В понедельник, 13 августа, в "Мастерской Петра Фоменко" пройдет прощание с выдающимся режиссером, основателем одного из ярчайших театров Москвы, скончавшимся 9 августа. О роли Петра Фоменко в театральном искусстве, о том, каким он был, ироничным, сдержанным, озорным, глубоким - совсем разным, вспоминают его коллеги и друзья.
Евгений Каменькович, режиссер, профессор ГИТИСа
Мне кажется, я хорошо придумал, он был камертоном. Многие агрессивные молодые критики считали, что Петр Наумович задерживает развитие русского театра, а мне как раз кажется наоборот. Поскольку я все же думаю, что русский театр - это главное про что, а потом уже как. Как мне кажется, Петр Наумович Фоменко - это главное про что. Когда началась перестройка, многие не очень понимали, как себя вести в атмосфере вроде бы свободы, а у него такого вопроса не было. Он, по-моему, никогда себе не изменял. Может быть, это звучит банально, но он всегда исследовал человека, человеческие грехи или, наоборот, человеческие добрые качества. Но он всегда занимался человеком.
У него были свои основополагающие принципы, которые он упорно из спектакля в спектакль, может быть, даже повторял. Возможно, это странно, когда режиссер очень часто повторяет, например, одну и ту же музыкальную мелодию, но для него это было принципиально.
Мы в театре смеемся, когда у нас иногда на репетициях старшие артисты (по возрасту) учат молодых и говорят: "А вот Фома сделал бы так". Это же очень здорово, когда художника можно повторить. Но к сожалению, можно повторить только какие-то его технические приемы, а так, как сделал бы он, все равно не получится. Но самое главное в том, что Петр Наумович всегда стоял на актере, он очень много спектаклей сделал, как мне кажется, просто ради артистов. И поэтому я думаю, что, опять банальность, масштаб потери будет понят много позже, потому что я не могу назвать вторую такую фамилию. Вроде воспитать актера не фокус, такое у многих получалось, но даже простое перечисление его учеников-режиссеров это что-то невероятное. Хватит одного Женовача и Карбаускиса, а ведь их еще очень много. И они все не похожи друг на друга.
Одна из последних идей Петра Наумовича, которую он вынашивал много лет, - собрать всех, кто разъехался по всяким Колумбиям, Украинам. Он мечтал сделать такой фестиваль работ своих учеников, чтоб они все приехали и показали, как раньше в институте, свои работы, только не отрывки, а уже спектакли. Может быть, когда-нибудь в память о нем нам это удастся сделать.
Кирилл Серебренников, режиссер
Дорогой Петр Наумович!
Никуда мы вас не отпускаем, ибо без вас, без вашего ироничного взгляда, без вашего театрального блеска, без вашего хулиганства наш театр окажется скучным и пресным. В театре есть молодые, но очень важно, чтобы в нем были адекватные старики. Вы для нас великий старик, величие которого признают все, и радикалы, и традиционалисты. Поэтому никуда мы вас не отпускаем и продолжаем считать ваше присутствие не прекратившимся.
Вадим Гаевский, театральный и балетный критик
Я могу сказать, что это колоссальная потеря, абсолютна невосполнимая. Он создал удивительный театр, сопоставимого с которым сейчас нет. Театр, поражающий и своим обаянием театральным, и человечностью своей - качеством, абсолютно забытым в современном искусстве. Театр, в котором работают два с половиной поколения очень одаренных учеников Фоменко. Это все его художественные дети, воспитанные им. Заслуги его, конечно, ни с чем не сравнимы в нашей нынешней жизни. Что говорить, это был единственный человек, который, несмотря на очень сложную первую половину своей жизни, сохранил всю свою молодость. Поэтому он и мог работать с молодежью, которая его обожала и которую он тоже обожал, что очень важно. У них были замечательные отношения, неиспорченные, несмотря на все сложности - естественно, два поколения довольно ревниво относились друг к другу.
Он создал уникальный театр, потому что это единственный случай в нашей жизни за последние годы, когда у театра была очень цельная программа, отдельные хорошие спектакли есть и в других. Он поставил ряд абсолютно выдающихся спектаклей - и в "Мастерской", и до нее, конечно. Уже тогда было ясно, насколько он одарен. Но сначала он действительно для многих театров был чужим, поэтому возникало много драматических ситуаций. А после этого Бог ему помог, дав ему таких талантливых учениц, и он выпустил такой необыкновенно талантливый курс. Это как дар судьбы за все, что он сделал до того момента. Он это прекрасно понимал и, повторяю, не только любил их, но и им дал возможность стать мастерами, одними из лучших на нашей сцене, и не только нашей.
Он был яркий режиссер, но я никогда не предполагал в нем великого педагога, но им он тоже оказался. А почему? Потому что был вынужден, когда столкнулся с такими молодыми ребятами. Вот такая неожиданная биография, замечательная, хотя фактически их было две - до встречи с ГИТИСом, потом после ГИТИСа и с "Мастерской".
Царство ему небесное и великая благодарность от зрителей, к которым я принадлежу. Всегда был его почитателем, им и останусь. Великая ему благодарность за все, что он сделал, а сделал он чрезвычайно много, меньше всего думая о себе в последние годы. Думал он о своем детище и о своих детях, у которых есть сейчас главное обязательство перед учителем, перед отцом, перед другом своим - сохранить все, что они создали.
Александр Калягин, артист, режиссер, председатель СТД ("Интерфакс")
После ухода великих Эфроса и Товстоногова, которые подняли театр на недостижимые высоты, у нас оставался один Фоменко. Я никого не хочу обижать, есть люди в театре, которых я люблю, но для нового поколения, пришедшего в театр, Фоменко - это неподъемная, непостижимая высота. Мы дружили 45 лет, и я в ужасе от того, что будет с театром. Уход Фоменко очень больно ранит, и я понимаю, что его место останется пустым, но для "фоменок" сейчас все равно главное - не распасться, выстоять.
Светлана Немоляева, актриса театра имени Маяковского (РИА Новости)
У нас он поставил один из первых своих спектаклей - "Смерть Тарелкина" по Сухово-Кобылину, и это был необыкновенный спектакль. Он так работал, что невозможно описать общими словами, подвести его метод под какую-то общую гребенку. Он очень своеобразно с нами работал и общался. И как-то исподволь, постепенно, возникал какой-то необыкновенный результат на этих репетициях. Мы, актеры, страшно им дорожили, безумно хотели с ним работать. Если вдруг по театру проходил слух, что Петя снова придет к нам работать, то все мы стремились, мечтали попасть в распределение ролей. Интересно, что актеры разных поколений, разных школ у него в спектаклях играли очень ансамблево, он обладал этим умением - создавать ансамбль - виртуозно.
Марк Захаров, режиссер, художественный руководитель "Ленкома" (РИА Новости)
Умер великий русский режиссер - сегодня мы можем так говорить. Это удивительный творческий организм, который вначале удивлял своими детскими спектаклями, который подвергался тяжелым ударам судьбы, но нашел в себе силы вернуться и продолжать. Его последние работы войдут в нашу культуру навечно. <...> Петр Наумович мог бы сделать еще больше. Его творческий потенциал не был исчерпан. 80 лет - конечно, серьезный возраст, но для нас его уход неожидан и трагичен. Он бьет по всем нам, его современникам. Я надеюсь и мечтаю о том, чтобы его театр сумел перенести эту страшную потерю и достойно продолжил дело своего учителя.