Вечером 21 июля президент Германии Хорст Кёлер распустил бундестаг и назначил досрочные парламентские выборы, которые скорее всего пройдут уже в сентябре. И хотя Конституционный суд ФРГ гипотетически может задержать процедуру, четыре пятых населения ФРГ уверены, что досрочные выборы состоятся 18 сентября 2005 года. О "российском аспекте" событий в Германии Lenta.Ru беседовала с доктором филологических наук, журналистом, автором книг о философии языка и политики Гасаном Гусейновым.
Почему в Германии такой ажиотаж в связи с очевидным, в общем-то, решением президента Хорста Кёлера распустить бундестаг и назначить досрочные выборы? Даже взрывы в лондонском метро волнуют газеты меньше...
Потому что Кёлер, несмотря на имеющиеся у него полномочия, пошел против буквы Конституции и согласился с решением бундестага, которое было формальным спектаклем "вотума недоверия" Шредеру. Да, все понимают, что нужны выборы, но Конституция не предусматривает спектаклей.
А что, были альтернативы?
Да, была честная альтернатива: Шредер мог просто уйти в отставку. Он этого не сделал, чтобы сохранить возможность снова пойти на выборы в сентябре. Два депутата - представитель партии "зеленых" Шульц и социал-демократка Елена Хофман, - она, кстати, родом из России, много лет назад переехавшая еще в ГДР, - в ближайшие дни обратятся в Конституционный суд ФРГ, который теоретически может еще остановить весь процесс. Да, все, может быть, хотят досрочных выборов, но в том, что против явного нарушения Конституции выступили лево-зеленые политики-маргиналы, есть своя ирония.
Сказать, что политическое положение Германии россиян волнует, пожалуй, нельзя, но российское направление германской политики все-таки интересует Россию. С Шредером все было ясно, и ему российские политики симпатизировали. Политический дуэт Шредера и Путина был, возможно, самым "спевшимся" из всех вообще русско-европейских дуэтов последних десяти лет. Можно ли сказать, что Россия понесет политический урон после досрочного падения правительства Шредера?
Урон понесет не Россия, а только определенный тип внешнеполитического и внешнеэкономического взаимодействия, практикуемый обеими странами. Отношения Берлина и Москвы развиваются не в вакууме, а на совершенно новой политической карте Центральной и Восточной Европы. К пониманию этой новой реальности ни Берлин Шредера, ни Москва Путина пока не приблизились. Мне нравится ваша метафора: прежде чем выступать дуэтом, певцам следовало бы спросить у окружающих, хотят ли те слушать выступление именно этого, так сказать, краснознаменного ансамбля.
Эксперт германского общества внешней политики и один из советников канцлера Шредера по России Александр Рар заявил газете "Время новостей", что "в случае прихода к власти правительства христианских демократов в первые месяцы отношения между Германией и Россией будут заморожены". Насколько распространена эта точка зрения среди германской политической элиты?
В данном случае мы имеем дело не с политическим анализом, а с политической полемикой. У такого рода заявлений сейчас двойной адресат: в России это те, кто хотел бы видеть в Германии свою "нефтегазовую заложницу" (она во многом такой и стала) и союзницу в противостоянии сверхдержаве, а в Германии - те, кто не хотел бы идти в рискованном кильватере политики США на Большом Ближнем Востоке. Конечно, политическим советникам Шредера может быть обидно, когда на их глазах рассыпается ось "Париж-Берлин-Москва". Но никто не заставлял их строить на песке и по чертежам даже не 20-го, а 19-го века. Германия - это не только канцлер Шредер, как и Россия - не только президент Путин. К тому же германская политика в отношении России все же лишь косвенно способствовала усуглублению кризиса. Кабинет Шредера так и не смог из него выйти в последние годы после чудом выигранных выборов 2002 года. А на российском, как и на американском, направлении Шредер беспрерывно проговаривался, и эти проговорки становились товарным знаком его внешней политики.
В каком смысле проговаривался?
Шредер сгоряча провозглашал хорошо запоминаемые фразы, в которых в данный момент не было нужды, и которые слишком скоро обнаруживали несостоятельность или неисполнимость стоящих за ними концепций. После 11 сентября 2001 года пообещал США "неограниченную солидарность" и тут же ее ограничил; объявил президента Путина "демократом чистой воды" и тут же признался, что не может обсуждать политику России иначе как в келейном режиме. Шредер не только взял на себя роль адвоката российского лидера в Европе, но и попытался - вместе с Шираком - навязать ЕС новую, "великодержавную" модель этого Союза. Берлин был так сосредоточен на Кремле, что забросил политический диалог с Восточной Европой. Берлин "проспал" Грузию и Украину. Оправдывая особые отношения с Путиным необычайными экономическими выгодами, показать, в чем именно эти выгоды состояли для Германии, в обстановке экономического кризиса трудновато. Но политическую судьбу правительства решают все-таки не внешне-, а внутриполитические факторы: рост безработицы и кризис всей системы социальной рыночной экономики важнее даже и тех несомненных успехов, которые были у "красно-зеленой" коалиции.
Значит, все-таки, были и успехи?
Да, и это больше всего должно быть обидно канцлеру Шредеру. Фактически, лавируя между США и Россией, германскому руководству удалось уберечь свою страну от ударов террористов, подобных тем, что испытали Великобритания и Испания. С этой же точки зрения, с точки зрения собственной безопасности, пока оправдывала себя и простая политика Шредера в отношении Путина "ничего не вижу-ничего не знаю-ничего не скажу". Но этот, повторяю, объективный успех применения Шредером двойных стандартов "красно-зеленой" коалиции на выборах вряд ли зачтется.
Почему?
Потому что он оказался сопряжен с несколькими заметными и, я бы сказал, психологическими провалами во внешней политике. Достаточно их просто перечислить: провал европейской Конституции, провал стратегии "продавливания" Турции в Евросоюз, провал с получением постоянного места в Совете Безопасности ООН. Наконец, Германии, несмотря на экономическое доминирование в Восточной Европе, не удалось стать моральным лидером в этом регионе. Здесь обнаруживается вся бесперспективность так называемых особых, доверительных отношений с нынешним кремлевским руководством, которыми так гордится Шредер. Да и россиянам от такой поддержки ни жарко, ни холодно: как и Шредер в Германии, главных своих объявленных целей Путин в России за чуть более продолжительный период не добился.
Тот же Александр Рар со страниц газеты "Время новостей" обвинил "новые государства Евросоюза" в "скоординированной политике", а именно в том, что эти бывшие сателлиты или республики СССР "заставляют принимать решения, направленные против России" и даже "насаждают антироссийские взгляды". Как эти обвинения воспринимаются в Германии?
Да, в странах Восточной Европы много недоверия к великим соседям. Сегодня недоверия к России в странах Балтии, например, намного больше, чем недоверия к Германии. Но такого рода замечания не прибавляют доверия и германской внешней политике. Не дело Германии поучать Восточную Европу, как той избавляться от антироссийских комплексов. Евросоюз хочет взаимодействия с Россией на демократической основе в политике и социально-либеральной основе в экономике. Эта экономика может быть несколько более социальной, как хотели бы левые социал-демократы, или более либеральной, как хотели бы христианские и свободные демократы, но она не может превращаться в государственный капитализм под лозунгами восстановления державного величия. Как германское государство не сразу научилось уважать равноправных малых соседей, ставших впоследствии партнерами по ЕС, например, Австрию, а теперь и Польшу, так и российское государство научится уважать, например, Украину или Латвию. В выигрыше от этого будут со временем сами россияне. "Скоординированной политики", иначе говоря, заговора против России, в Европе не наблюдается. Говорить о нем так же смешно, как смешно было бы предполагать, что формирование в Германии новой левой партии инициировано КПРФ. Политический ландшафт страны определяет в первую очередь ее население.
А в Германии он, судя по всему, сильно переменился?
Да, и большую долю вины за это тоже возложат на канцлера Шредера. После семи лет пребывания у власти социал-демократическая партия фактически раскололась. Она не просто потеряла треть своего электората. Над новой левой партией можно сколько угодно потешаться, но она привлекла и политически оживила ту часть избирателей, которые почувствовали себя обманутыми уже "своим" правительством, а не христианскими демократами, как это было на выборах 1998 года, когда потерял власть канцлер Коль. Поэтому 10-11 процентов голосов, которые новые левые могут набрать на сентябрьских выборах в бундестаг 2005 года, будут "откушены" у СДПГ Шредера и Зеленых Йошки Фишера. Этого нынешним лидерам СДПГ после выборов не простят. За семь лет пребывания в составе коалиции не выдвинули своих молодых и перспективных политиков и "зеленые". Парадоксальным образом, и здесь часть проблемы - русский сегмент немецкой политики.
"Заговор" против Германии?
Нет - левым мешало пренебрежение к населению восточных земель Германии и отсутствие общего языка с избирателями-выходцами из бывшего СССР, с российскими немцами. Воспитанным в западном политическом дискурсе социал-демократам и "зеленым" не удалось найти общего языка с выходцами из социалистического лагеря, у которых авторитарное воспитание сочетается с эгалитаризмом в других пропорциях, чем у левых на Западе. Отсюда и парадокс: Ангеле Меркель, женщине с Востока, удалось сделать карьеру в консервативной ХДС, повторив путь сотен тысяч бывших гэдээровцев, добившихся успеха на Западе. А левые выбрали для открытия Востока уж очень замысловатый маршрут и поэтому задержались в своем развитии. На смену отжившим свое "осям" Герхарда Шредера Ангела Меркель предложит более гибкие "многоугольники", в которых и Берлин и Москва займут достойное их место рядом с Парижем и Варшавой, Мадридом и Прагой, Киевом и Стамбулом. Такое развитие никак не назовешь "замораживанием" отношений.
Вообще, недооценка Востока - и русского, и немецкого, в широком смысле слова, - это то, на чем надорвалась и нынешняя коалиция. Пусть два депутата, подающие сейчас жалобу в Конституционный суд ФРГ, выглядят маргиналами, но их происхождение - "зеленый" Шульц - бывший восточногерманский правозащитник, а социал-демократка Хофман - в прошлом советская гражданка, - символично. Это знаменательная мелочь. Германии предстоит перенастраивать свою политическую оптику на свой собственный восток и на Восточную Европу. Если это - в политическом, а не в скандально-заговорщицком ключе - сделает и Кремль, то и новые германо-российские отношения перестанут пробуждать в соседях мрачные воспоминания.