Немецкие избиратели стоят перед парадоксальным личностным выбором, в котором портретные характеристики протагонистов не совпадают с программными целями. Выбирать придется между знакомым дуэтом из "красного и зеленого мачо" - Шредера и Фишера, любящих пококетничать своим плебейским происхождением, - и дочерью богослова Ангелой Меркель, сумевшей в рекордные сроки и без нарциссического шарма взойти на вершину ХДС - самой патриархальной партийной пирамиды в Германии.
На титульной странице левой берлинской газеты Die Taz помещен воображаемый предвыборный плакат Социал-демократической партии Германии: "Мы получаем газ из Москвы, поэтому голосуйте за СДПГ!" А над этим призывом - немного закативший глаза президент России Владимир Путин. Между тем во время дебатов между кандидатами на пост канцлера Германии - действующим главой правительства Герхардом Шредером и представительницей христианской оппозиции Ангелой Меркель - среди вопросов, обсуждавшихся в прямом эфире, Россия не была упомянута ни разу. Ни участники теледебатов, ни журналисты в студии не вспомнили об "особом" характере российско-германских отношений. Не успели или не захотели?
Очевидно, что в последнее время отношения эти отошли на второй план. Разумеется, Россия не перестала быть державой первостепенной важности. Однако в условиях нескольких глобальных кризисов - энергетического и террористического - и одного континентального (кризис управляемости Евросоюза после непринятия Конституции) Германии предстоит в ближайшие годы реформировать социальную систему и рынок труда. Поэтому центральными темами дебатов стали внутриполитические и экономические проблемы.
В условиях внезапно объявленных выборов всем политическим лагерям Германии приходится много импровизировать. Пока самая удачная импровизация на счету у левых, сумевших объединиться в третью по влиянию на избирателей политическую силу. Проигравшими в этой ситуации могут оказаться бывшие соратники социал-демократов "зеленые", сохранившие в 2002 году власть за правящей коалицией. К тому же в последнее время лидеры коалиции Герхард Шредер и Йошка Фишер отдалились друг от друга. И дело тут не только в эмоциях. "Зеленые" и так уже были немного оппозицией внутри "красно-зеленой" коалиции, а после выборов 18 сентября вероятность создания второй в истории ФРГ "большой коалиции" из христианских демократов как старшего и социал-демократов как младшего партнера очень велика. Такой расклад мог бы отнять у "зеленых" роль несущей политической силы и вытеснить их на политическую периферию.
Другими проигравшими могут оказаться либералы - Свободная демократическая партия (СвДП) во главе с Гидо Вестервелле. Несколько лет назад эта партия пережила тяжелый кризис в связи с неудачной попыткой части ее прежнего руководство собрать жатву в крайне правой части политического спектра. Теперь СвДП сосредоточена на экономических вопросах и - в рамках коалиции с Ангелой Меркель - готова форсировать неолиберальные реформы и подавлять социалистические рефлексы, из-за которых до сих пор лопались все попытки кардинально реформировать социальное государство.
Социал-демократы обещают взять больше у богатых, чуть-чуть подреформировав налоговую систему и не тронув кошельков среднего и низшего среднего класса. Трудоспособное население, оказавшееся в самом низу имущественно-социальной лестницы, - пригодных к труду получателей социальной помощи и безработных, годами не бравшихся за не подходящую для себя работу, - социал-демократы намерены добровольно-принудительно вытолкнуть на рынок труда. В этом сегменте общества, почти удвоившемся за семь шредеровских лет, у социал-демократов и перехватили сторонников новые "Левые". Главное требование лидеров "Левых" Грегора Гизи и Оскара Лафонтена - соблюдение минимальных социальных норм для всех. Сегодня средств для поддержания социального государства нет, но "Левые" формулируют простую цель - минимальную зарплату в 1400 евро в месяц, зная, что шанса на участие в правительстве они не получат. Но шанс на политическое давление у них появляется.
Христианские демократы намерены собирать деньги со всех граждан, обеспечивая льготные условия для тех, кто создает рабочие места, а не тех, кто сидит на надежном рабочем месте. В перспективе ХДС предполагает кардинально упростить систему налогообложения. Декларируемая цель буржуазных партий - стимулировать деловую активность и постепенно выводить с рынка труда работников, которых можно без большого ущерба для истины назвать "бюджетниками". Люди, получившие работу на условиях надежных социальных гарантий и состоящие в профсоюзах, мучительно выбирают между СДПГ и ХДС. "Левые" и либералы с диаметрально противоположных направлений атакуют профсоюзное "болото" старого социального государства - одни как среду, якобы сковывающую экономическую свободу, другие - как силу, якобы коррумпированную работодателями и "сдавшую" трудящихся на произвол крупных концернов.
Возможно, самой опасной для консерваторов оказалась импровизация Ангелы Меркель. Она призвала в свою "команду компетентных" специалиста по налогам профессора Кирхгофа, посулив того избирателям в качестве будущего министра финансов. Но большинству населения единый подоходный налог в 25 процентов показался не вполне справедливым. Весьма вероятно, что у большой части опрошенных это мнение сложилось в силу слабого знания математики: слишком часто в ходе дебатов приходится слышать, что, мол, несправедливо, когда богатые и бедные платят "одинаковые налоги". Это мнение косвенным образом подтверждает глубину кризиса системы образования в Германии, где понятия "поровну" и "справедливо" часто употребляются как полные синонимы.
Как бы то ни было, но досрочные выборы, форсированные канцлером после серии поражений на региональном уровне, не позволили консервативно-либеральной оппозиции добиться консенсуса относительно ключевого пункта собственной программы. Вот почему до сих пор главными экономическими козырями Ангелы Меркель остаются провалы социал-демократов. А этого слишком мало для убедительной победы.
Ангела Меркель находится в трудном положении: ей очень хотелось бы однозначной ориентации на успешные неолиберальные образцы - реформы Рональда Рейгана в США и Маргарет Тэтчер в Великобритании. Те реформы, на которые за 16 лет правления - с 1982 по 1998 годы - не решилось правительство Гельмута Коля. Именно Коль, в кабинете которого Ангела Меркель начала свою карьеру в роли самого молодого министра, рассчитывал, что мотором нового экономического взлета объединенной Германии станет освоение новых восточных земель. Несколько лет так оно и казалось, но перенявший в 1998 году власть Герхард Шредер снова пообещал, что сможет осуществить реформы в рамках существующего социального государства. Чудом оставшись у руля и в 2002 году, Шредер приступил - пусть в более скромном объеме - к осуществлению части тех социальных реформ, на которые в свое время не пошли христианские демократы. Но левые социал-демократы и профсоюзы восприняли реформы Шредера чуть ли не как торжество неолиберализма, и сегодня Шредер потерял треть своих традиционных сторонников. Накануне досрочных выборов спор идет даже не о том, чья программа лучше, а о том, кто скажет населению Германии больше правды о невозможности спасения социального государства, созданного усилиями первых пяти канцлеров и запущенного шестым и седьмым - Гельмутом Колем и Герхардом Шредером.
В свое время Коль переоценил экономическую мощь Западной Германии, когда попытался растворить в ней 17-миллионную ГДР. Кроме того, Коль недооценил мощь криминальной энергии, с которой некоторые западногерманские фирмы провели приватизацию ГДР. Шредер же переоценил верность социальному государству со стороны крупных концернов, когда освободил их от уплаты налогов. Шредер переоценил и долготерпение социал-демократической "базы", когда потребовал от левых уступить хоть какие-то из старых социальных завоеваний, на которые у государства кончились деньги. В результате от социал-демократической партии отошла значительная часть левых. Теперь новое объединение левых западногерманских социал-демократов с восточногерманской Партией демократического социализма грозит стать третьей по значению политической силой в Германии и вместе с тем региональным левым противовесом баварскому Христианско-социальному союзу.
Этот политико-географический фактор является одним из самых болезненных в предвыборном раскладе 2005 года. Политические предпочтения на востоке и западе страны отличаются друг от друга, как если бы это были два разных государства. И спустя 15 лет после объединения Германия нуждается в интегрирующей политической силе. Почти половина этого срока пришлась на правление "красно-зеленой" коалиции, которая такой интегрирующей силой стать не смогла. В восточных землях социал-демократы, "зеленые" и либералы, скорее всего, будут политически зажаты между консерваторами и крайне правыми с одной и объединенной "левой" с другой стороны.
Велика вероятность, что у СДПГ, "левых" и "зеленых" в сумме окажется больше голосов, чем у ХДС/ХСС и либералов. Однако сумма голосов не означает коалиции - слишком громко Шредер и "зеленые" божились, что ни при каких обстоятельствах не пойдут на коалицию с "Левыми". Но значит ли это, что настало время "большой коалиции" СДПГ и ХДС/ХСС? Большинство населения Германии, судя по опросам, не хочет "большой коалиции". Но тут вступает в игру парадокс демократического волеизъявления. Поскольку определенность избирателям политического "центра" даст только ясная победа одной из так называемых "народных" партий - ХДС (по опросам, чуть больше 40 процентов голосов) или СДПГ (по опросам, чуть больше 30 процентов), - то последовательное электоральное поведение "центра" с неизбежностью ослабит "младшие" партии - "зеленых" (около 7 процентов) и "либералов" (также около 7 процентов). А это - против воли большинства - повышает политический вес "Левых" (на 11 сентября около 8,5 процентов). Выходом из парадоксальной ситуации и может оказаться либо нежелательная для большинства политических сил "большая коалиция", либо "неравносторонний" треугольник с такой раскладкой политических цветов, о которой сегодня стараются и не заикаться. Так, есть готовность к сотрудничеству в определенных кругах социал-демократов и либералов, есть и христианские демократы, готовые к сотрудничеству с "зелеными".
8 сентября в Германии с визитом побывал президент России Владимир Путин, открыто заявивший о том, что не стесняется оказать поддержку своему немецкому другу. Однако в отличие от визитов на Украину, где президент России горячо поддерживал только одного кандидата - Януковича, берлинский газовый вояж был ознаменован и встречей с лидером оппозиции Ангелой Меркель. Заверяя московского гостя в твердом намерении поддерживать германо-российские отношения на высоком уровне, Меркель одним именем дала понять, что хотела бы перевести эти отношения с личного на политический уровень.
Именно усилиями Гельмута Коля Германия, оказавшись в 1990 году крупнейшим государством в Евросоюзе, настолько интегрировалась в этой организации, что никем из ближайших соседей не воспринималась как угроза. Прочный германо-французский союз не противопоставлял себя малым государствам ЕС, как это случилось при Шредере. Кроме того, Колю удавалось последовательно улучшать отношения с Россией, нисколько не колебля прочной оси Бонн-Вашингтон, что продемонстрировал за время своего правления Шредер. Вот почему в ходе встречи Меркель с Путиным лидер оппозиции заявила о намерении развивать "дружеские германо-российские отношения в духе Гельмута Коля".
Если победит Меркель, то она очевидно займется прежде всего наведением порядка в расстроенном "общеевропейском доме", восстановлением возможно более полного взаимопонимания с США как основы западного единства, а также поддержкой немецких интересов в Восточной Европе. Ее политика в отношении России будет, скорее всего, и более трезвой, и более открытой, чем у Шредера. А вот экономика от этих отношений никакого ущерба не понесет, поскольку после Шредера Ангеле Меркель ничего не придется предлагать России, кроме рынка сбыта для российских энергоносителей. Этот рынок рос при четырех канцлерах до Шредера и будет расти при любом следующем главе правительства Германии.
Что же касается "особых" отношений, сложившихся в последние годы между лидерами России и некоторых стран Еросоюза, то Меркель, судя по всему, не поддастся специфическому обаянию Владимира Путина, как это случилось со Шредером, Шираком или Берлускони. Президенту Путину, поклоннику политической системы бывшей ГДР, не раз демонстрировавшему снисходительное отношение даже к таким персонам, как Кондолиза Райс, вряд ли удастся найти верный тон в общении с воспитанницей Гельмута Коля. Рассчитывать на поддержку демократической оппозиции Путину в России со стороны нового правительства ФРГ еще труднее. Главным образом потому, что за годы пребывания у власти Путина в Кремле и "красно-зеленых" в Берлине у политических структур обеих стран точек соприкосновения стало меньше, а при всем богатстве экономических и бытовых контактов, с точки зрения социально-культурных ценностей Россия и Германия все еще далеки друг от друга.
Выдвижение в Германии женщины кандидатом на пост канцлера - это, если угодно, политическое чудо, свидетельство прозорливости Коля и, должно быть, огромного таланта политической интриги, а значит и вообще тактического мастерства у Ангелы Меркель. Но отношение к женщине как к стопроцентно равноправному с мужчиной социальному и политическому субъекту, отношение, которое мы наблюдаем, например, в такой передовой стране, как Финляндия, сегодня программно и фактически имеется в Германии только у партии "зеленых". Незадолго до выборов известный франко-германский "зеленый" политик Даниэль Кон-Бендит заявил, что без "красно-зеленой" семилетки в Германии было бы немыслимо выдвижение кандидатом на пост канцлера женщины из рядов консерваторов, а кандидатом на пост вице-канцлера - либерала-гомосексуалиста (имелся в виду председатель СвДП Гидо Вестервелле). Это заявление Кон-Бендита подхватили журналисты, прямо спросившие у Меркель во время дебатов с Шредером, согласна ли она с такой оценкой политического прогресса в Германии.
Ангела Меркель явно была застигнута этим вопросом врасплох и в цейтноте не нашлась с ответом. Остроумный Кон-Бендит сумел одной фразой взбодрить электорат "зеленых" и возбудить патриархальные инстинкты электората консерваторов. А это и есть главная проблема немецкого общества накануне выборов 2005 года: оно боится риска. И в своих опасениях колеблется еще и перед парадоксальным личностным выбором, в котором портретные характеристики протагонистов как бы не совпадают с программными целями. Ведь выбирать приходится между знакомым дуэтом "красного и зеленого мачо" - Шредера и Фишера, любящих пококетничать своим плебейским происхождением, - и дочерью богослова Ангелой Меркель, сумевшей в рекордные сроки и без нарциссического шарма взойти на вершину ХДС - самой патриархальной партийной пирамиды в Германии. Вот почему глубинный консерватизм и страх немецкого общества перед риском в 2005 году может сыграть на руку "красно-зеленым", как и приезд в Берлин кремлевского газового дядюшки.
Гасан Гусейнов