Итак, начался второй сезон увлекательного сериала о бунте на корабле под названием Союз кинематографистов России. Торжественное свержение его капитана Никиты Михалкова, произошедшее в середине декабря прошлого года, и последовавшие за этим традиционные в таких случаях разговоры о наболевшем, сменились тревожным ожиданием. И не зря. Довольно долго отмалчивавшийся Минюст не признал бунт революцией, а отстраненный капитан объявил о готовности вернуться с новой командой.
Собственно, никто и не сомневался, что победа оппозиции на седьмом съезде - явление сугубо временное. И дело не только в том, что стремление к смене власти было столь сильно, что бунтари не позаботились о надлежащем оформлении всех бумаг. Проблема здесь отнюдь не юридического характера. Их поражение было предопределено теми же самыми факторами, что и крах многих куда более серьезных заговоров - оторванностью от реалий и отсутствием харизматичных лидеров.
И правда, какую силу представляет основная масса оппозиционеров, голосовавшая против Никиты Михалкова? Каким влиянием на процессы в современном кино обладают люди, средний возраст которых вплотную приближается к 70, живущие воспоминанием о былой мощи советской киноиндустрии? Осознают ли они сами, что Союз кинематографистов России - это давным-давно не профессиональная организация, а некий клуб фрондирующей интеллигенции?
Ответ был очевиден сразу после избрания новым председателем Марлена Хуциева. Не осознают. Глава Гильдии кинорежиссеров - человек, несомненно, заслуженный, но отнюдь не являющийся тем вожаком, который мог бы не только удержать захваченные в результате переворота "почту" и "телеграф", но и убедить окружающих, что новая власть пришла всерьез и надолго. И даже если бы он и являлся таковым, в среде голосовавших за него ему просто не на кого опереться.
Мотивы переворота были вполне очевидны. Большинство его участников просто позабыли о том, что чуть более десяти лет назад Союз уже возглавляли не модные ныне крепкие хозяйственники, а как раз люди творчества, которые и довели некогда могущественную организацию до состояния клинической смерти. И в кандидатуре Михалкова многие из них тогда видели отнюдь не спасителя кинематографа, а человека власти, способного вернуть хоть часть привычных номенклатурных благ. За прошедшие годы авторитарного правления Никиты Сергеевича ситуация в целом улучшилась, не столько для кино, сколько для части членов Союза, и они подумали, что уж теперь-то он им не нужен, теперь-то они смогут сами. И ошиблись.
Выжидавший почти полтора месяца Минюст разразился депешей на имя Марлена Хуциева, в которой, по утверждению неназванного источника в Гильдии кинорежиссеров, указывалось на юридические нарушения и невозможность в связи с этим признать легитимность решений седьмого съезда. И Хуциев, и сам Союз на это известие не отреагировали. Но не отправленный в отставку капитан.
Буквально на следующий день Никита Сергеевич, сославшись на рецензию Минюста и устав, пообещал созвать до 1 апреля новый съезд, на который будут приглашены не только делегаты, но вообще все члены Союза. Стремление вполне понятное: отверженный вождь намерен апеллировать к "народу" напрямую, ибо только агора может вернуть власть, отобранную заговорщиками.
Вероятнее всего, Михалков не будет добиваться возвращения скипетра и державы, он передаст их кому-то из своих приближенных, быть может, тому же Михаилу Пореченкову. Сути это не поменяет. Союз кинематографистов России так и останется странным образованием, владеющим "золотыми" объектами недвижимости и ведущим нищенское существование, принимающим в свои ряды десятки молодых актеров, режиссеров и продюсеров, но не имеющим никакого отношения к современной киноиндустрии.
И в общем-то жалко всех этих достойных людей, вынужденных предаваться ностальгии по утраченному высокому искусству и спецпайкам. Они просто не поняли: привычного им мира, над которым летали журавли и в котором рассказывали балладу о солдате, уже нет. Есть мир римейка и кассы, не плохой и не хороший, а просто иной. И тут совсем другие правила.