Полковник Владимир Квачков приговорен к 13 годам лишения свободы за попытку государственного переворота. Суд установил, что Квачков и его соратники из других городов России хотели захватить военную часть в Коврове (Владимирская область), затем все местные правоохранительные структуры — и двинуться на Москву. В Петербурге боевую ячейку для мятежа готовил Алексей Киселев. Суд назначил ему наказание в 11 лет колонии строгого режима.
Полковник ГРУ в отставке, 64-летний Владимир Квачков на протяжении тех двух часов, пока в Мосгорсуде оглашался приговор по делу о подготовке им государственного переворота, сидел в наручниках. С его подельника — 62-летнего бывшего милиционера Алексея Киселева — наручники сняли. Киселев расположился на скамейке в застекленном «аквариуме» позади полковника. Квачков на суд пришел как обычно — в льняной расшитой рубахе. На зал смотрел строго, кивал знакомым, первый раз улыбнулся, только когда увидел в зале жену Надежду.
На ссоры сторонников с приставами, крики «бог накажет жидо-хазар!» подсудимый внимания не обращал. Сторонницы Квачкова — пожилые дамы в платках — подходили поближе крестить «аквариум», в зал явился священнослужитель в рясе, в толпе были видны плотные мужчины средних лет в одежде цвета хаки. Проникнуть в зал суда не удалось лидеру движения «Русские» Дмитрию Демушкину, который был свидетелем в деле Квачкова — ему не хватило места.
Дело Квачкова расследовала ФСБ (а конкретно — служба по защите конституционного строя), принимала участие и Федеральная служба охраны. Оперативники ФСБ провели обыск 20 июля 2010 года в квартире полковника на Бережковской набережной, а в декабре прошлого года ФСБ попросила Лефортовский суд Квачкова арестовать. Больше двух лет пенсионер находится в СИЗО.
Судья Павел Мелехин зачитал приговор, основанный на обвинительном заключении. Следствие выяснило, что Квачков создал организацию «Народное ополчение Минина и Пожарского» и стал ее руководителем. С февраля 2009-го по июль 2010-го он вербовал сторонников и планировал «вооруженный мятеж против власти», который считал «социально необходимым деянием». План восстания Квачков обсуждал в своей квартире в Москве на Бережковской набережной. Подготовка велась в нескольких городах — Москве, Санкт-Петербурге, Самаре, Екатеринбурге, Владивостоке. Но начаться восстание должно было в городе Коврове, где «квачковцы» собирались захватить военную часть, взять под свой контроль органы власти и затем выйти на Москву.
При обыске в квартире полковника оперативники нашли карты, на которых были помечены расположения ярославских, приморских и балтийских частей. Около них стояли восклицательные или вопросительные знаки, иногда помечалась техника в расположении военных. Квачков пояснял на допросах, что эти знания были ему необходимы, чтобы вести партизанскую войну — в том случае, если страну захватят иностранные оккупанты. Но суд принять это объяснение не смог: организовывать вооруженные отряды в России нельзя ни под каким предлогом, зачитал Мелехин.
На предварительном следствии о том, что Квачков планирует мятеж, рассказали несколько свидетелей. Один из них — Павел Галкин — познакомился с Квачковым, когда тот приезжал в Самарскую область. Вместе с полковником они пришли к выводу, что действующая власть нелегитимна, а потому народ имеет право ее свергнуть. В самарских лесах Галкин должен был готовить людей для мятежа, вести беседы с бывшими военными, но для конспирации не распространяться о восстании до назначенного часа «икс». Впрочем, в показаниях Галкина говорится только о двух тренировках, проведенных за все это время в Самаре, — 6 и 7 декабря 2009 года. На них специально из Москвы Квачков послал инструкторов — бывших военнослужащих специальных подразделений Минобороны Корнеева и Макарова.
На тренировки собралось 15 человек. Инструкторы рассказали им, как воевали в Чечне, научили основам ориентирования, показали рукопашный и ножевой бой — и уехали в Москву. Подготовка к восстанию также велась в Екатеринбурге. Процесс против членов уральского отделения «Народного ополчения Минина и Пожарского» шел параллельно с делом Квачкова, 21 февраля в Екатеринбурге суд также вынесет им приговор.
Вооруженную группу в Москве готовил соратник Квачкова Андрей Мандрик. Свидетель Васильев на стадии следствия рассказал, что познакомился с соратником отставного полковника в конце февраля 2010-го, и вскоре Мандрик предложил ему стать участником вооруженного восстания. Согласно другим показаниям, подобранная группа будущих бойцов тренировалась на страйкбольном полигоне в Мякинино. Занятия с мая 2010 года проходили по выходным, присутствовали на них примерно пять человек. Мандрик рекомендовал Васильеву уволиться, чтобы уделять больше времени боевой подготовке.
Но в суде Васильев свои показания опроверг. Он заявил, что с Квачковым встречался, чтобы обсудить работу в охранном агентстве, а с Мандриком — занятия по стрельбе. Вооруженный мятеж никто с Квачковым не обсуждал. По словам Васильева, оговорить полковника его вынудил следователь. Но суд в итоге принял только его первые показания. «Признать заявление Васильева о давлении несостоятельным, — зачитал судья. — Он хотел избежать наказания Квачкову». Такую характеристику суд дал показаниям всех свидетелей, которые во время процесса отказались от своих слов.
«Квачковцы» ездили на разведку в Ковров летом 2010 года — оттуда должно было начаться восстание. Мандрик со свидетелями Гуменюком и Дмитрием Сидоркиным изучали военную часть под Ковровом, которую, по версии следствия, планировали захватить участники мятежа. Они узнали месторасположение корпусов, уровень охраны и подобные данные «с помощью наружного наблюдения». А один из соратников Квачкова снял квартиру рядом с военной частью. Впоследствии, после обысков у Квачкова 20 июля 2010 года, квартиру покинули «в связи с активизацией правоохранительных органов». После захвата части планировалось захватить здания полиции, ФСБ, МЧС и двинуться на Москву.
Помимо зачитанных показаний десятков свидетелей, которые потом пытались от них безуспешно отказаться, суду была предоставлена аудиозапись разговоров в квартире Квачкова. Переговоры на кухне стали главным доказательством в деле об организации государственного переворота. 10 июля 2010 года Квачков собрал соратников дома. Они обсуждали карты Коврова, говорили, что необходимо выключить телефонную связь после захвата власти и продолжать разведывательные выезды под Ковровом.
«Квачков на судебном заседании не отрицал, что разговоры имели место и он принимал в них участие», — отметил судья Мелехин. При этом, как говорилось в обвинительном заключении, на собрании Квачков поставил рядом с компьютером генератор шума, чтобы «разговор не услышали правоохранительные органы». Полковник заявил собравшимся, что восстание начнется в конце июля — начале августа, но силы со всех регионов Москвы должны быть стянуты в лес под Ковровом чуть раньше.
Второй обвиняемый Киселев, как считают следствие и суд, готовил мятежников в Петербурге. Показания против него дали знакомые бывшего милиционера, которые были летом 2010 года у него в гостях в квартире на улице Советской. По их словам, он объявил тогда о готовившемся восстании, рассказывал, что одобряет теракты на Северном Кавказе, говорил об этнических чистках, которые якобы ждут Россию после мятежа.
Группа Киселева должна была выехать под Ковров на автобусах под видом туристов. Свидетель Рязанцев говорил, что Киселев на собрании «начал демонстрировать собравшимся автомат Калашникова и магазин к нему, чем удивил присутствующих». Но на суде свидетель рассказал другое: Киселев собрал друзей у себя дома, потому что хотел пригласить на рыбалку. От показаний против бывшего милиционера отказались и несколько других свидетелей — они также заявили, что дали их под давлением. Суд им не поверил. В приговоре подчеркнуто, что Квачков и Киселев практически одновременно в двух крупнейших городах России провели собрания, на которых обсуждался государственный переворот, что не может быть совпадением.
Защита пенсионеров настаивала, что друг с другом они знакомы не были. Киселев не отрицал, что плохо относится к существующему государственному строю, как и Квачков, но лично с полковником никогда знаком не был. Свидетель Кучеренко заявлял следователям, что он видел Киселева у полковника Квачкова в квартире, но перед судом отказался от этих показаний. Кучеренко объяснил, что обознался: в квартире на Бережковской был другой мужчина, но Кучеренко понял это позднее. Кроме того, следователи нашли дома в Петербурге у бывшего милиционера записные книжки с сотовыми номерами Квачкова — и книгу бывшего полковника ГРУ с дарственной надписью Киселеву.
При обыске у Киселева изъяли автомат Калашникова, тысячи разных патронов, шашки и ручные гранаты. Сам он объяснял, что оружие нашел у мусорного бака в январе, хотел сдать в музей, но так и оставил у себя. Возбужденное против него дело по статье 222 («незаконное хранение оружия») суд в итоге закрыл за истечением срока давности.
Судья добавил, что антиправительственные взгляды Квачкова у него сомнения не вызывают: о них можно сделать вывод из книг подсудимого, его выступлений, не отрицал Квачков свое недовольство властью и в суде. Замечание защиты на прениях о том, что международное право разрешает народу сменить власть, суд нашел неприемлемым.
Двух пенсионеров суд признал виновными по части первой статьи 30 и статье 279 УК РФ («покушение на организацию вооруженного мятежа») и части первой статьи 205.1 УК РФ («вербовка или вовлечение лиц в террористическую деятельность»). Квачкова он приговорил к 13 годам заключения в колонии строгого режима. Киселева — к 11 годам колонии строгого режима. Срок отсчитывается с декабря 2010 года.
Когда полковник Квачков выйдет на свободу, ему будет 76 лет, Киселеву — 74. Более 150 тысяч рублей, которые оперативники нашли при обыске в квартире Квачкова, суд постановил вернуть его жене.
Когда были оглашены сроки, зал закричал «Слава герою!», «Позор суду!», в коридоре слышались призывы «вздернуть» и суд, и приставов, и журналистов. Адвокат Квачкова Оксана Михалкина горестно качала головой. Она заявила, что непременно подаст апелляцию на приговор, но не надеется, что ее подзащитному «скостят срок».
«Я уже ни во что не верю. Суд лишил народ права на восстание!» — заявила она, сдерживая слезы, и добавила, что будет добиваться для Квачкова условно-досрочного освобождения. Перед тем как приставы успели вывести соратников полковника из зала, Квачков поднял закованные в наручники руки над головой. Через стенки «аквариума» было слышно, как он прокричал «За веру, за Русь!»