10 февраля исполняется 5 лет знаменитой Мюнхенской речи Владимира Путина, в которой он впервые после окончания "холодной войны" вернулся к риторике эпохи противостояния СССР и США. В 2009 году, когда Москва и Вашингтон начали "перезагрузку", о том выступлении постарались забыть. Однако то, как сегодня Кремль продвигает идею "вражеского Запада", заставляет вспомнить и "холодную войну", и Мюнхен.
В 2009 году, когда воспоминания о войне в Южной Осетии еще были свежи, посол России в США Сергей Кисляк сказал примечательную фразу: "Все, что мы слышали о России [относительно этой войны], на удивление не соответствовало реальности, это было основано на собственной теории Вашингтона". "Может быть, это мое субъективное мнение, но я считаю, что средний россиянин понимает в США или, по крайней мере, знает об этой стране, существенно больше, чем средний американец о России", - добавил посол.
С тех пор прошло три года - большой срок, особенно если помнить, что высказывания Кисляка были сделаны всего спустя год после того, как Дмитрий Медведев стал президентом. До момента объявления об обратной рокировке оставалось почти 30 долгих месяцев, и никто не мог сказать наверняка, будет ли она вообще.
Когда Кисляк произносил эти слова, Россия и США только-только начинали с энтузиазмом реализовывать политику перезагрузки. Говоря о том, что обеим странам пора бы наконец преодолеть стереотипы "холодной войны", российский дипломат наверняка был искренен, насколько вообще может быть искренен дипломат. По крайней мере, Кисляк исправно делал свою работу, следуя курсу на сближение, заданному Дмитрием Медведевым и Бараком Обамой.
Сегодняшняя ситуация выглядит так, как будто 2009 года вообще не было. Информационное пространство без остатка заполнено Владимиром Путиным, "собственные теории" которого сминают любую точку зрения, превращаясь в незыблемый канон. И в последние месяцы это видно все отчетливее.
На первый взгляд, эта чрезвычайная активность связана с акциями протеста и свидетельствует о неуверенности кандидата в президенты в своем запланированном триумфе. Возможно, конъюнктурная составляющая здесь действительно есть, но даже если бы россияне не вышли на улицы, мы вряд ли бы стали свидетелями другого сценария.
Ключ к пониманию этого - тот факт, что Владимир Путин всегда остается верен своим теориям. Всегда, будь на дворе 1985, 2007 или 2012 год, для второго президента России будет существовать угроза. Одна и вполне определенная - американская. То, что Кремль играет на ней регулярно - ни для кого не новость. Но то, что она оказалась хедлайнером возвращения Путина к власти, очень симптоматично.
Когда Кисляк говорит о том, что средний россиянин знает о США больше, чем средний американец о России, то он прав. Действительно, нам куда больше дела до американцев, чем им до нас. С чем именно это связано - с историческими страхами, неуверенностью в себе или другими комплексами - сказать сложно. Но это всегда с избытком присутствовало в российской внешней политике. Да и во внутренней тоже.
Владимир Путин и его окружение не в первый раз показывают пальцем на "тех, кто шакалит у иностранных посольств". Но если в прошлые годы это делалось хотя бы дозированно, то с конца 2011-го у российских властей началась настоящая лавина панических атак. Заявления Путина о сигналах Хиллари Клинтон, жалобы Владимира Чурова на давление извне, депутатские проверки и фантастическая по своей бесполезности работа Следственного комитета - чем ближе выборы, тем сильнее нарастает антиамериканская истерика.
Это можно было бы понять лишь в одном случае - если бы у власти была четкая программа по созданию образа врага, против которого нужно сплотить избирателей. Но вот в чем штука: антиамериканские выпады, недостойные ни серьезных политиков, ни участников "перезагрузки", совсем не выглядят спланированной пропагандистской акцией. Похоже, что те люди, которые находятся и еще будут находиться у власти, действительно искренне верят в то, что говорят. Но почему они так уверены в своих словах? Потому ли, что "знают об американцах больше, чем они о нас"? Нет, потому что их идеи "не соответствуют реальности и основываются на собственной теории". В таких условиях конструктивного и бесстрастного анализа ситуации с их стороны не может быть априори.
Особенно в этой связи показательна история с новым послом США в России. Майкл Макфол, не успев вручить Медведеву верительные грамоты, стал главным российским (точнее, антироссийским) героем (вернее, антигероем). Раздутая история с оппозицией на приеме у "вражеского" посла разрекламировала Макфола лучше, чем это сделали бы ведущие американские политтехнологи. Макфол, который по профессии не столько дипломат, сколько политолог с прекрасным знанием российской действительности, за несколько дней стал страшилкой, которой российские власти зачем-то стали пугать население собственной страны.
Если подумать, это нагнетает внутриполитическую обстановку гораздо больше, чем посиделки полувменяемой оппозиции в "Спасо-хаусе" и даже митинги на Болотной площади. С каждым днем Москва все больше и больше замыкается на Госдепе, отрицая наличие проблем в своей собственной политике. Спихивая все на происки Соединенных Штатов, российские власти с каждым днем уходят все дальше и дальше от решения очевидных проблем.
"Мы не вправе забывать: причины всякой войны нужно прежде всего искать в ошибках и просчетах мирного времени, а их корни - в идеологии конфронтации и экстремизма", - говорил Владимир Путин на параде Победы 9 мая 2007 года. Та речь изрядно взволновала Вашингтон, который услышал в ней сравнение США с нацистской Германией. Тот же Макфол в нижней палате американского парламента указывал на нее как на пример высказываний "параноидального лидера, которому требуются внешние враги для создания внутренней легитимности" (pdf). Если оставить за скобками все неприятные эпитеты, нельзя не признать, что изрядная доля правды в словах нынешнего посла есть. Более того, Путин, рассуждавший о конфронтации как о причинах войны, сегодня делает все для того, чтобы конфронтация усиливалась - без видимых на то причин.
Правда, существует гигантская разница между тем, чем российское руководство "кормит" прессу, и тем, что оно говорит на дипломатическом уровне. "Как вам тот 'теплый' прием, который оказали вам российские государственные телеканалы и молодежная организация 'Наши'?", - спросил Макфола "Коммерсантъ" вскоре после его приезда в Москву. "Ну властями-то я был принят очень хорошо. [...] Было несколько официальных встреч. И все они прошли в теплой и приветливой атмосфере", - ответил Макфол, а через пару недель добавил у себя в твиттере: "На этой неделе проходят продуктивные встречи с российскими официальными лицами, даже несмотря на то, что наши позиции по Сирии расходятся. Острый контраст с публичными антиамериканскими заявлениями".
Очевидно, что таким поведением российские власти хотят впечатлить не "страшного парня" Майкла Макфола, а совсем другую аудиторию. Но делают они это именно через американского дипломата, что выглядит не вполне опрятно - ни с точки зрения политики, ни тем более дипломатии. Даже высказывания Дмитрия Медведева, направленные, казалось бы, на разрядку, звучат с непонятной и какой-то детской издевкой: "Послы. Они на то и послы, чтобы отстаивать интересы своей страны. Господин Макфол тоже отстаивает интересы своего государства. [...] Господина Макфола я лично знаю. Он человек неглупый, хорошо знающий нашу страну. [...] Но скажу вам и такую вещь. В предварительном порядке мой коллега Барак Обама со мной согласовывал эту фигуру, неформально. Пусть занимается. Я надеюсь, что у него все получится. Но, конечно, он должен понимать, что он работает в Российской Федерации, а не в Соединенных Штатах Америки".
"Может быть, у каких-то людей есть политические мотивы, чтобы делать из моей работы комикс. Может, это служит какой-то политической цели. Я не знаю. И не понимаю этого. [...] Я не связываю себя с периодом "холодной войны", я моложе. Это была не моя война, и я не был ее частью", - Макфол после приезда в Россию уже, кажется, устал отвечать на вопрос, готовит ли он в России переворот. Сегодня не существует ни одного разговора про американского посла, в котором бы не упоминался тот факт, что он является "специалистом по демократии, антидиктаторским движениям и революциям". "Вы можете быть специалистом по раковым опухолям, но ведь это не значит, что вы выступаете за распространение рака", - отвечает на это Макфол, но кто поверит американскому дипломату на "вражеской" территории?
Руководство России (как и значительная часть населения страны) до сих пор нестерпимо боится "злейшего врага". Признать, что "холодная война" исчезла вместе с Советским Союзом - это сложно, особенно для тех, кто часто публично скорбит по той стране. Но еще сложнее - отделаться от мании преследования и признать, что на самом деле ты никому не нужен. Лучше всего об этом однажды уже сказал сам Макфол: "Американцы, в основном, безразличны к России. И это большое отличие России от Америки. У американцев среди проблем, которые их всерьез волнуют, нет России. А для русского есть: русские видят мир так, будто американцы что-то все время и очень много делают против России. Америка для России - действующее лицо, а Россия для Америки - нет".