30 марта в своей квартире застрелился из наградного оружия (такова основная версия следствия) генерал-лейтенант, начальник внешней разведки СССР Леонид Владимирович Шебаршин. В свое время он провел четыре года в Иране в качестве советского резидента. "Лента.ру" публикует воспоминания о нем политолога-ираниста Севака Саруханяна.
С Леонидом Шебаршиным я встречался лишь однажды. До того как он приехал в МГУ читать публичную лекцию весной 2005-го, я знал про него две вещи: во-первых, он был резидентом КГБ в Иране в 1979-1983 годах - в самый интересный постреволюционный период в истории страны; во-вторых, мои друзья - студенты и выпускники МГИМО, где Леонид Владимирович преподавал, называли его лекции скучными. Это меня немного смущало: в Иране в период 1979-го по 1983-й скучно не было, и только очень отстраненный человек мог про эти годы рассказывать неинтересно. Но ведь резидент КГБ отстраненным быть не мог по определению.
Лекцию в МГУ Леонид Владимирович, действительно, читал скучно, а его подход к предмету - история "холодной войны" - был как минимум спорным. Шебаршин оказался из числа тех, кто не видел или не хотел видеть внутренних причин гибели коммунизма, естественности распада СССР, и всю вину за гибель империи сваливал на Запад. Такое мышление типично для многих представителей советской системы, даже если это профессиональный разведчик, знающий четыре языка. Мне приходилось также слушать американских ветеранов "холодной войны" - они, в отличие от их бывших советских "коллег", почти всегда отличались трезвостью ума и хладнокровностью анализа причин поражения коммунизма. Наверное, объясняется это тем, что американцы в этой войне победили, а мы (даже не знаю, насколько правильно писать "мы") проиграли. Если у футболиста, проигравшего свой самый важный матч в финале чемпионата, зачастую начинается глубочайшая депрессия, то что же должно произойти с бойцом "невидимого фронта", положившим всю свою жизнь на борьбу с врагом? Положившим и увидевшим, что фронт распался, бойцы разбежались, враг - не у ворот, а уже внутри! Последнее, о чем, наверное, он думает, это то, что фронт был слабым, бойцы - никакими не бойцами, ворота - гнилыми, а враги - внутренними.
Это именно то, что, видимо, произошло и с Леонидом Шебаршиным. Всю свою лекцию он посвятил "истории" "холодной войны". Она, как утверждал Шебаршин, началась не во второй половине ХХ века, а почти в незапамятные времена - системно уже при Иване Грозном. Именно тогда Запад понял, что Россия - враг. Именно тогда Запад решил, что Россию надо уничтожить, и поэтому вся история российско-европейских отношений - это история борьбы Европы против России, история отстаивания последней своего права на существование. Сама Европа, которую раздирали войны и революции, в вопросе отношения к России давно едина: давить и уничтожать. Хотя мысли Шебаршина казались дикими, но еще тогда, в 2005-м, аудитория на них реагировала весьма сочувственно. Но это совершенно другая тема.
Однако то, что произошло после лекции Леонида Шебаршина, изменило мое отношение к нему. Закончив свое выступление, Леонид Владимирович начал отвечать на вопросы. Я, заканчивающий тогда свою диссертацию по российско-иранским отношениям, естественно, спросил, а после подошел к нему и заговорил про Иран. Его ответы были крайне интересны.
До того, как я вылетел в Тегеран, меня вызвал к себе Юрий Андропов. Я был удивлен, так как председатель КГБ почти никогда лично не инструктировал глав резидентур. Он пригласил меня сесть и спросил:
"Какими вы видите наши дальнейшие шаги в Иране?"
Я, как советский человек и специалист по региону, ответил:
"Юрий Владимирович! Я считаю, что Исламская революция в Иране - промежуточное событие. Она должна перерасти в революцию коммунистическую, и поэтому мы будем активно поддерживать наших друзей из Иранской коммунистической партии "Туде".
Юрий Владимирович внимательно посмотрел на меня и сказал:
"Может быть, вы и правы, но я думаю иначе. Точнее, я уверен, что все будет иначе. У меня есть уверенность, что муллы пришли надолго, очень надолго. Для нас это неплохо, так как американцев они любят еще меньше, чем нас. Так что запомните: ваша задача - работать там со знанием, что никакой коммунистической революции там не будет. Это должно отразиться и на ваших отношениях с "Туде".
Я был удивлен, так как то, что говорил Андропов, противоречило тому, что думали мы и наши специалисты по региону. Мы были уверены в силе "Туде", мы хорошо знали Иран. Но, как оказалось, Андропов, в отличие от нас, чувствовал ситуацию. Юрий Владимирович понимал, что главное для нас - не получить в лице Ирана друга, а сделать так, чтобы он не стал нам врагом. Жаль, что наша интервенция в Афганистан все испортила.
Нас учили, что муллы и духовенство - отсталый элемент общества. Про Хомейни тогда вообще рассказывали анекдоты. Он не был хорошо образованным человеком, не отличался особыми знаниями, правда, любил русских. Но только до нашего вторжения в Афганистан. Не то чтобы он афганцев любил. Он просто боялся, что после Афганистана мы войдем в Иран. Мы этого не планировали, хотя Андропов вторжение в Афганистан тоже не планировал. Но выяснилось, что его точка зрения решающей не была.
Так вот. Я поехал в Иран, зная, что буду иметь дело с руководством, которое не состоит из интеллектуалов. С ними будет легко, почти как с детьми. Так в самом начале и было, точнее, казалось. Но через год я увидел, что то, чего мы добились в отношениях с муллами, вовсе и не достижение. Добились они, а не мы, просто сделали так, чтобы мы думали, что они - глупые, а мы - умные. На деле все было наоборот. В Пакистане и Индии такого не было. Там для человека казаться глупым - почти оскорбление. В Иране все было по-другому: конечный результат был тем мерилом, которым надо было определять, кто умный, а кто нет. А ведь я отлично знал персидскую историю. Но думал, что такая вот хитрость - свойство царей. А эти что? Муллы, многие из которых, кроме Корана, в жизни ничего не читали. Оказалось, что дело не в царском происхождении, дело в культуре. Сегодня без особого стыда я могу признаться - безграмотные муллы играли с нами и американцами так, как играет кошка с мышкой. Нас обвели вокруг пальца. И это заслуживает уважения.
Когда иранские студенты захватили американское посольство в Тегеране в 1979-м, у нас в советском посольстве все боялись, что следующими будем мы. Но у нас был ошибочный подход к делу: мы считали, что удерживающие американских дипломатов - фанатики и сумасшедшие. Но это было не так. Там сумасшедших не было, а захват посольства - самое умное, что исламисты смогли сделать. В течение 444 дней удерживания американских дипломатов новые иранские власти смогли выявить и разгромить всю американскую резидентуру. Сначала по бумагам из посольства, потом - допросами, еще позже - анализом того, кто и как с захваченными и удерживающими их пытается установить связь. За 444 дня иранские власти разгромили одну из мощнейших ячеек ЦРУ в мире, созданных в течение 25 лет. Тегеран был базой ЦРУ в Заливе, тут планировались операции по всему региону, на Управление работали тысячи людей. Это была, условно говоря, вторая штаб-квартира ЦРУ. За 444 дня иранцы стерли с лица земли то, что создавалось годами. Это была великая контрразведывательная операция, аналогов которой нет в мире.
Сейчас, когда Шебаршина не стало, я жалею только об одном: не нашлось человека, который посоветовал бы Леониду Владимировичу заниматься не историей "холодной войны" или политологией, которой занимаются все кому не лень, не искать врагов внутри и вовне, а рассказать историю четырех лет своего пребывания в Иране. Историю, которую никто, кроме него, не знал. Рассказать свою историю, а не чужую - придуманную не им и вводящую людей и самого Леонида Владимировича в тупик…