В среду, 1 августа, на процессе по делу Pussy Riot журналистам пытались запретить цитировать свидетелей, но потом передумали. К подсудимым дважды вызывали "скорую помощь", но все обошлось - они признаны достаточно здоровыми, чтобы участвовать в процессе. Допрошены два свидетеля обвинения, один из которых перевел название Pussy Riot как "Гнойный мятеж". Количество перепалок адвокатов группы с судьей исчислению уже не поддается.
Для журналистов очередной день в Хамовническом суде начался с объявления, которое сделала пресс-секретарь учреждения Дарья Лях. Она сказала, что согласно статье 264 УПК РФ журналистам будет запрещено цитировать в своих текстах прямую речь свидетелей по делу. Точнее, ту ее часть, где они сообщают факты, относящиеся к делу. Их оценочные суждения или же описания того, во что свидетели одеты, можно давать без ограничений. При этом выяснилось, что под прямой речью понимаются еще и такие конструкции, как, например, "свидетель N сказал, что в 11 утра был в храме". То есть то, что в учебниках русского языка называется косвенной речью. Если журналисты это требование не выполнят, то, предупредила Дарья Лях, их могут не допустить на следующие заседания по делу. А в их редакции из суда будут направлены письма (примерное содержание этих писем, к счастью для всех, Лях раскрывать не стала).
Требование явно не было инициативой пресс-секретаря суда. И скорее всего, оно вообще не в Хамовническом суде было придумано. На проходящем параллельно процессе по делу самбиста Расула Мирзаева в Замоскворецком суде столицы журналистам выдвинуты почти такие же условия. Это требование делает работу журналистов в залах суда бессмысленной. Ну, или следует предположить, что всем интересно, какого цвета были у свидетеля туфли. И никому не хочется знать, что он при этом говорил. Раньше даже на самых резонансных процессах подобных ограничений не было.
При этом 264 статья УПК РФ к работе прессы формально вообще никакого отношения не имеет. В ней говорится, что свидетели не могут находиться в зале суда до их вызова туда. И что "судебный пристав принимает меры к тому, чтобы не допрошенные судом свидетели не общались с допрошенными свидетелями, а также с иными лицами, находящимися в зале судебного заседания". По всей видимости (и со всеми натяжками), инициаторы запрета цитирования исходили из того, что свидетель может прочитать показания предыдущих свидетелей, что повлияет на состязательность процесса, поскольку одна из сторон получит преимущество.
Журналисты устроили акцию протеста прямо в Хамовническом суде - короткую, но бурную. Они потребовали, чтобы ограничения по статье 264 УПК были оглашены судьей по делу Pussy Riot и чтобы это было приобщено к материалам дела. После этого суд пошел на попятную. Косвенную речь разрешили безоговорочно, слово "требование" превратилось в слово "просьба". Конфликт был исчерпан.
Пока журналисты митинговали, девушкам из Pussy Riot вызвали "скорую помощь" - каждой по автомобилю. Как рассказывал потом один из адвокатов группы Николай Полозов, во вторник девушек привезли в СИЗО из суда ближе к полуночи. Несколько часов они готовились к новым слушаниям, спали примерно час. Рано утром в среду их разбудили и отвезли в суд. Чувствовали они себя отвратительно, особенно Мария Алехина. Ей сделали несколько уколов, но к суду допустили. Как и всех остальных.
Суд начался на два часа позже заявленного, зато сразу со скандала. Один из адвокатов потерпевших Алексей Таратухин заявил отвод судье Марине Сыровой. На том основании, что он якобы застал наедине с судьей адвоката подсудимых Виолетту Волкову. "Судья утратила объективность! Она имеет мотив личной заинтересованности в исходе дела", - говорил Таратухин, слово в слово копируя речи той же Волковой, когда она сама заявляла отвод судье. Надо ли говорить, что у адвоката Волковой было готово встречное ходатайство об отводе судьи. Только наедине с Сыровой она якобы застала самого Таратухина. Остальные адвокаты, потерпевшие и подсудимые ходатайство поддержали. "Мы против тех, и мы за наших!" - сказала потерпевшая по делу Ольга Сокологорская. И судебным приставам в первый, но не в последний раз за день пришлось шикать: "Прекратить смешки! Тишина в зале!"
Сложилась ситуация, при которой против отвода судьи был лишь гособвинитель Александр Никифоров. Судья ушла совещаться сама с собой об отводе самой себя, а в процессе едва ли не впервые появился намек на интригу.
Интрига умерла не родившись, когда судья ходатайство отклонила. Она попыталась продолжить процесс, но девушки вновь начали жаловаться на самочувствие. "Выведите нас", - умоляла Алехина. Их адвокаты тут же вступили в перепалку. Звучали требования вызвать "скорую помощь" немедленно, всуе упоминалась фамилия умершего в СИЗО Сергея Магнитского. А также подчеркивался политический характер этого процесса. В этот хаос вошел первый свидетель обвинения: риелтор и православный общественный активист Олег Угрик.
Даже если бы статью 264 УПК РФ применили к журналистам, Угрика можно было бы цитировать полностью и без ограничений. В Храме Христа Спасителя во время акции Pussy Riot он не был и по существу дела ничего не рассказал. Зато Угрик много и охотно говорил о том, как он оценивает все происходящее. Свидетель сразу пошел с козыря: он сказал, что, увидев в интернете ролик, ужаснулся, потому что девушки "по своему желанию отправили себя в ад". "А ад, - уточнил свидетель, - это такая же реальная вещь, как, например, московский метрополитен". С его точки зрения, акция была направлена против православной церкви, и ее надо расценивать как "объявление войны богу и РПЦ". "Они находятся в заключении, но их черное дело продолжается, - указывал Угрик на сидящих за стеклом девушек. - Миллионы людей оказались их сторонниками, а ведь раньше мы про них ничего не знали, и эта опухоль растет". Угрик достал распечатку с иконой Богородицы, лицо которой было закрыто маской-балаклавой. За эту картину в Новосибирске против художника Артема Лоскутова возбуждено административное дело за оскорбление религиозных чувств граждан. "Вот, смотрите!" - горько сказал судье Угрик.
Дальше он говорил о том, что РПЦ не стоит над государством и никакого влияния на политику не оказывает. А если патриарх Всея Руси и призывает голосовать за "Единую Россию" на выборах, то это его личное мнение, и оно не догма. Угрика даже не прерывали, и он все говорил, что общественная опасность от акции Pussy Riot растет с каждым днем и дело может дойти до гражданской войны и хаоса. "Pussy Riot - это жуткое же название, почему никто об этом не скажет? - дошел Угрик до кульминации своей речи. - Ведь pussy в переводе с английского - это гнойный, а riot - разгул, мятеж, бунт". Нескольким журналистам после этих слов приставы сделали последние предупреждения: еще один смешок - и их выгонят из зала.
Судья, как обычно, сняла значительную часть вопросов адвокатов группы. "Он не эксперт", - объясняла она причины снятия вопроса. "Его не было в храме", "он просто свидетель". "Свидетель чего?!" - этот вопрос одновременно задали адвокаты, подсудимые и человек десять из числа журналистов. "Верю в Святую Троицу, почитаю Богородицу", - все продолжал Угрик.
Марина Сырова объявила перерыв, чтобы вызвать "скорую помощь" для подсудимых и адвоката Волковой.
Спустя час девушек вновь признали здоровыми и годными к проведению процесса. В адрес Волковой судья не сдержала шпильки: "Врачи сказали - Волкову можно хоть сейчас на подиум". Со скамейки адвокатов зазвучали слова "свинство" и "скотство", о какой-то дисциплине уже и говорить не приходилось. Количество занесенных в протокол замечаний адвокатам составило уже несколько десятков.
Завершилось заседание допросом Этери Иванишвили, казначея Елоховского собора. Там за три дня до акции в Храме Христа Спасителя прошла часть съемок клипа Pussy Riot. При этом инцидент в Елоховском соборе в обвинительном заключении никак не фигурирует, и по существу дела Иванишвили сказала немногое. Разве только то, что очень тяжело перенесла акцию Pussy Riot, когда увидела ее по телевизору. "Что же вы так к нам", - сказала она. С Иванишвили сторона обвинения и адвокаты подсудимых обсудили ряд важных вопросов. Как то: можно ли молиться спиной к алтарю, можно ли играть музыку в храме, можно ли женщине подниматься на солею - возвышение перед алтарем.
Адвокат Николай Полозов спросил, что она думает о патриархе Кирилле.
- Мне нравятся его эрудированность, современность, дерзновение, все мне нравится в нем, - ответила Иванишвили.
- А если бы он высказал мнение голосовать за ту или иную партию...
- Я снимаю вопрос, - прервала Полозова судья Сырова.
- Опять потому что политический, - полувопросительно-полуутвердительно произнес адвокат.
("Лента.ру" продолжает следить за событиями в Хамовническом суде.)