В клинике швейцарского города Веве, недалеко от Монтре, 22 февраля скончался сын русского и американского писателя Владимира Набокова Дмитрий. Именно в этом госпитале в июле 1977 года умер сам литератор, а в 1991 году - его вдова Вера Слоним, бережно хранившая наследие мужа. После ее смерти все авторские права перешли Дмитрию, известному переводчику Набокова, который в роли душеприказчика отца совершил несколько неоднозначных поступков.
Дмитрий Набоков, единственный ребенок в семье, родился 10 мая 1934 года в Берлине, где в то время жили его родители. Владимир туда переехал из Кембриджа после кончины своего отца Владимира Дмитриевича - в 1922 году его, одного из лидеров партии кадетов, эмигрировавшего в Германию, застрелили. После прихода к власти Гитлера и последующего за этим притеснения евреев семья приняла решение уехать во Францию, оттуда они уже в 1940 году эмигрировали в США.
Юношеские и студенческие годы сын писателя, у которого, как и у отца, были самые разнообразные интересы, провел в Америке. Он изучал литературу и историю в Гарварде, а после окончания университета решил обучаться вокалу. Дмитрий два года прозанимался в высшей музыкальной школе Longy School of Music, где и получил желанное образование. Будучи одаренным, Набоков-младший в 1961 году выиграл Международный оперный конкурс, проходивший в итальянском городе Реджо-Эмилия. На конкурсе начинающий певец дебютировал вместе с Лучано Паваротти, также удостоившимся высшей награды в своей категории. Бас и тенор исполняли партии из "Богемы" Пуччини.
Карьера оперного певца у Набокова развивалась достаточно успешно, однако он сам, периодически недовольный звучанием своего голоса, обратился к другому полупрофессиональному увлечению - автогонкам, которые в какой-то момент резко поменяли его жизнь и занятия. В 1980 году в Швейцарии (семья туда переехала в 1960-м) Дмитрий попал в автокатастрофу на своей Ferrari - машина разбилась, а он получил ожог 40 процентов поверхности тела. После этой истории Набоков-младший, и ранее занимавшийся переводами произведений отца, сосредоточился на своей литературной деятельности.
На первый взгляд, Дмитрий Набоков - знакомый многим пример родственника великого писателя, на которого переносится часть всеобщего поклонения. В случае с Набоковым-младшим это бросалось в глаза еще и потому, что он внешне очень походил на отца. И хотя нивелировать значимость сына в литературной судьбе Владимира Набокова было бы неверно, стоит признать, что взятая им на себя роль главного набоковеда, вызывала, тем не менее, массу споров и нареканий.
Дмитрий Набоков, признанный отцом одним из лучших переводчиков его книг, вместе с писателем переводил на английский еще и русских классиков - вдвоем они, например, работали над "Героем нашего времени" Лермонтова. Первым набоковским произведением, за которое взялся Дмитрий, оказалось непростое "Приглашение на казнь", причем над ним они трудились тоже вместе, работа шла под чутким руководством отца. Потом были рассказы, роман "Дар", а главное - не издававшаяся при жизни Владимира Набокова повесть "Волшебник", написанная в 1939 году. "Волшебник", чей сюжет позднее получил развитие в "Лолите", на английском опубликовали в 1986-м году, и только потом повесть вышла на русском. За перевод же этого произведения на итальянский Дмитрия Набокова в 2011 году наградили премией "Россия-Италия. Сквозь века", однако на официальную церемонию из-за плохого самочувствия он уже приехать не смог.
Сама "Лолита", которую автор называл лучшим своим романом, считается одним из двух произведений Набокова (наряду с автобиографичными "Другими берегами"), переведенных лично им. Писатель не хотел, чтобы кто-либо испортил книгу, и возвратился к родному языку, что, впрочем, по его признанию, принесло ему массу разочарований. Впрочем, известно, что Дмитрию Набокову удалось оставить свой след и в "Лолите". В 2003 году был обнаружен небольшой кусок в третьей главе, выпущенный в русском переводе, видимо, по невнимательности Владимира Владимировича. В новой редакции при участии Дмитрия "Лолиту" издали в "правильном" виде.
Дмитрий Набоков, ярый борец за авторские права, принимал участие в радиопостановках набоковских романов, инициировал новую экранизацию "Лолиты", при этом отказавшись от сценария, написанного Гарольдом Пинтером, занимался подготовкой и комментированием посмертных изданий писателя, публиковал воспоминания, а также письма родителей, что стало, возможно, самой ценной информацией для понимания человеческого лица Набокова-старшего. Дмитрий считал, что именно работа с отцовским литературным наследием - самое верное для него занятие.
Главным деянием сына и переводчика стала публикация в 2009 году неоконченного романа Владимира Набокова "Лаура и ее оригинал", который отец перед смертью, в том самом госпитале в Веве, завещал сжечь, если не успеет его завершить. Более 30 лет записи пролежали в швейцарском банке, однако вдова Набокова не решилась уничтожить 50 карточек с фрагментами того, что Дмитрий Набоков счел лучшим из написанного отцом. Говорить о художественных достоинствах "Лауры", истории тучного профессора Филиппа Вайльда, рефлексирующего о смерти, и его неверной жены, худощавой Флоры, сложно, просто потому что их невозможно понять и воссоздать - за исключением нескольких сцен, плотно и ярко прописанных, рисующих малоприятных героев и их откровенную близость. Все же остальное в этом романе - в большей степени развлечение для фанатов Набокова.
Дмитрий думал долго, один раз сказал, что все сжег, но в итоге, несмотря на увещевания многих литераторов, решил предъявить "Лауру" миру. В конце жизни, по его собственному признанию, ему даже слышалось некое подобие отцовского разрешения. Несмотря на мистические разъяснения, такой шаг вызвал массу критики и упреков в жажде наживы на имени писателя. Возможно, то, что карточки с "Лаурой" сын выставил на аукцион, добавили оснований таким разговорам. Правда, в итоге их никто не купил.
В таких случаях трудно понять и даже неловко думать - где проходит та грань, которая лежит между популяризацией творчества великого писателя и паразитированием, пусть невольном, на его имени со стороны ближайших родственников. Понятно, что подмалевок и эскиз имеют свою ценность, однако они ни в какое сравнение не идут с законченной работой. Больший же интерес они представляют, когда есть видимое законченное целое, что позволяет, таким образом, взглянуть на процесс его создания. И, наверное, в таких ситуациях слово, сказанное самим создателем, знающим замысел и представляющим конечный результат, должно быть последним.
Несмотря на это Дмитрий Набоков нашел вполне рациональную базу для своего решения. Он вспомнил, что его мать, например, в последний момент перехватила рукопись "Лолиты" у Набокова, отправившегося сжигать ее в печи. Свою слабость или силу он сравнил с общей бедой всех душеприказчиков, приведя в пример Макса Брода, душеприказчика Кафки, который не смог уничтожить рукописи "Замка" и "Процесса". Правда, надо понимать, что тут в обоих случаях речь все-таки идет о дописанных романах.
И хотя публикация "Лауры" более чем спорный момент в биографии Набокова, эту книгу все равно можно назвать ценной, например, предисловием, где Дмитрий вспоминает последние дни своего отца, падение писателя в Давосе в 1975 году во время энтомологической охоты, после которого его здоровье значительно пошатнулось. Дмитрий Набоков не оставил наследников, и именно поэтому все его воспоминания сейчас кажутся особенно важными. В конечном счете, главную миссию, добровольно возложенную им на себя, он выполнил достойно, храня память об отце и делясь с миром знанием о нем.