В начале января 2010 года в Венесуэле прошла первая с 2005 года девальвация. Как часто бывает в таких случаях, население бросилось скупать товары, магазины начали поднимать цены, а власти – штрафовать спекулянтов и закрывать супермаркеты. Президент Венесуэлы Уго Чавес, защищая свою экономическую политику, признал себя марксистом и, как водится, обвинил во всем капиталистов из США.
Девальвация в Венесуэле началась 9 января. Если до этого курс боливара составлял 2,15 боливара за доллар, то после 9 января власти страны решили сделать два курса. Первый (2,6 боливара за доллар) введен для импорта стратегически важных товаров, например продовольствия или медицинского оборудования. Второй (4,2 боливара за доллар) нужен для импорта всего остального.
Есть в Венесуэле и третий курс, который, в отличие от первых двух, изменяется в зависимости от ситуации в стране. Его деловые СМИ называют "полулегальным", а в самой Венесуэле - "параллельным". На черном рынке доллар стоит около шести боливаров. Это означает, что экономисты считают местную валюту слишком переоцененной.
Несложно догадаться, что девальвация национальной валюты выгодна прежде всего тем, кто продает товары за рубеж. Основной статьей дохода Венесуэлы является продажа нефти в США. За углеводороды страна получает доллары, которые потом обмениваются на боливары. Чем больше боливаров можно получить за один доллар, тем выгоднее экспорт. Именно поэтому, как отмечает Bloomberg, в 2009 году власти Венесуэлы подтолкнули нефтяные компании к тому, чтобы рассчитываться с зарубежными клиентами по тому самому "полулегальному" курсу.
С другой стороны, девальвация бьет по импортерам, ведь они покупают товары за доллары, потом продают их в Венесуэле за боливары и потом вновь вынуждены менять местную валюту на американскую, чтобы совершать новые покупки. Венесуэла же страна чрезмерно зависимая от импорта – она закупает за рубежом до 90 процентов потребительских товаров. Так что властям страны при девальвации приходилось учитывать и стратегически важные задачи импортозамещения, и почти неизбежный обвал экономики в случае слишком резкого падения курса боливара.
Еще одна сложность, с которой столкнулись венесуэльские экономисты, - это инфляция. В условиях регулируемой экономики (или хотя бы регулируемых курсов), любое смещение стоимости национальной валюты – это, условно говоря, то самое "намерение добывать деньги, ничего не производя". В Венесуэле же увеличение инфляции, учитывая столь масштабные объемы импорта, просто неизбежно. Хотя нельзя сказать, что и до ослабления боливара с ценами в стране было все в порядке – по подсчетам Bloomberg, инфляция в прошлом году составляла 27 процентов в год. Это один из худших результатов среди всех стран мира, за исключением разве что Зимбабве.
Про то, что девальвация ведет к росту цен на импортные товары, знают не только экономисты. Сразу же после объявления об удешевлении национальной валюты в венесуэльские магазины стали выстраиваться очереди – население пыталось купить товары по старым ценам.
Естественно, что увеличение спроса привело и к увеличению стоимости товаров. Многие магазины поспешили воспользоваться ситуацией и получить сверхприбыли даже с товара, который был завезен еще до введения новых курсов.
Такой "капиталистический" ход очень не понравился властям, которые начали устраивать в магазинах экстренные проверки и, в случае выявления завышенных цен, штрафовали их владельцев, а сами магазины закрывали. Так, с 11 по 15 января были временно закрыты 619 магазинов. Эта мера сразу же напомнила ситуацию в Северной Корее, где на время деноминации вон, состоявшейся в конце прошлого года, власти приняли решение закрыть вообще все торговые точки – на всякий случай.
Точно так же, как и в КНДР, власти Венесуэлы знают, кто виноват во всех "временных сложностях" в местных экономиках. "Некоторые политики говорят, что кризис прошел. Я не осмелюсь поддержать этот тезис. Причины кризиса более глубокие, и базируются они на таком феномене, как капитализм", - заявил президент Венесуэлы Уго Чавес 15 января, выступая перед Национальной Ассамблеей (цитата по РИА Новости). Эта речь, впрочем, стоит отдельного разбора.
Свое выступление перед Национальной Ассамблеей (однопалатный парламент Венесуэлы) Уго Чавес должен был посвятить итогам 2009 года, но, судя по данным местных СМИ и западных деловых изданий, говорил он в основном о текущей ситуации и собственном мировоззрении.
Так, Чавес поспешил объявить, что является марксистом, причем ровно в той же степени, как и христианином, последователем Симона Боливара и социалистом (marxista como cristiano, bolivariano y socialista). Продолжая свою мысль, президент Венесуэлы заявил, что с интересом перечитывает "Капитал" Карла Маркса.
Что касается собственно девальвации, то Уго Чавес отметил, что ее на самом деле можно считать... ревальвацией. Такой лингвистический оксюморон стал возможен из-за наличия в стране трех курсов: если исходя из первых двух боливар действительно подешевел, то вот на "параллельном рынке" боливар в последние дни стал дорожать, поднявшись до 5,7-5,8 боливара за доллар. Причина этого, скорее всего, одна: власти Венесуэлы продали облигации, номинированные в иностранной валюте, на общую сумму в 50 миллионов долларов. Это привело к насыщению рынка долларами, следовательно спрос на них упал, а цена боливара выросла.
По словам Чавеса, "параллельный" курс национальной валюты должен достичь отметки в 4,3 боливара за доллар, для чего местный Центробанк и дальше будет продавать ценные бумаги, номинированные в долларах.
Удастся ли Венесуэле снизить "параллельный курс" до запланированных величин, неизвестно. Также неизвестно и сколь сильно поднимутся цены от девальвации. В любом случае виноватым окажется не Чавес и его правительство, а "капиталисты" – в этом можно не сомневаться.