Словосочетание "сирийские повстанцы" (или "мятежники" - кому как нравится) долгое время вполне годилось для общего определения противников режима Башара Асада. Однако сейчас во многих странах мира бросились выяснять, какие именно ингредиенты и в каких пропорциях входят в этот человеческий коктейль, чья идеология туманна, а цели - неясны.
Интерес правительств и разведок различных стран к религиозному, политическому, национальному, идеологическому, численному и даже классовому составу повстанцев вполне объясним. Поскольку ситуация в Сирии продолжает стремительно ухудшаться, арабские страны, а также Запад вообще и НАТО в частности стали всерьез задумываться о более активном участии в текущем конфликте. Однако при любом анализе потенциального вмешательства первым делом встает вопрос: "А на чьей, собственно, стороне вмешиваться будем?"
Тут-то и выясняется, что ни у кого нет сколь-нибудь достоверных данных о тех людях, которые могли бы рассчитывать на помощь извне. Точно о них известно только одно: они борются против действующего сирийского руководства во главе с Башаром Асадом. Но вот простой вопрос: "А за что они воюют?" - однозначного ответа уже не имеет. Более того, нет ясности и в том, что собой представляют все эти люди.
Однако найти ответы на эти вопросы для Запада (и особенно - США) абсолютно необходимо как можно скорее. Дело вот в чем: в хаотическом повстанческом движении начала вырисовываться одна очень нехорошая тенденция, которую можно условно обозначить как "джихадизация" сопротивления. Проще говоря, в Сирии быстро и существенно растет роль радикальных исламистов. Причем виноват в появлении этой тенденции именно Запад.
С самого начала вооруженного восстания оппозиционеры умоляли США и Европу повторить ливийский сценарий: ввести бесполетную зону, а также предоставить повстанцам финансирование, оружие и инструкторов. Однако всякий раз они получали отрицательный ответ, основанный на том, что "Сирия - не Ливия". Там, дескать, все намного сложнее, армия у Асада намного сильнее, чем у Каддафи, лидеров у восстания нет, да и ситуация не настолько плоха, как в Ливии. В действительности все эти отговорки легко опровергаются фактами. Во-первых, американские ВВС никак не слабее израильских, а последние не раз доказывали свое полное превосходство в воздухе над сирийской авиацией. Лидеры у восстания были, но их быстро отловили и пересажали, а число погибших и степень разрушений в Сирии значительно выше, чем в Ливии. Нежелание Запада вмешиваться объяснялось двумя факторами: отсутствием в Сирии существенных запасов углеводородов и приближением президентских выборов в США. Барак Обама очень не хотел начинать еще одну войну на Ближнем Востоке, способную помешать его переизбранию.
Как следствие, на митингах сирийской оппозиции американского президента все чаще обзывают предателем и трусом. Многие противники Асада справедливо считают западных лидеров лицемерами, которые льют слезы по поводу страданий сирийского народа, но палец о палец ударить не желают для прекращения этих страданий.
Но свято место долго не пустовало. Так как Запад от сирийцев отвернулся, главными спонсорами восстания стали Саудовская Аравия, Катар и международные "благотворительные" исламские фонды. У этой "троицы" в Сирии есть и четкие цели, и понимание методов их достижения, и ясное видение желательного для них будущего этой страны. Они хотят сколотить религиозную армию, которая под лозунгами защиты ислама свергнет "еретика" Асада, а потом установит в Сирии исламский эмират, дружественный монархиям Персидского залива. Во многом эти цели разделяет и Турция, где у власти также находятся умеренные исламисты. Анкара, конечно, предпочла бы не эмират, а версию "лайт" - исламскую республику по своему образу и подобию, но суть остается примерно той же. С учетом всего этого и надо браться за выяснение вопроса о том, кто сейчас сражается в Сирии против армии Башара Асада.
Изначально движущей силой восстания были местные жители, которым отказали в праве на мирные демонстрации. Идеология у них была довольно либеральной: свергнуть режим и создать на его месте что-то более демократическое, с выборами, без полицейского государства, со свободой собраний и выражения мнений, гарантиями частной собственности и тому подобным. Ни социалистических, ни религиозных требований они не выдвигали.
Оружия и денег у этих людей было немного, опыта ведения боевых действий - еще меньше. Первоначально армия с легкостью ликвидировала большинство очагов сопротивления. Но все же не все. Часть оппозиционеров прямо под огнем научились сопротивляться или уходить от ударов. В ходе такого "естественного отбора" стали появляться группы повстанцев с более или менее грамотными командирами, способными не только отбиваться от армии, но и наносить контрудары. Костяк этих групп составляли все те же горожане или селяне, взявшие в руки оружие, а также перебежчики из правительственной армии.
Несмотря на приобретенный боевой опыт, положение "первого поколения" повстанцев все еще было очень тяжелым: им негде было укрыться, неоткуда было пополнить запасы не только оружия и боеприпасов, но и еды и медикаментов. Именно тогда впервые стали звучать призывы к Западу о помощи. Однако полное безразличие США и Европы заставило оппозиционеров искать поддержки в другом месте. Монархии Персидского залива с радостью откликнулись на просьбу о поддержке, хотя и поставили одно условие: борьба должна была вестись под знаменем ислама. В отсутствие других источников помощи это условие было принято.
Тут надо подчеркнуть один важный момент: практически сто процентов повстанцев сейчас - это арабы-сунниты, составляющие большинство населения страны. Христиан, алавитов, шиитов и друзов очень пугает ваххабизация восстания, поэтому конфликт почти автоматически принимает черты религиозной войны. Сунниты-курды также в борьбе против режима почти не участвуют, так как их настораживает царящий среди повстанцев жесткий арабский национализм, издавна присущий многим сирийцам.
Как только идеологический маятник восстания качнулся в религиозную сторону, в страну со всех концов исламского мира потянулись разнообразные джихадисты, кочующие по миру на деньги тех самых "благотворительных" фондов, спонсирующих большие и малые "газаваты" от Филиппин до Нигерии. Эти люди обладают большим опытом ведения партизанской войны на любой местности и против любого противника. Так, иностранные журналисты отыскали в Сирии и чеченских боевиков, и ветеранов войны против США в Ираке. Их заявленная идеология - радикальный ваххабизм, но, в общем, им все равно против кого воевать, лишь бы платили исправно.
Более того, в провинции Идлиб (северо-запад Сирии) на катарские деньги была сформирована целая мини-армия, во главе которой стоят ливийцы, получившие боевой опыт во время гражданской войны против Муаммара Каддафи. Они тоже выступают за построение исламского государства, однако допускают элементы демократии.
Кстати, курды, занявшие позицию "моя хата с краю", также активно обзаводятся собственными силами, которые, правда, находятся в режиме ожидания и в боевые действия не вступают. Этим людям одинаково ненавистны и Асад, и его враги (особенно турки). У курдов своя повестка дня: сделать так, чтобы их никто не трогал и не мешал им жить.
Кроме того, в Сирии действуют многочисленные отряды, единственная идеология которых - это защита родного города или деревни от любых чужаков, действующих под любыми флагами. Отсюда еще одна особенность сирийского восстания - его разобщенность и локальность. Ни одна оппозиционная структура не может похвастаться контролем над хотя бы одной провинцией. Абсолютное большинство действует только в пределах родного населенного пункта и его окрестностей. Изредка какие-нибудь "Соколы Хомса" перезваниваются с "Мучениками Хамы", предупреждая о готовящемся армейском наступлении, однако об организации общих действий речи не идет. Более того, до последнего момента даже тенденции к консолидации различных групп не наблюдалось. Наоборот, из разных городов Сирии часто приходят сообщения о сварах за деньги, оружие и влияние между местными "мучениками" и "соколами".
Запад, своим бездействием фактически создавший этот хаос, оказался в сложной ситуации. Сейчас вырисовывается такая логическая цепочка: США и Европа очень не хотят, чтобы в Сирии появился режим в стиле афганского "Талибана". Дело не только в переживаниях за судьбы сирийцев, но и в страхе за будущее всего региона (а особенно Израиля). Чтобы сломать тенденцию исламизации восстания, надо помочь "умеренным" повстанцам скинуть Асада. Как именно можно им помочь? Логичный ответ - "оружием и деньгами", но он вызывает еще более серьезные вопросы. Что если помощь (ПЗРК и миллионы долларов, например) попадет в руки "неправильных" оппозиционеров - радикальных исламистов? А как отличить "хороших" повстанцев от "плохих", если ради катарской и саудовской помощи они все сейчас называют себя исламистами?
В этих условиях Запад пошел на отчаянный шаг, пообещав всестороннюю поддержку повстанцам в том случае, если они сформируют единое командование, с которым можно о чем-то договориться. Согласно этому замыслу, общая структура должна будет не только координировать действия разрозненных отрядов, но и отчитываться перед своими спонсорами о предоставленном оружии.
Это предложение встретило хороший прием: несколько десятков отрядов уже договорились о создании единой структуры, хотя все еще не подписали соответствующее соглашение. Если этот план будет реализован, то у Запада впервые появится рычаг влияния на ситуацию внутри Сирии и шанс остановить "джихадизацию" восстания. Но скорее всего, повстанцы договориться между собой не сумеют, что уже многократно доказывалось на практике. В этом случае исход войны и будущее страны окажутся в руках радикальных исламистов, что чревато очень серьезными потрясениями на Ближнем Востоке в среднесрочной перспективе.