах одного и того же суда. Много общего было и в том, как проходили оба процесса. И суд над Будановым, и суд над спецназовцами сопровождались построениями возле здания суда активистов местного отделения РНЕ. Еще одним общим явлением обоих процессов стали цветы, которые приносили подсудимым сочувствующие.
Защита подсудимых буквально с первого дня выбрала стратегию, построенную по принципу "военнослужащие не имели права не подчиниться приказу командира". Не отрицая предъявленных обвинений, защитники настаивали на том, что в момент инкриминируемых деяний разведчики выполняли боевое задание. К тому же огонь по автомобилю был открыт после того, как водитель не подчинился приказу остановиться.
Главные же доводы стороны обвинения основывались на том, что после обстрела машины большинство находившихся в ней людей еще были живы. По словам адвокатов потерпевших, автомобиль отъехал совсем недалеко. У спецназовцев было снайперское оружие, и они имели возможность остановить машину, пробив скаты. В результате обстрела один человек был убит, а двое ранены. Спецназовцы оказали раненым первую медицинскую помощь, но позже убили всех, кто находился в машине. Досмотр автомобиля показал, что оружия в машине не было.
ДЕЛО ПОЛКОВНИКА БУДАНОВАНа свободу с чистой совестью Будет сидеть. Не по приговору, так по решению
Действительно, в "уазике" не было ни одного человека, у которого, по словам обвинения, имелась бы причина скрываться от федеральных войск. Помимо водителя, Хамзата Тубурова, в салоне находились: женщина Зайнаб Джаватханова, ехавшая в районную больницу; сопровождавший больную родственницу в Шатой директор Ночхи-Килойской школы Саид Аслаханов, завуч этой же школы Абдул-Вахаб Сатабаев (оба выезжали в район на совещание), лесник Шайбан Бахаев и инвалид Джамай Мусаев, направлявшийся в Грозный, чтобы отдать деньги, которые когда-то занимал на лечение. По мнению защиты, у всех этих людей документы были в порядке, а по самому роду их деятельности опасаться им было нечего.
Спецназовцы, выяснив, что все пассажиры являются мирными жителями, и, по словам обвинения, испугавшись ответственности за содеянное, связались с командованием. Ульман переговорил по рации с начальником и попросил дальнейших указаний. И в ходе радиообмена якобы состоялся следующий диалог:
- Капитан, у тебя шесть "двухсотых".
- У меня один "двухсотый" и один "трехсотый"
- Ты не понял, капитан, у тебя шесть "двухсотых".
"Двухсотыми" в армии именуют убитых (от обозначения "груз 200"), "трехсотыми" - раненых. По словам воевавших в Чечне офицеров, эти слова являются хоть и скрытым, но именно приказом, и понимать их иначе нельзя. Получив такие указания, военнослужащие расстреляли оставшихся в живых. После этого они попытались подорвать УАЗ, имитируя наезд машины на фугас. Но взрыв не разрушил автомобиль, и тогда его облили бензином и сожгли.
Кстати "дело Ульмана" - это не первый доказанный случай убийства мирных жителей, ставших случайными свидетелями преступлений военных во время спецопераций. В ночь на 15 декабря 2000 года в поселке Алхан-Кала Грозненского района во время спецоперации двое сержантов 417-го отдельного разведбатальона - 23-летние Дмитрий Магонов и Алексей Суханов - совершили аналогичное преступление. Заметив передвижение по селу, они отправились туда и по ошибке застрелили местного жителя Ахмета Исмаилова, приняв его за боевика. Затем ими была убита жена Исмаилова Зинаида, прибежавшая на выстрелы. Спрятав тела, сержанты отправились в дом Исмаиловых и застрелили двух их дочерей - Фатиму и Хеду. Ранее девушки видели, что Магонов и Суханов останавливали их родителей, и, разумеется, могли опознать сержантов. На суде гособвинитель заявил, что "убийство Ахмета Исмаилова могло быть случайностью, но остальные преступления - явная попытка избавиться от свидетелей". Наутро к комбату пришла делегация местных жителей, потребовавших выдать виновных. Алексей Суханов и Дмитрий Магонов, не дожидаясь опознания, во всем признались. Первый получил 18, а второй 15 лет лишения свободы.
В одном рассказе классика японской литературы Акутагава Рюноскэ следователь, ведущий дело об убийстве самурая, допрашивает самых разных свидетелей, и каждый из них рисует совершенно иную картину преступления, исключающую все остальные версии. Именно эта аналогия чаще всего приходила на ум в ходе процесса над группой Ульмана.
По версии обвинения, разведчики просто расслабились и "прошляпили" "уазик", а затем выбежали на дорогу и стали поливать его вслед огнём, в результате чего был убит водитель. Обвинение настаивало на том, что все подсудимые вышли за рамки своих полномочий, расстреляв машину с заведомо мирными пассажирами, а затем фактически добив их по приказу вышестоящего командования и попытавшись уничтожить следы преступления путём поджога машины.
Защита же упирала на то, что спецназовцы обязаны были исполнить приказ, поскольку в противном случае их ждал трибунал. По словам адвоката, ни капитан, ни члены его группы не могли отказаться от исполнения приказа, каким бы чудовищным он ни казался с точки зрения морали. Если бы это произошло, то вышестоящее руководство операцией имело право, согласно инструкциям, расстрелять Ульмана, и то же самое мог сделать он, если бы отказчиками оказались Воеводин и Калаганский.
По-разному представители обвинения и защиты трактовали сам обстрел машины. С точки зрения обвинения, спецназ ГРУ должен был перекрыть трассу, останавливая и досматривая проходящий автотранспорт. Разведчики этого не сделали, "проморгали" движущийся УАЗ и принялись стрелять на поражение, не имея четкого представления о том, кто находится в машине.
Защита настаивала на том, что спецназу был дан приказ организовать засаду и следить за дорогой. Когда показалась машина, командир группы Ульман делал водителю знаки остановиться, и лишь когда тот не подчинился, капитан несколько раз выстрелил в воздух, а затем вместе с прапорщиком Воеводиным открыл огонь вдогонку УАЗу. Исходя из инструкций для спецназа, бойцы, находясь в засаде, могут открывать огонь по цели без предупреждения.
Суд с участием присяжных начался в октябре 2003 года, однако 20 января 2004 года судья Александр Каргин признал судебное разбирательство недействительным и объявил о решении распустить коллегию присяжных заседателей и набрать новую.
По закону коллегия присяжных состоит из 12 основных и 4 запасных присяжных. Запасные присутствуют на процессе и в случае неявки кого-либо из основных присяжных замещают его. Не участвовавший хотя бы в одном заседании суда присяжный уже не может быть допущен к вынесению вердикта. Из процесса над спецназовцами к началу 2004 года выбыло 5 присяжных, так что судья просто был вынужден объявить результаты судебного разбирательства недействительными и распустить коллегию присяжных. После этого слушание "дела Ульмана" началось по новой.
Всех подсудимых обвиняли по части 2-й статьи 105 УК РФ, с несколькими подпунктами:
а) убийство двух или более лиц;
д) убийство, совершённое с особой жестокостью;
е) убийство, совершённое общеопасным способом;
ж) убийство, совершённое группой лиц по предварительному сговору или организованной группой;
к) с целью скрыть другое преступление.
29 апреля 2004 года коллегия присяжных оправдала всех обвиняемых, посчитав, что военнослужащие действовали в рамках предоставленных им полномочий. Позицию спецназовцев ("мы - только исполнители приказа") коллегия присяжных признала обоснованной. Присяжные признали факт обстрела машины, факт убийства шестерых мирных жителей группой спецназа по приказу командования, но вот эпизоды расстрела пассажиров УАЗа Калаганским и Воеводиным коллегия сочла недоказанными.
Руководствуясь вердиктом присяжных, председательствующий на процессе Александр Каргин постановил признать всех подсудимых невиновными "за отсутствием в их деяниях состава преступления".
11 мая 2004 года Северо-Кавказский окружной военный суд огласил приговор по "делу Ульмана ". Суд принял решение о том, что процессуальные издержки в размере 898 тысяч рублей должны быть компенсированы из государственного бюджета. А исковые заявления родственников погибших было решено оставить без рассмотрения (в счет компенсации расходов на погребение и других материальных издержек, а также компенсации морального вреда они требовали взыскать около миллиона долларов с федерального казначейства и войсковой части).
Суд также признал за спецназовцами право подать иск к Минобороны России с требованием восстановления их по службе, выплаты всех положенных компенсаций, а также возмещения морального и материального вреда, который был нанесен подсудимым и их репутации. После оглашения приговора потерпевшие по "делу Ульмана" заявили, что намерены подать кассационную жалобу в Военную коллегию Верховного суда России.
Решение суда в Чечне было встречено с негодованием. С точки зрения чеченцев, им еще раз показали, что никакой справедливости от России ждать не стоит. Как заявила сестра одного из убитых Кока Тубурова, то, что преступление было совершено, а те, кто его совершил, не наказаны, - неправильно. По ее словам, "не было такого приказа и не может быть такого приказа". Еще резче на приговор по "делу Ульмана" отреагировал президент Чечни Ахмад Кадыров.
Члены правления Союза журналистов и Союза писателей Чеченской Республики выразили категорический протест против "необъяснимого решения Северо-Кавказского окружного военного суда, оправдавшего действия подсудимого Эдуарда Ульмана". Председатель Союза журналистов Чеченской Республики Руслан Юсупов распространил заявление, подписанное членами Союза журналистов и Союза писателей.
"Весь мир должен был ужаснуться от содеянного, но остался глух, российское общество не просто проявило безразличие, оно в лице присяжных заседателей на завершившемся суде оправдало преступников, - говорилось в заявлении. - Члены Союза журналистов со всей ответственностью заявляют, что все российское правосудие в отношении чеченских граждан занимает однобокую, крайне необъективную позицию. Глупо напоминать в третьем тысячелетии о том, что законы государства, тем более претендующего на статус великого, должны в равной мере распространяться на всех его граждан". После этого журналисты и писатели от лица всей творческой интеллигенции Чечни настоятельно призвали политическое руководство Российской Федерации "принять соответствующие меры для кардинального изменения сложившейся ситуации".
Весенний вердикт по "делу Ульмана" совпал с приговором, вынесенным по делу Доку Джантемирова. 27-летний Доку Джантемиров был приговорен к пожизненному заключению за причастность к подготовке и совершении террористического акта: обстрелу вертолета в Чечне, в результате чего погибли 127 российских военнослужащих. Тогда в августе 2002 года Джантемиров был в группе боевиков, подбивших над Ханкалой из переносного зенитно-ракетного комплекса "Игла" вертолет Ми-26. Этот случай признан самой крупной катастрофой в истории российской военно-транспортной авиации.
Ряд СМИ сразу же обратил внимание на двойные стандарты российской юстиции. В одном случае во время вооруженного конфликта был сбит военный вертолет, в котором находились военные, и гражданского человека (хотя и боевика) наказали, что называется, по полной программе. В другом случае офицер российской армии Ульман во время того же вооруженного конфликта действовал против гражданских лиц, но был признан невиновным. По мнению СМИ, в одном случае эпизоды боевых действий судьи расценили как уголовное преступление, а в другом - вспомнили, что дело происходило в боевой обстановке, и вынесли оправдательный вердикт.
Буря эмоций, всколыхнувшаяся после вынесения приговора, помешала обратить внимание на несколько моментов. Собственно, сам вопрос о допустимости или недопустимости убийства мирных граждан во время войны на процессе по "делу Ульмана" вообще не ставился. Защита добивалась оправдания на том основании, что солдаты действовали в соответствии с приказом и не могут нести личной ответственности за это несомненное преступление.
Вердикт присяжных был основан на вполне ясной и аргументированной позиции защиты. "Недоказанность преступления" - это не признание права убивать на войне мирных чеченцев. Вердикт касался вопроса, рассматриваемого на процессе, и явился вполне адекватным ответом на него. Солдаты должны выполнять приказ, а раз так, то вина лежит не на них, а на тех, кто этот приказ дал. Если присяжные ошиблись, то не из-за предвзятости или непонимания сути права (на что потом упирали комментаторы), а потому, что обвинение не смогло убедить их в верности собственной позиции.
Разумеется, суд присяжных давал преимущество обвиняемым. Присяжные действительно скорее поверят солдатам, рискующим своими жизнями, чем лицам, обвиняющим этих солдат. Но доверие не является гарантией 100-процентной симпатии. Присяжные - тоже люди, и у обвинения были способы и надавить на эмоции, и предъявить неопровержимые факты. Тем более, что предубежденность присяжных была вполне оправдана. За последние годы солдат в Чечне столько раз делали козлами отпущения, прикрывая ошибки и преступления начальства, что обвинению стоило серьезно потрудиться, доказывая их вину.
С точки зрения юриспруденции, вывод, к которому пришли присяжные, выглядит как юридический казус: с одной стороны, в вердикте признан факт преступления, а с другой - обвиняемые признаны невиновными. Адвокаты и правозащитники объяснили этот парадокс необразованностью присяжных, не знающих российских законов, и недобросовестностью судьи, которая не разъяснила им смысла статьи 42 УК РФ.
Однако, этот юридический нонсенс скорее всего объясняется своеобразной "разорванностью" сознания, которое продемонстрировали гражданские участники процессов. В их представлении в Чечне идет война, и в ходе военных действий озверевшие военные зачастую расправляются без суда и следствия со снайперами и лазутчиками, а иногда и с попавшими под горячую руку мирными жителями. Суды же проходят по законам мирного времени, и этот двойной стандарт не вмещается в головах людей.
То же самое можно сказать и по поводу многочисленных рассказов о пытках, которые, по свидетельству правозащитников, имеют место в фильтрационных пунктах в Чечне. Вчера боевик убивал, взрывал и брал заложников, а сегодня он должен получить статус обычного уголовника, и при этом права его должны быть непременно соблюдены. Но в такие моменты, солдату, воевавшему с этим боевиком, сдержаться бывает сложно.
Весь этот клубок противоречий не находит отражения ни в каких сводах законов. Поэтому на бытовом уровне он разрешается с помощью утвердившегося в сознании выражения "по законам военного времени", отсылая присяжных к опыту времен Великой Отечественной войны, когда московская милиция была временно наделена правом расстреливать мародеров на месте, без суда и следствия.
Реакция чеченцев на приговор по "делу Ульмана" также понятна. Но при этом не стоит забывать, что именно чеченцы, а не некие абстрактные "бандиты, не имеющие национальности", активно поработали для того, чтобы остальные россияне видели в них врагов. Не Татарстан или Ингушетия, а именно "свободная Ичкерия" стала в 1996-1999 годах самым настоящим бандитским гнездом. Участие в бандформированиях и использование рабского труда было в Чечне массовым явлением, и никто этого особо не стеснялся, пока не пришло возмездие. Немецкий народ тоже не сильно страдал, когда "Юнкерсы" и "Хейнкели" стирали с лица земли Ковентри и Сталинград. Расстраиваться немцы стали только тогда, когда в щебёнку начали превращаться Дрезден и Берлин. Вот и чеченский народ заговорил о своих страданиях только тогда, когда в небе над ними возникли боевые вертолеты.
Любая война, и особенно партизанская, расшатывает нервы военнослужащих и пробуждает самые низменные чувства, вплоть до откровенно садистских. 42-я статья УК РФ, на которую упирало обвинение в ходе процесса, безусловно, справедливая. Но мало кто может представить себе реальное применение этой статьи в отношении военнослужащих, особенно в части "исключения уголовной ответственности" за неисполнение незаконного приказа непосредственно в период ведения боевых действий. До суда дело в таком случае может и не дойти. Именно на основании здравого смысла ростовский суд присяжных оправдал Эдуарда Ульмана и находившихся в его подчинении спецназовцев.
Спецназовцы изначально добросовестно заблуждались, обстреляв автомобиль с мирными людьми. Военные считали, что перед ними боевики. На войне такие ошибки случаются сплошь и рядом, тем более если это война с партизанами. При обстреле погиб лишь один чеченец из шести. Добивать остальных спецназовцы не собирались, но получили приказ сделать это. Они выполнили преступный приказ, но главным виновником должен быть тот, кто его отдал.
И вот 26 августа Верховный суд отменил приговор по нашумевшему делу. Вообще-то вердикт присяжных считается окончательным, поэтому в этом случае поводом для подачи кассации в Верховный суд стали формальные процессуальные нарушения. Приговор был отменен на том основании, что состав коллегии присяжных был назаконным, поскольку был отобран по спискам прошлого года. Кроме того, во время процесса суд распустил первую коллегию, но четверо присяжных перешли во вторую, что тоже является нарушением. Поэтому ВС постановил отправить дело Ульмана на новое рассмотрение в Северокавказский военный суд, который должен собраться в ином составе.
Адвокат Эдуарда Ульмана Роман Кржечковский уже заявил, что намерен опротестовать отмену приговора Верховным Судом РФ в Президиуме суда. "Оправдательный вердикт Северо-Кавказского военного суда не был опротестован Главной Военной прокуратурой. Это сделали родственники погибших. Они подали, в общей сложности, около 10 жалоб. Я ознакомлюсь с определением об отмене приговора Верховного суда, оно небольшое, примерно на 3-4 листах. А затем буду готовить кассацию", - сказал он.
Не исключено, что Верховный суд неспроста отменил оправдательный приговор именно сейчас. Весной чеченская администрация во главе с Ахмадом Кадыровым была очень возмущена оправдательным приговором. За три дня до новых президентских выборов в Чечне ошибку суда в Ростове решили исправить. Впрочем, это всего лишь версия.
Сергей Карамаев