В прошлый четверг, 13 октября, около четырех сотен ученых вышли в Новопушкинский сквер протестовать против нынешней системы финансирования науки. Исследователи требовали внести поправки в федеральный закон номер 94, который превращает рутинные закупки для нужд лаборатории в длительное и муторное мероприятие. В среду некоторые СМИ написали, что поправки, которых требовали ученые, благополучно приняты. В действительности, этого не произошло. “Лента.ру” разбиралась, как сейчас обстоят дела с мешающим научным сотрудникам законодательством и изменилась ли ситуация после митинга.
Главным лозунгом, под которым проходило протестное выступление, был слоган “Дайте ученым работать!” Организаторы митинга всячески подчеркивали, что они не требуют прибавки к зарплате или квартир – ученые настаивали на необходимости скорейшего изменения федерального закона о госзакупках. Так называемый 94-ФЗ вступил в силу 1 января 2006 года, и с тех пор исследователи не перестают говорить, что работа лабораторий была если не парализована, то, по крайней мере, значительно осложнена. Закон устанавливает правила, в соответствии с которыми госучреждения, в том числе вузы и институты, должны закупать все – от ручек и половых тряпок до реактивов и сложных приборов.
Как много раз отмечали разработчики, 94-ФЗ был призван побороть коррупцию, процветавшую при закупках до появления нового документа. Но при составлении документа его авторы не учли специфики научной работы, и в итоге ученые столкнулись с тем, что покупка простейшего инвентаря, которая раньше занимала несколько дней или недель, неизбежно растягивается на долгие месяцы.
Причина увеличения сроков покупки самых обычных вещей – требование не просто заказывать необходимые товары у привычного поставщика, а практически обязательно (при заказах на относительно крупную сумму, которую работающая лаборатория выбирает меньше чем за один заказ) проводить долгий – все процедуры занимают не менее трех месяцев - конкурс. Причем проводить его госучреждения обязаны независимо от того, из какого источника они получили деньги - то есть купить что-то быстро нельзя ни в случае, если это что-то оплачивается из бюджета, ни даже тогда, когда ученый получает финансирование от независимого грантового фонда.
Но долгие мероприятия, связанные с заполнением огромного количества бумаг, - это только полбеды. Второй подвох 94-ФЗ оказался в том, что в соответствии с нормами этого закона основной вес в конкурсных требованиях имеет цена. Простыми словами это означает, что заказ выигрывает поставщик, который предлагает свои товары дешевле остальных, а качество приборов или химикатов при этом отходит на второй план. Каковы будут результаты экспериментов, проведенных с использованием такого “доступного” инвентаря, авторы закона, видимо, не размышляли.
С момента вступления 94-ФЗ в силу в него было внесено огромное количество поправок (нормы закона не устраивали не только ученых), и одна из них, принятая в апреле 2011 года после многочисленных просьб и обращений исследователей, позволяла вывести из-под действия закона грантовые деньги. Казалось бы, эта поправка должна была существенно облегчить жизнь ученым, однако очень быстро выяснилось, что в ней есть одно уточнение, из-за которого многие организации попросту боятся тратить полученные гранты без проведения конкурса. В уточнении прописано, что распоряжаться по своему усмотрению исследователи могут любыми деньгами “за исключением средств бюджетов бюджетной системы РФ”.
Опасливые бухгалтеры институтов немедленно предположили, что в это определение попадают все российские гранты и, значит, покупать на них что-то по-прежнему нужно через конкурсы. Как пояснили в рекомендательном письме Минэкономразвития и Минфин (который и настоял на этом уточнении), авторы поправки имели в виду, что из-под действия 94-ФЗ выводятся все гранты, но многие организации приняли решение не рисковать, опасаясь возможных конфликтов с ФАС и налоговой службой.
Из-за многочисленных претензий к закону о госзакупках в МЭР было принято решение отказаться от него. Вместо “проштрафившегося” 94-ФЗ в ближайшем будущем планируется принять закон “О федеральной контрактной системе” (ФКС). Этот закон должен включить в себя измененный 94-ФЗ в части проведения конкурсов, но в целом он будет куда шире своего неудавшегося предшественника. В тексте ФКС отдельным разделом прописаны нормы для закупок в области НИОКР и НИР.
“Составители нового закона очень активно консультировались с нами и старались учитывать наши пожелания”, - рассказал “Ленте.ру” сотрудник ФИАН имени Лебедева и один из активистов движения против 94-ФЗ Евгений Онищенко. “МЭР очень чутко относится к проблемам рядовых ученых, а вот Минфин и ФАС считают, что лучше перебдеть, чем недобдеть”, - соглашается с коллегой биолог Сергей Дмитриев, работающий в Институте физико-химической биологии имени Белозерского.
Текст ФКС активно пишется и дорабатывается – в понедельник на сайте МЭР была вывешена очередная версия этого законопроекта, куда были внесены некоторые поправки из тех, что требовали ученые. В частности, законопроект позволяет при проведении конкурса не учитывать фактор цены и предписывает отклонять заявки, в которых цена контракта на 25 и более процентов ниже стартовой - эта мера позволит отсечь демпингующих поставщиков. Но эти поправки не были непосредственным результатом прошедшего в Москве митинга: “С момента нашего выступления до появления новой версии прошло всего две недели – вряд ли в МЭР успели бы так быстро изменить текст”, - полагает Евгений Онищенко. “Мы обсуждали с министерством возможность внесения этих поправок в ФКС задолго до митинга”, - добавляет он.
Оба активиста согласны, что включение “правильных” изменений в текст будущего закона – это отрадный шаг вперед, но для восстановления нормальной работы лабораторий необходимо вносить поправки в уже действующее законодательство – то есть в 94-ФЗ. “Если 94-ФЗ не будет изменен в течение ближайших двух недель, мы будем планировать новые акции протеста”, - подчеркнул Онищенко.
Еще одно требование, выдвинутое митинговавшими в Новопушкинском сквере учеными – увеличение бюджета двух научных фондов - РФФИ (Российского фонда фундаментальных исследований) и РГНФ (Российского гуманитарного научного фонда). В ближайшие три года РФФИ будет ежегодно получать 6 миллиардов рублей, а РГНФ – 1,5 миллиарда. Такое решение стало итогом многочисленных обращений и акций ученых – первоначально финансирование обоих фондов хотели сократить, но в итоге оставили на уровне 2011 года. С учетом инфляции это означает фактическое ежегодное уменьшение реального количества доступных денег.
“РФФИ – это, на сегодня, самый эффективный орган, финансирующий научно-исследовательские работы. Количество статей, которые хотя создавались с использованием денег РФФИ, в разы больше такого же показателя для всех других способов финансирования науки – от госзаказов до грантов Минобрнауки”, - объясняет Евгений Онищенко и приводит следующие цифры: в 2010 году в рамках проектов РФФИ были проведены работы, результаты которых представлены в 10 тысячах статей в ведущих научных журналах, в рамках же поддержанных по всем ФЦП Минобрнауки поисковых НИР было опубликовано 2,7 тысяч статей (данные взяты из международной базы данных по научным публикациям Web of Science).
“Статьи – это основной продукт научных исследований, - разъясняет настойчивое внимание ученых к публикациям Сергей Дмитриев, - Хотя многие в это не верят, но даже самый “навороченный” мобильный телефон когда-то был статьей. В статьях описываются фундаментальные исследования, из которых потом рождаются технологии”. В министерстве финансов с таким подходом многие не согласны – источник “Ленты.ру” в ведомстве отметил, что в правительстве намерены делать основную ставку на прикладные науки, и отметил, что это особенно актуально в период кризиса, так как с фундаментальными исследованиями всегда непонятно – будет от них какой-нибудь результат или нет. В Минфине отмечают, что, заморозив финансирование на уровне 2011 года, для фондов и так сделали исключение.
Более того, к работе РФФИ есть серьезные претензии – Генпрокуратура РФ и Счетная палата обнаружили в работе фонда многочисленные нарушения, указывающие на “влияние личной заинтересованности членов совета РФФИ на объективное исполнение ими должностных обязанностей, лоббирование интересов определенных научных организаций, субъективный и избирательный подход при распределении грантов, недостаточность контроля со стороны РФФИ за использованием бюджетных ассигнований, направленных на выполнение научных проектов, непринятие мер по нецелевому использованию научными организациями выделенных им бюджетных средств, нецелевому использованию бюджетных средств самим РФФИ, заключение государственных контрактов без соблюдения установленных действующим законодательством процедур”.
Эти претензии во многом определяют нежелание увеличивать финансирование РФФИ – в ведомствах, ответственных за принятие решений об изменении финансирования, полагают, что, прежде чем просить денег, сотрудникам фонда стоило бы навести порядок в своей организации. Более того, есть мнение, что ученые, выходящие на площади и строчащие обращения во все инстанции, попросту лоббируют интересы РФФИ, добиваясь дивидендов для коррумпированного фонда.
Борцы за увеличение бюджета РФФИ согласны, что работа фонда организована не идеально: “Да, у РФФИ есть внутренние проблемы, в частности, проблемы с прозрачностью, но на сегодня это самый эффективный инструмент получения финансирования на исследования”, - говорит Дмитриев. Исследовательское сообщество в целом поддерживает эту точку зрения: “По госзакупкам бывают огромные откаты, чуть ли не до половины суммы”, - рассказал “Ленте.ру” источник в научных кругах и добавил, что негрантовые деньги часто тратятся не на то, что реально нужно лабораториям. “Вот, например, в одном федеральном университете купили дорогущий прибор, а работать на нем некому, незачем, да и реактивов нет. В итоге поставили его в музей”, - поделился источник.
Ученые видят причину неуступчивости чиновников из Минфина в их непонимании специфики работы научных учреждений, и, главное, в нежелании в нее вникать. Сотрудники ведомства, со своей стороны, злятся, что ученые дергают их и пытаются добиваться ответа то от одного, то от другого. Чиновники объясняют, что они не несут персональной ответственности за принимаемые решения - все постановления разрабатываются многочисленными комиссиями, в том числе межведомственными, и поэтому пытать конкретных людей бессмысленно. Обращения ученых сотрудников министерства раздражают – хотя бы на часть из них приходится отвечать, и на это уходит много времени, но, несмотря на объяснения, подобные приведенным выше, исследователи все равно продолжают их писать, да еще и ругают чиновников в СМИ и устраивают митинги. И как разрешить это непонимание – неясно.