В конце сентября на Пушкинской площади откроется театр мюзикла "Россия", где частная компания Stage Entertainment будет восемь раз в неделю показывать свой новый мюзикл "Русалочка". Театр станет второй площадкой для SE, а также центром так называемого театрального квартала, который "Россия" образует вместе с театрами по соседству. Перед открытием "бродвейского" театра "Лента.ру" побеседовала с главой Stage Entertainment в России Дмитрием Богачевым о том, как переделали здание в центре города, почему в России не хватает мюзикловых артистов, как изменить театральную систему и кто будет смотреть "Русалочку" композитора Алана Менкена.
"Лента.ру": Премьера нового мюзикла "Русалочка" состоится на вашей новой площадке - в театре мюзикла "Россия", бывшем кинотеатре "Пушкинский". Вы давно присматривались к этому зданию или оно вам досталась в каком-то смысле случайно?
Дмитрий Богачев: Я занимался поиском второго театра с первого дня существования компании (первый в здании МДМ – прим. "Ленты.ру"), потому что понимал, что день, когда нам нужно будет расширяться, не за горами. После успеха "Красавицы и Чудовища", Zorro, Cats и Mamma Mia! мы осознали, что у нас появилась огромная зрительская аудитория, которой мало одного мюзикла в сезон, и соответственно нужен второй театр.
Я вел многолетние переговоры с театром Российской Армии, полуторатысячный зал которого чаще всего не заполняется и на треть, несмотря на удачное расположение – театр находится на одной из центральных станций метро. Несколько лет назад государство в виде грантов вложило в его реконструкцию колоссальные средства, однако зрителей не прибавилось, театр же продолжает получать дотации из бюджета. И причина не только в отсутствии контента. Я неоднократно предлагал проекты, которые бы позволили не выкачивать деньги из бюджета, а наоборот, платить государству весьма значительную аренду и приводить в театр сотни тысяч зрителей в год, если поставить, например, "Призрака Оперы". Только это, видимо, в данном случае никому не нужно. Всех все устраивает. Мои переговоры с руководством театра и с министерством обороны, на балансе которого он стоит, к успеху не привели, а жаль. Ведь проигрывают не только театр и государство, но и зрители - те самые налогоплательщики, за счет которых существует этот и другие убыточные и малопосещаемые театры Москвы.
Недавно по наивности я сделал попытку поучаствовать в конкурсе на управление новым театром, только что построенным на Олимпийском проспекте. Обратился к руководству Midland Development, отправил несколько писем в разные государственные инстанции с предложением арендовать театр на 10 лет для постановки мюзиклов и их проката восемь раз в неделю. Помимо внушительной аренды, которую я был готов платить в городской бюджет, я, как и любое коммерческое предприятие, оплачивал бы коммунальные услуги, зарплату, рекламу и все прочее. Но мне без лишних подробностей ответили, что здание решено отдать в управление театру Русской песни на содержании государственного бюджета. Точка. Спрашивать, что же именно семь дней в неделю будет предлагать зрителям театр Русской песни в зале на полторы тысячи человек, я не стал. Вероятно, русские песни.
Что касается здания бывшего кинотеатра "Пушкинский", то оно было передано правительством Москвы в долгосрочную аренду компании "Каро". Кинотеатр в том формате, в котором он существовал, перестал быть рентабельным уже давно. Сейчас все современные кинотеатры представляют собой мультиплексы с несколькими залами, где демонстрируются одновременно несколько фильмов. "Пушкинский" же с одним залом на две тысячи человек был убыточен. Я давно наблюдал за ним как за потенциальной театральной площадкой, которая подходила мне по всем критериям за исключением одного главного: это здание не было театром. Разница между кинотеатром и театром радикальна: кинотеатр – это экран, проектор, стены, потолок и пол, а театр – технически и геометрически сложное пространство, где в зале и за его пределами разворачивается, по сути, целый завод, большая часть которого невидима для зрителей. В театре сложная техника и сотни людей на сцене, за сценой, в оркестровой яме и других местах, которые работают в реальном времени.
Называлась даже сумма ремонта и переделок - 6 миллионов долларов. Так и стоила вся работа?
Да, мы примерно в эти деньги и уложились. Для нашей страны подобная сумма выглядит небольшой, потому что строительные проекты, как правило, предполагают львиную долю нецелевых расходов, или, говоря проще, украденных средств. К сожалению, об этом грустном факте знают, наверное, даже школьники. Затраты нашей компании проходят многоступенчатую проверку и авторизацию, мы работаем с грамотными специалистами и все точно рассчитываем. Нам удалось, к счастью, все сделать без взяток и откатов, в результате мы почти уложились в обозначенную сумму. Так что теперь Москва совершенно бесплатно получит в собственность отличное театральное здание.
Что же внутри "Пушкинского", какие-нибудь особые технические решения? Говорят, у вас там летать даже будут.
Уже не "Пушкинского", а "России"! Я бы не хотел сейчас рассказывать подробности. Мы откроем театр 26 сентября, пригласим мэра, министра культуры Москвы, журналистов, камеры, фотографов и все покажем. Могу сказать только, что я с самого начала принимал участие в проекте, которым занималась компания ГУП "ИТЦ Москомархитектуры". Зрительный зал кардинально изменился: раньше он был неуютным, огромным, холодным, а теперь стал компактным, теплым, наполнился театральной атмосферой. Сейчас в нем 1760 мест, и он является самым вместительным театральным залом Москвы. Сцену идеально видно даже с крайнего места последнего ряда балкона, мы добились того самого необходимого индивидуального контакта с каждым зрителем, столь важного в отдельные камерные моменты действия.
Вообще список изменений огромный: значительно улучшены акустические свойства зала, фактически созданы новые системы вентиляции, кондиционирования, пожарной безопасности, построены сцена с трюмом, с нижней и верхней механизацией, оркестровая яма, создана вся засценная инфраструктура – гримерные, костюмерные, артистические и другие помещения, полностью изменены интерьеры фойе, вдвое увеличена площадь туалетов, которые раньше не соответствовали никаким стандартам, построены гардеробы, прежде отсутствовавшие.
Когда вы производили переделки, вы держали в голове первую постановку - "Русалочку", или ваши изменения носили универсальный характер?
Это универсальный театр. Первый год пролетит быстро, и мы займемся новой постановкой. Хотя, если судить по количеству уже проданных билетов, то "Русалочка" имеет все шансы на второй год ежедневного проката: за три недели до премьеры продано без малого двадцать тысяч билетов.
Вы уже знаете, что будет дальше?
Да. Но это секрет.
"Короля Льва" сделаете?
Обязательно. Он вполне впишется в параметры нового театра, как и "Призрак Оперы" и многие другие мировые мюзиклы.
Вам всегда удается с новой постановкой выйти в плюс?
Нет, не всегда. Бывают и потери, но тут как раз важна коммерческая роль второго театра и второго мюзикла - это диверсификация рисков. Невозможно все просчитать и все угадать. Чем больше линейка продуктов, которую вы имеете в своем распоряжении, тем меньше риски потерять средства от деятельности компании в целом.
Какой мюзикл был самым успешным?
Если говорить об успехе коммерческом, то я бы сказал, что "Красавица и чудовище". На втором месте Zorro и Mamma Mia! "Звуки музыки" были едва ли не лучшей нашей постановкой, но ожидаемого коммерческого успеха они не принесли.
Жаль, потому что, я думаю, это действительно большая удача Писарева. Хотя, признаюсь, я просто еще очень люблю фильм с Джули Эндрюс.
С художественной точки зрения получилась очень красивая постановка, которой восхищались не только здесь, но и на Бродвее. В Москве ее видели Джек О’Брайен, выдающийся американский режиссер, известный продюсер Марго Лайон, режиссер Деклан Донеллан и многие другие по-настоящему авторитетные эксперты. После просмотра они говорили, что и здесь есть, чему поучиться. Я лично очень горжусь этой постановкой.
Как вам кажется, с чем связан ее недостаточный коммерческий успех? Здесь история, конечно, сложнее, чем у диснеевских мюзиклов, но все же "Звуки музыки" - классика с потрясающей музыкой Роджерса. Я думаю, фильм многие знают.
Он действительно сложнее. Аудитория этого мюзикла в итоге оказалась меньше, чем мы могли предполагать. Мы продали около 250-270 тысяч билетов, а я рассчитывал на 350. Трудно сказать, почему так сложилось, возможно, фильм все же не столь известен, тема не такая актуальная или развлекательный аспект недостаточно силен. У каждой постановки есть своя аудитория. Если она не велика, то это не значит, что выбор вовсе не верен. Просто важно как можно точнее с самого начала оценить ее размер и сделать расчеты.
Вот сейчас вы взялись за "Русалочку", какая у него аудитория? В данном случае кажется, что любая.
Большинство диснеевских постановок не имеют четко выраженной аудитории - это мюзиклы для всех, от мала до велика. Мы его позиционируем как спектакль для взрослой аудитории, хотя изначально он воспринимается как детский, но таковым все же не является. Дисней при переносе мюзиклов с экрана на сцену всегда меняет их позиционирование, чтобы привлечь более взрослую аудиторию. У нас получился новый (на Бродвее шел мюзикл "Русалочка" несколько лет назад, но глубины там не было) яркий, красочный спектакль с хитовой музыкой Алана Менкена, в котором усилена драматическая составляющая. Все персонажи нагружены определенной философией.
Фактурные персонажи, история за плечами, сопереживания, что-то напоминает…
Да, традиции русской актерской школы, где базовой уже столетие является система Станиславского. В американской школе нет единой канонической системы, но большое количество выдающихся артистов и режиссеров являются последователями Михаила Чехова, который развил систему Станиславского. Там, на Бродвее, не меньшее значение придается движению, пластике, танцу как средству выражения внутренних переживаний. Может быть, поэтому в жанре мюзикла бродвейским артистам намного проще, чем нашим, которых обучают только драматической актерской игре.
Складывается ощущение, что за все время, что вы ставите мюзиклы, вы открыли или создали одну единственную звезду серьезного уровня - Наталью Быстрову. Писарев вот тоже говорил, что с кадрами тяжело. Видимо, у нас действительно нехватка синтетических актеров, причем таких "солнечных", вроде Андрея Миронова.
Что касается Наташи, то это редкий талант. Мы стали работать вместе почти с самого начала, и она сильно выросла за эти годы, потому что воспользовалась возможностью учиться у авторитетных постановщиков. Наверное, на сегодняшний день она такая одна из тех, что известны мне. Но есть другие отличные артисты, вполне соответствующие нашим требованиям, например Лена Чарквиани, игравшая почти во всех наших постановках. Пару лет назад мы начали сотрудничать с Дмитрием Ермаком. С тех пор он играл главные роли в "Красавице и Чудовище" и Zorro, а теперь будет крабом Себастьяном в "Русалочке". Там он исполняет вокальные партии в афрокарибском стиле калипсо, подразумевающем абсолютную беззаботность и "отвязанность" - он поет поперек ритма оркестра, что непросто. А с Алексеем Бобровым мы работаем еще со времен Норд-Оста. В мюзикле "Русалочка" у него яркая и комическая роль чайки Скаттла, которая исполняет виртуозный бродвейский степ во главе стаи других чаек.
Понимаете, поскольку наши театральные институты пока не очень преуспели в подготовке мюзикловых актеров, для нас решающее значение имеет не только изначальный талант людей, которые приходят на кастинги, но и еще их обучаемость, восприимчивость и работоспособность.
Каким образом у вас формируется цена на билеты? За эти годы она сильно увеличилась?
С 2005-го года цена выросла примерно вдвое. От года к году мы проводим небольшую индексацию. Это зависит от уровня постановки. Если вы ставите уникальный блокбастер, предполагающий огромную аудиторию, нечувствительную к цене на билет, то можете увеличить цены без опасения, что это скажется на спросе. Я прекрасно понимаю, что если поставить мюзикл "Король Лев", то можно вполне поднять цену процентов на 15-20. Публика вряд ли это почувствует, если поступать деликатно и избирательно, понимая, что среди зрителей есть люди с разным уровнем дохода
Сколько нужно денег, чтобы поставить мюзикл в России? Вы делаете постановки примерно одного уровня?
Сейчас мы стараемся держаться в коридоре от 3 до 4 миллионов евро постановочных затрат. Такие бюджеты позволяют нам создавать качественные постановки мирового уровня и не завышать цены на билеты, чтобы их окупить.
Как вам кажется, как за эти годы изменилась публика, которая к вам ходит? Вы чувствуете, например, что сейчас качественно иной состав зрителей?
Очень изменилась. Публика уже понимает, куда она идет. Если раньше слово "мюзикл" вызывало у людей недоумение и вопросы, а журналисты и театральные критики не видели для этого жанра в России никаких перспектив, то сейчас ни у кого нет сомнений в том, что он живет, и у него есть будущее. Сейчас смешно вспоминать, как меня когда-то уговаривали не использовать в рекламе слово мюзикл, а найти ему какую-то замену.
Вы вот упомянули, что трудности, скорее, возникают не со зрителями, а с актерами. Но сначала ведь бытовало мнение, что мюзикл чужд именно менталитету зрителей. Значит, что-то изменилось?
Мюзикл - это формат. Как кино. Это форма театра, жанр. Как у разных фильмов, так же и у разных мюзиклов своя аудитория. Не все то, что популярно в одной стране, столь же популярно в другой. Есть мюзиклы, которые тематически привязаны к месту, например In the Heights (4 премии "Тони" и финалист Пулитцеровской премии) - это история из жизни испанской общины в Нью-Йорке. Очень хорошая постановка. Отличная музыкальная драма. Но кто ее будет смотреть в России?
Теоретически, здесь можно поставить мюзикл просто про другую общину. Адаптировать.
Да, совершенно верно. Если же мы, например, возьмем мюзикл "Веселые ребята" и привезем его на Бродвей, там тоже его вряд ли оценят. Так же, как не проникся американский зритель фильмом Мэла Брукса "12 стульев". В России "12 стульев" - едва ли не главный источник цитат и афоризмов про нашу жизнь, а в Америке - всего лишь история о двух авантюристах, которые искали бриллианты в стульях.
Откуда у вас личный интерес к этому жанру?
Впервые я мюзикл услышал, а не увидел. Это была запись "Отверженных", сначала французская, потом английская. Я прежде не встречал столь выразительной музыки с точки зрения действия. Музыка в мюзикле подразумевает действие, сюжет и его развитие. Я был очень увлечен подобным эффектом, и мне захотелось увидеть его на сцене. Когда в 90-е я посмотрел "Отверженных" на Бродвее, я был поражен, насколько же это синтетическое искусство - в нем все взаимосвязано: музыка, вокал, свет, драматическое действие, хореография, оформление сцены, костюмы, эффекты.
В мюзикле все важно, в других театральных жанрах есть что-то главное и что-то второстепенное. Оперу можно слушать в концертном исполнении, в драматическом театре можно играть на пустой сцене, и если перед зрителями гениальный артист - остальное не столь важно. В мюзикле такая история не сработает, в нем каждая составляющая является неотъемлемой. Например, в мюзикле "Русалочка" полеты и воздушные трюки - это не просто эффекты. Они являются средством художественной выразительности, они тоже рассказывают историю.
Об этом недавно говорил Алан Менкен в интервью, когда у него спрашивали: "А почему вы не пишете музыку для звезд, для Мадонны, например?" Он ответил: "Я пишу музыку для спектаклей и фильмов, потому что в своей музыке я рассказываю историю, а не создаю отдельные песни, которые звучат в концерте или по радио". В данном случае Менкен не только гениальный композитор, но фактически музыкальный драматург.
Понятно, что для вас ориентиром является Бродвей и вы хорошо знакомы с американским театром, за которым стоят другие деньги и качественно иное отношение к работе, творчеству, сложившееся исторически. Нет никакого театра-дома. Какова принципиальная разница в подходах к театральному делу, и в чем достоинства американского, как вам кажется?
Мы с Женей Писаревым были на Бродвее и посмотрели всю эту кухню, то есть не только мюзиклы, но и постановочные процессы. Я с ней был знаком достаточно давно, а для Жени это стало сюрпризом. Если сравнивать сами системы, то нынешнее состояние российского театра удручающее. Поскольку мы сейчас живем в довольно изолированном театральном сообществе, то не имеем правильной системы координат относительно других стран. Связано это, в первую очередь с объективными причинами: например, языковым барьером. Классическая музыка, оперные спектакли, балет - конвертируемая история, а драматический театр нет, поэтому наш театр ни с кем не конкурирует.
Менталитет и подходы совершенно разные. История создания спектакля различается уже на уровне идеи – два разных пути. Если здесь идея возникает в голове режиссера, который затем обращается в Департамент культуры правительства Москвы или в Министерство культуры за бюджетным финансированием, то там все совершенно, как говорят математики, некомпланарно. Не просто перпендикулярно, а лежит в другой плоскости. Там идея возникает у продюсера, который потом служит ее драйвером - от ее появления до премьеры и проката. Продюсер как творец, он больше чем режиссер, драматург и вообще любой отдельно взятый человек в творческой команде, потому что живет и болеет процессом много лет. Но он и рискует всем: репутацией, деньгами, будущим, своим временем. Он не руководствуется принципом "возьму то, что есть под рукой у театра", он выбирает лучших именно для этой постановки - артистов, художников, режиссеров-постановщиков, драматургов.
Но у нас помимо финансовых проблем есть и кадровые - деньги есть, допустим, а актеров подходящих нет.
Потому что театр в России, находящийся на содержании у государства, был выведен из конкуренции за зрителей, за сборы, за успех. Будет успех - хорошо, не будет - тоже ничего страшного не произойдет. Если нет естественных стимулов, страдает результат: качество постановок, уровень артистов и так далее. В советское время существовала пусть идеологическая, но все же система контроля качества. Сейчас и она отсутствует. Кроме профессиональных критериев самооценки не осталось ничего. Но и эта планка опускается все ниже. Великие артисты уходят, а новые не появляются. Если сейчас перечислить десяток молодых звезд первой величины, то выяснится, что больше половины из них - звезды дешевой сериальной популярности.
Чтобы были требования извне, надо менять систему. Вы тоже считаете, что выход в контрактной системе?
Нужно отпустить театр в свободное плавание для того, чтобы он начал жить и работать в зависимости от успешности и результативности. Нужно сделать то, что сделали в других сферах. Пусть здания, которые сейчас заняты слабыми и непродуктивными театральными коллективами, будут доступны для свободных театральных продюсеров и компаний. Если все будут поставлены в равные условия, если все станут оплачивать коммунальные услуги, платить аренду государству за использование здания, зарплаты своим артистам из сборов от продажи билетов, покрывать расходы на рекламу, тогда естественным образом возникнет заинтересованность в зрительском успехе, что в свою очередь незамедлительно скажется на уровне постановок. Очень быстро сами театры пересмотрят подходы, поменяют менеджмент, скорректируют репертуар. Это вовсе не означает, что все театры нужно поставить в ситуацию самоокупаемости. Безусловно, есть десять-пятнадцать театров в Москве, которые составляют особую культурную и историческую ценность для страны, для российской культуры. Их необходимо поддерживать.
Я предложил одному из московских театров провести эксперимент - попросить у московского правительства грант на три-четыре года под новую концепцию: приглашение в театр известных режиссеров из Европы и Америки для больших серьезных постановок именно коммерческого плана. Это придаст театру импульс, сформирует новый репертуар, который будет состоять не из пятидесяти наименований, а из десяти коммерческих спектаклей, идущих блоками по системе стаджионе (stagione), которая успешно работает во многих странах. Мне кажется, если показывать мощные яркие постановки с классными именами блоками по неделе-две, при этом не ограничиваться творческой командой театра, то через два-три года театр начнет зарабатывать деньги достаточно большие, чтобы существовать безбедно и независимо. Сможет за свой счет приглашать любых режиссеров и актеров, заработает репутацию не только в Москве, России, но и, может быть, за рубежом.
Но вы же понимаете, что должен быть не только коммерчески успешный продукт. Есть вещи, которые массовый зритель никогда не примет, и это совершенно не нужно. Есть экспериментальный театр…
Нишевый театр, арт-хаусное искусство в развитых странах, имея своего зрителя, тоже окупается. Такие проекты, как правило, не требуют огромных вложений, и им достаточно, чтобы к ним приходили сто или пятьдесят человек в день. Я приведу пример. На Бродвее только недавно вышел мюзикл Once ("Однажды") по одноименному ирландскому фильму, абсолютно нишевому. Фильм прошел в свое время незамеченным, правда, получил "Оскар" за песню, но не обладал особым коммерческим потенциалом. Джон Тиффани, английский режиссер (к слову - совсем не бродвейский) поставил по нему скромный мюзикл с небольшим бюджетом. Но он был сделан настолько хорошо с художественной точки зрения, так в нем было все органично, что после года на офф-Бродвее, он переехал на Бродвей, получил восемь премий "Тони" и абсолютное признание. Он побил все рекорды, на него сейчас невозможно попасть - билеты проданы на два месяца вперед. Когда мы с Женей Писаревым смотрели спектакль, люди в зале рыдали. Сейчас, спустя всего год, Джон Тиффани стал одним из самых востребованных режиссеров в мире, и, насколько мне известно, МХТ ведет с ним переговоры о постановке в Москве "Вестсайдской истории" в 2014 году. Необязательно обладать миллионами долларов для того, чтобы создавать коммерчески успешный художественный контент.
Вашу компанию Сергей Капков периодически приводит в качестве такого образца – независимого коммерческого театра, у которого дела идут очень даже хорошо, несмотря на отсутствие помощи извне. На вас предлагают равняться.
Приятно, когда приводят в пример.
Вы сейчас взаимодействуете как-то с департаментом культуры?
Слава богу, в департаменте культуры теперь есть с кем взаимодействовать. Пришли профессиональные люди, которые готовы говорить и делать. Важно, что им хватает на это сил и смелости. В прежние времена невнятная позиция департамента культуры сводилась к регулированию бюджетного финансирования и денежных потоков. Тогда мало заботились о том, что организм болен. Многих деятелей культуры не особо заботили процессы деградации, в итоге - развал, такой же, как в образовании и науке.
В Москве все же начались сдвиги в лучшую сторону, это чувствуется, это видно. Связаны они с Капковым в первую очередь. Идет ломка.
Его инициативы вызывают уважение. И мне хочется их поддерживать насколько это в моих силах, и противопоставить критикам и противникам необходимых изменений объективное признание зрителей и успешность наших проектов. У меня нет никакой личной заинтересованности, поскольку мы независимая театральная компания со своей программой действий, мы все делаем сами. Но я с удовольствием готов помогать, если мой опыт и знания кому-то нужны.