Институт передовых идей NASA прекращает свою деятельность через 20 лет после открытия. Для организации, которая работала над десятком исследовательских проектов со сроками осуществления от 10 до 40 лет, столь ранний финал выглядит подозрительно.
NIAC был основан в 1988 году для разработки перспективных идей в аэрокосмической области. В институте занимались вещами, пока выходящими за рамки возможного. На осуществление концепций, находившихся в ведении NIAC, должны были уйти десятилетия.
Среди проектов института – постройка лифта в космос, зондирование планет вне пределов Солнечной системы, сооружение на околоземной орбите циклопического экрана для защиты цивилизации от солнечных лучей и противостояния глобальному потеплению, терраформирование Марса и так далее.
NIAC – это учреждение, которое не только выдумывало что-то само, но и выбирало перспективные научные исследования, оказывало им финансовую и организационную поддержку. К примеру, за концепцию создания генетически модифицированных растений давали около полумиллиона долларов, а для идеи об использовании аэростатов для изучения Венеры и Марса обещали подобрать какие-нибудь практические задачи, которые бы означенные устройства могли успешно решать.
Официальная причина закрытия института – нехватка денег. При этом из 16 миллиардов долларов бюджета NASA на финансирование этого подразделения уходило четыре миллиона. Истребитель F-16, отметим, стоит миллионов двадцать.
Чтобы сделать некоторые предположения о причинах такой внезапной и категорической экономии на мечте, попробуем разобраться, каков механизм работы "мозгового треста" и каковы нынче приоритеты в области, которую NIAC был призван развивать.
Создать что-нибудь невиданное без хорошего плана, наверное, способны только обитающие в предисловиях учебников по статистике гипотетические орды обезьян, отстукивающие, в конце концов, "Гамлета" на миллиарде пишущих машинок. Более эффективная тактика – претворять в жизнь готовую, основательно продуманную мечту. Структурировать фантазии и превращать поток мысли в оформленную концепцию и призваны организации, называемые "think tank".
Гениальные озарения возникают нерегулярно. Но если напихать в одну бочку критическую массу умниц, предположил кто-то, их проблески гениальности сложатся в достаточно устойчивый световой поток, который уже можно будет дальше культивировать в народном хозяйстве. Да еще и количество, может быть, перейдет в качество в процессе "мозговых штурмов".
Самым ярким и одним из первых примеров такого рода стал think tank (то есть, собственно, бочка мыслей) посреди пустыни в штате Невада. Лос-Аламосская национальная лаборатория, как выяснилось после Второй мировой, противостояла фантому, у нацистов не было сопоставимых кадровых ресурсов (то есть они были, но вовремя сбежали в этот самый Лос-Аламос), но в результате Манхэттенский проект дал Америке бомбу.
Получилось позже, чем хотелось бы армии, но сам процесс очевидно понравился властям. По обе стороны железного занавеса сформировалась целая культура научных инкубаторов, где "несущим золотые яйца" мудрецам многое давалось и многое позволялось в обмен на какие-нибудь полезные мысли. А не просто из любви к просвещению, так что на университетскую традицию это походит только внешне.
Не секрет, что любой think tank имеет свойство не только порождать мысли, но и выдавать их наружу в такой форме, чтобы как можно дольше оставаться нужным и обласканным владельцем, обеспечивающим финансирование этим безнадежно "бюджетным" организациям.
Ежегодные отчеты таких мозговых трестов всегда напоминают сказки Шехерезады, а череда "деловых ланчей" – изощренный кулинарный туризм высокооплачиваемых стратегов. Уверенно определить, стоит ли овчинка выделки, обычно трудно не только человеку извне, но и самому заслуженному сотруднику подобной организации. Тем более что, как известно, достижение абсолютного знания требует бесконечного времени.
Что еще плохо – так это сомнительность большей части прорабатываемых идей. Это только в игре "Что? Где? Когда?" ответ на вопрос должен мгновенно вызывать у всех восхищенное "а-а-а!" после настигшего счастливца инсайта. А вот, к примеру, какой ток будет более удобен для энергетики – постоянный или переменный – это, в конце XIX века, был вопрос, из-за которого разве что не стрелялись.
Сегодня в NASA XXI века вообще утверждают, что новейшая научная история многим обязана не мыслителям в башне из слоновой кости, а "духу соревнования". В качестве примера приводят ряд достижений, формальным стимулом к которым были просто-напросто денежные награды – от трансатлантического перелета 1919 года до частных космических экспедиций, которые вот-вот станут реальностью.
Послевоенное первенство США в сфере науки представляется совершенно очевидным, так что мнению NASA было бы странно не доверять.
Тем более, что, на фоне избытка идей, американское космическое агентство испытывает очевидные трудности технологического плана. Катастрофа шаттла "Коламбия" – первейший тому пример.
Как бы ни была подозрительна сама концепция подобных институтов перспективных концепций, это не мешает подобным организациям существовать в самых разных научных областях. Значит, вторым фактором, угробившим NIAC, может являться какая-то проблема непосредственно с темой их разработок. Так и есть.
Главная задача NASA теперь – проект по доставке человека на Луну, а затем и на Марс. Проект в меру амбициозный, достаточно эффектный и, очевидно, реальный. Однако с созданием космолетов на антивеществе такие близкие цели не сравнить.
Почему вдруг перспективные разработки было решено прекратить вовсе? Назовем две причины. "большую" и "маленькую".
Глобальным основанием для того, чтобы растоптать мечту о регатах под солнечными парусами и отпусках на Венере является тот факт, что научный фронтир в XXI веке движется уже через территорию биологии и информационных технологий. Поэтому, при всей очаровательности самой идеи оплачивать не дела, а концепции ("концепции оплачивать не дела, а идеи", если угодно), плодотворных революций от института, находящегося в системе NASA, ожидать не приходится.
Есть и локальная, но крайне актуальная причина того, что космическому агентству США велели попридержать фантазию.
В холодную войну космическое агентство было во многом агентством рекламным, обеспечивающим американцев прекрасными поводами для гордости и патриотизма. Это общеизвестно. Не так громко говорят о том, почему увлечение США космонавтикой продлилось еще на 15 лет после крушения Союза. (Подчеркнем, что речь идет, конечно, о мирном космосе.)
Дело в том - и видные отставники из NASA этого уже не скрывают - что после 1991 года в США всерьез опасались утечки мозгов из наших "почтовых ящиков". Аэрокосмический комплекс стран НАТО был, разумеется, укомплектован и никак не мог принять всех носителей советских космических секретов. Ни о какой конверсии в номерных КБ, совершенно правильно предположили в Вашингтоне, большинство сотрудников и слышать не желало. Соответственно, если бы не активное партнерство, начатое NASA и правительством Черномырдина, вконец оголодавшие инженеры оказались бы в Багдаде, Тегеране, Пхеньяне, Триполи…
Попросту говоря, если бы не продленный энтузиазм NASA, сегодня не МАГАТЭ бы вело переговоры с Махмудом Ахмадинеджадом, а, при наихудшем развитии событий, ВОЗ проводила бы крупномасштабные спасательные операции в Восточном Средиземноморье. В рамках оптимистичного сценария, ракеты "Хизбаллы" долетали бы куда южнее Хайфы.
Именно несовершенство средств доставки самым буквальным образом отделяет пока цивилизованный мир от полномасштабного "ядерного шантажа" со стороны всевозможных людоедских режимов. Понятно, что тут вместе с NASA трудились и Госдеп, и ЦРУ, и ФБР, но роль космического агентства в данном случае – одна из ключевых.
15 лет назад США сделали вид, что не могут просто купить за три копейки все технологические наработки "Салютов" и "Миров" (это в голодные-то девяностые). Штаты начали вкладывать деньги в совместную пилотируемую космонавтику (причем не размещая те или иные заказы напрямую, а проводя доллары через всю пирамиду Роскосмоса), без особого боя отдали России здоровый кусок рынка коммерческих запусков, до последнего гоняют разваливающиеся челноки, как будто никаких других способов забросить человека на орбиту у них никогда не было, как будто, кроме "Союза" с "Прогрессом", теперь, когда "шаттлам" назначен deadline, и пытаться нечего что-то разработать (двадцать лет прошли как один день, а США, как заколдованные, не испытали и консервной банки транспортного назначения).
Апофеозом стала унизительная готовность NASA смотреть сквозь пальцы на то, как Роскосмос водит незнамо кого на "свои 16 аршин" (как будто в девятиместном "шаттле" катать туристов сложнее, чем в трехместном "Союзе").
У космонавтики много прикладных задач, но "покорение космоса" – в значительной степени вопрос престижа, имиджевая гонка, в которой научный прогресс – политтехнологический инструмент супердержав. После того как в холодной войне "остался только один", готовность вложить немыслимые миллиарды в доставку в безвоздушное пространство металлической пластины с выгравированной картинкой кажется избирателям несколько оторванным от наших земных нужд подходом.
Заметим, что исследования в новомодных областях обходятся несопоставимо дешевле, а качество жизни рядового землянина улучшают самым прямым, непосредственно ощутимым образом. Это очевидно и читателю интернет-издания, и огороднику, готовому душу отдать за картошку, которую не пожрет колорадский жук.
Современная ситуация, когда и без NASA нет отбоя от желающих покорить космос, который стал доступен не только супергероям, но и людям с инвалидностью, вполне позволяет Соединенным Штатам перенести высвобождающиеся фонды в менее перспективные для бизнеса области. К примеру, бросить все силы на борьбу с глобальным потеплением.
В конце концов, будущее, со всеми его полезными, вредными и ненужными технологическими достижениями, всегда благополучно наступало и без помощи специализированных госструктур.
Евгений Паперный