В своем доме в Англии в возрасте 60 лет умер Сид Барретт (Роджер Кейт Барретт), идеолог ранних Pink Floyd, участник первого состава этой легендарной группы. Его влияние на эволюцию популярной музыки трудно переоценить, хотя он успел сделать сравнительно немного, прежде чем удалился от мира.
Родители Барретта с самого его детства поощряли увлечения сына музыкой и рисованием. Его первым музыкальным инструментом была гавайская гитара укулеле. На 11-летие ему подарили банджо, годом позже у него появилась первая гитара, на которой Барретта учили играть друзья. К 15 годам он обзавелся первой электрической гитарой и присоединился к местной кембриджской группе Geoff Mott and the Mottoes. Между 16 и 18 годами он освоил бас- и 12-струнную гитары и присоединился к другой группе - The Hollering Blues.
Одним из первых учителей Барретта был его соученик Дэвид Гилмор, впоследствии занявший место своего "ученика" в Pink Floyd. В одной школе с Барреттом, но на два класса старше учился Роджер Уотерс, еще одна ключевая фигура будущей группы. С ним Барретт, переехавший в Лондон, чтобы учиться живописи в Кембервелльском колледже искусств, снимал квартиру в районе Хайгейт. Вместе Уотерс и Барретт сначала играли песни Rolling Stones в окрестных пабах, а затем начали сочинять собственные вещи. В 1965 году Уотерс познакомил Баррета с Ником Мейсоном и Риком Райтом, своими однокашниками по факультету архитектуры в Политехническом колледже Вестминстерского университета, более известного как Regent Street Polytechnic.
К тому времени Уотерс, Райт, Мейсон и их приятели Боб Клоуз и Клайв Меткаф уже организовали группу, но никак не могли остановиться на названии: они колебались между The Abdabs, The Screaming Abdabs, Sigma 6, The T-Set и The Meggadeaths. Меткаф вскоре оставил группу, а Барретт, напротив, к ней присоединился и предложил новое название, The Pink Floyd Sound. Определенный артикль и слово "sound" в итоге отпали, а имена блюзовых гитаристов Пинка Андерсона и Флойда Кансла, чьи пластинки были в коллекции Барретта, уцелели.
Звучание группы поначалу определяли вкусы Уотерса, Барретта и Клоуза: общим знаменателем у них были джаз и блюз. Но увлечение новой психоделической музыкой перевесило, Клоуз покинул Pink Floyd, а у руля остались Уотерс и Барретт. Группа довольно быстро получила ангажемент в лондонском клубе UFO, популярной площадке среди деятелей британского андерграунда. Один из владельцев заведения, американец Джо Бойд заинтересовался Pink Floyd и в январе 1967 года устроил музыкантам сессию в студии Sound Techniques. Демо-запись песни "Arnold Layne", которой суждено было стать первым синглом группы, понравилась менеджерам звукозаписывающей фирмы EMI, и они предложили Барретту, Уотерсу и компании контракт на долгоиграющий альбом. Пока шла работа над пластинкой, "Arnold Layne" и второй сингл "See Emily Play" поднялись в британских чартах на 21 и 6 места соответственно. В обеих песнях есть уже все фирменные приемы ранних Pink Floyd: не слишком понятные тексты, четкие мелодии, непредсказуемые аранжировки и балансирование на стыке жанров.
Дебютная долгоиграющая пластинка группы "The Piper at the Gates of Dawn" ("Трубач у врат зари") вышла в Великобритании 5 августа 1967 года и довольно быстро поднялась до шестого места в британском хит-параде. Восемь из одиннадцати вещей на ней написал Сид Барретт. Сейчас трудно поверить, что в поп-рок рейтинге вообще мог оказаться диск с двумя абсолютно неформатными инструментальными композициями, одна из которых, "Interstellar Overdrive", длится почти 10 минут.
Название пластинки Барретт позаимствовал из классической английской детской книги "The Wind in the Willows" ("Ветер в ивах") Кеннета Грэма: в главе под названием "The Piper at the Gates of Dawn" герои переживают мистическое откровение. Дэвид Гилмор и другие участники группы впоследствии утверждали, что "Ветер в ивах" был и оставался одной из любимых книг Сида.
К лету 1967 года Барретт был близко знаком с ЛСД: он часто, а по некоторым сведениям, почти ежедневно, принимал этот наркотик. Планы и интересы группы интересовали Сида довольно мало, а его частые перепады настроения и буйные выходки пугали не только остальных участников Pink Floyd, но и менеджеров. После выхода LP "The Piper at the Gates of Dawn" группу отправили в отпуск. В ноябре того же года компания EMI выпустила третий сингл - "Apples and Oranges", прошедший практически незамеченным. "Мне все равно", - заметил тогда Барретт.
В ноябре 1967 года группа отправилась в мини-турне по Соединенным Штатам. Барретт вел себя непредсказуемо на концертах (ронял медиаторы, расстраивал гитару), и гастроли прошли с переменным успехом. К началу зимы состояние солиста настолько беспокоило участников Pink Floyd, что они начали искать ему если не замену, то, по крайней мере, дублера. Уже 3 января 1968 года к группе присоединился Дэвид Гилмор, хороший гитарист и способный вокалист. На несколько недель квартет превратился в квинтет. Барретт мало обращал внимание на происходящее вокруг него, и с марта его перестали брать на живые выступления группы.
Весной 1968 года второй диск группы был уже давно в работе, но в итоге на нем оказалась только одна вещь Барретта - "Jugband Blues". Вторая его композиция - "Vegetable Man" - осталась только на пробных студийных пленках. За несколько месяцев до релиза диска "A Saucerful of Secrets" (август 1968 года) группа окончательно попрощалась с Барреттом.
Слухи о сумасшествии Барретта были сильно преувеличены, но он действительно исчез с глаз прессы и публики. Тем временем компания EMI и экс-менеджер Pink Floyd Питер Дженнер пытались организовать Сиду сольную карьеру. В итоге в 1970 году появились сразу две его пластинки: "The Madcap Laughs", сделанная при участии музыкантов из другой британской культовой психоделической группы Soft Machine, и "Barrett". В записи последней приняли участие Гилмор и Рик Райт. Факт их сотрудничества с Сидом, кстати, свидетельствует против слухов о его злонамеренном выживании из группы. Единственный сольный концерт Баррета в том году огорчил поклонников музыканта: посреди выступления Сид просто ушел со сцены, оставив аудиторию в полном недоумении.
Барретт вернулся домой в Кембридж и до 1974 года еще дважды предпринимал попытки вернуться на сцену. К этому времени он уже был болен диабетом, страдал от язвы желудка и заметно пополнел. Он перестал поддерживать отношения с бывшими коллегами. Его внезапное появление в студии Abbey Road в 1975 году во время записи группой диска "Wish You Were Here" произвело на всех музыкантов удручающее впечатление: он приехал в Лондон бритым наголо и безбровым (так выглядит герой фильма "The Wall" Пинк в исполнении Боба Гелдофа). В тот день Pink Floyd, по легенде, как раз записывали песню "Shine On You Crazy Diamond", адресованную и посвященную Сиду. После этой встречи Барретт, Гилмор, Уотерс, Мейсон и Райт больше не виделись впятером.
Вторую половину 1970-х Барретт провел между Лондоном и Кембриджем, родные заклинали его лечь в больницу, но он отказывался. Мать Роджера Уотерса подыскала ему должность садовника, и он отлично с ней справлялся, пока в один прекрасный день просто не вышел из вверенного ему сада навсегда.
Последние двадцать пять лет жизни Барретт провел, главным образом, в доме своей матери, избегая общения с внешним миром. Он лечился в психиатрической клинике и стал после нее еще более молчалив и замкнут. Из-за диабета у него сильно ухудшилось зрение, но это не мешало ему писать картины. Говорят, он терпеливо и умело ухаживал за своим садом.
Если вдуматься, то наследие Баррета составляет каких-то три десятка песен и инструментальных композиций. Но трудно назвать другого музыканта, которого еще при жизни бескомпромиссный лидер The Who Пит Тауншенд называл бы легендой, чьи вещи перепевали бы такие разные музыканты, как Дэвид Боуи, REM, The Cure, Soundgarden, Placebo, Smashing Pumpkins, Phish (и это только начало списка).
О Сиде Барретте часто говорили как об отверженном гении, жертве ЛСД, психоделическом чудовище, типичном английском представителе безумных 60-х. Вероятно, в каждом из этих определений есть доля правды, и никто всерьез не рассчитывал на то, что он вернется в студию после стольких лет молчания и затворничества, но как жаль, что его нет с нами.
Юлия Штутина