В начале апреля руководство Россельхозбанка, третьего по размерам активов финансового учреждения в стране, попросило не продавать его акции частным инвесторам. Финансовое учреждение может стать госкорпорацией, которая сосредоточится исключительно на развитии сельского хозяйства. Аналитики констатируют, что продать банк действительно было бы очень сложно, однако создание еще одной полупрозрачной государственной структуры, частично дублирующей функции ВЭБа, вряд ли пойдет крестьянам на пользу.
Письмо председателя правления Россельхозбанка Дмитрия Патрушева президенту России Владимиру Путину 8 апреля процитировало агентство «Интерфакс». В письме Патрушев предложил исключить финучреждение из плана приватизации и придать ему статус госкорпорации, создав таким образом институт развития агропромышленного комплекса.
Патрушев утверждает, что в случае продажи банка частным инвесторам главной целью организации станет получение прибыли, а не поддержка сельского хозяйства, которая особенно актуальна на фоне вступления России в ВТО. Другими словами, банк начнет руководствоваться коммерческой целесообразностью и финансировать только выгодные проекты. По оценке Патрушева, это сократит поток финансовых ресурсов в агропромышленную отрасль на 150 миллиардов рублей в год, в частности лишатся поддержки предприятия, пострадавшие от засухи и неурожаев. Он приводит цифры: сейчас объем пролонгированных (с продленными сроками) кредитов в финучреждении составляет 120 миллиардов рублей, а реструктурированных (по которым были пересмотрены условия) — 33,4 миллиарда.
Кроме того, полагает Патрушев, частные собственники проведут сокращение второй по размерам в стране (после Сбербанка) филиальной сети, а ставки по кредитам вырастут до рыночного уровня — на 2-3 процентных пункта. В результате кредитов лишатся около четырех миллионов человек. Все это, по мнению главы финорганизации, поставит под угрозу не только реализацию государственной программы развития сельского хозяйства в 2013-2020 годах, но и продовольственную безопасность в стране в целом.
Почему государственную помощь должен получать только один банк и почему ее нельзя разделить на всех участников рынка, адресно субсидируя сельскохозяйственные кредиты, Патрушев не пояснил. С его точки зрения, заботиться о крестьянах может только госбанк.
Однозначного ответа из Кремля и правительства на письмо Патрушева еще не последовало. Президент Владимир Путин обратил внимание на особую роль банка в поддержке сельхозотрасли и поручил рассмотреть обращение Патрушева министру финансов Антону Силуанову, своему помощнику Эльвире Набиуллиной и давнему критику госкорпораций премьер-министру Дмитрию Медведеву. Представитель вице-премьера Аркадия Дворковича Алия Самигуллина подтвердила газете «Ведомости», что письмо прорабатывается в аппарате правительства.
Неназванный чиновник сообщил изданию, что Патрушев является не единственным лоббистом отказа от приватизации Россельхозбанка. Ранее с такой же инициативой выступил министр сельского хозяйства Николай Федоров. Он предлагал отложить приватизацию банка, объединить его с Росагролизингом и создать вертикально-интегрированную структуру наподобие государственной корпорации ВЭБ. О реакции на инициативу Федорова ничего неизвестно.
Продажа первого пакета акций Россельхозбанка должна была состояться в 2013 году. К 2015 году государство собиралось реализовать частным инвесторам 25 процентов минус одна акция финучреждения. План приватизации не предусматривает, что государство в течение ближайших лет полностью избавится от актива. В то же время министр экономического развития Андрей Белоусов в прошлом году говорил, что к 2016 году частному бизнесу могут быть проданы все 100 процентов акций Россельхозбанка.
После письма Патрушева за комментариями к источникам в федеральных органах власти обратились многие деловые СМИ, и все получили примерно одинаковый ответ: план приватизации Россельхозбанка вряд ли будет реализован, потому что его акции никто не купит. План правительства предусматривает, что четверть акций банка будет продана за 55 миллиардов рублей. Однако если посмотреть на финансовые показатели учреждения, этот прогноз может показаться слишком оптимистичным.
Активы Россельхозбанка составляют около 1,7 триллиона рублей, по этому показателю он занимает третье место в России после Сбербанка и группы ВТБ. Однако по показателю чистой прибыли он входит только в пятую десятку. По российским стандартам бухгалтерской отчетности (РСБУ), в 2012 году банк получил около 500 миллионов рублей чистой прибыли против 1,2 миллиарда в 2011-м. Данные по международным стандартам финансовой отчетности (МСФО) показывают еще меньшую прибыль: за 2011 год банк заработал 58 миллионов рублей. Для сравнения, прибыль по МСФО группы ВТБ за тот же период составила 90,5 миллиарда рублей — фактически Россельхозбанк «работает в ноль».
В таких показателях прибыльности Россельхозбанка нет ничего удивительного. Финансовое учреждение было создано в 2000 году по поручению тогда еще исполняющего обязанности президента Владимира Путина для развития сельского хозяйства, и цель заработать как можно больше денег перед банком не ставилась. Долгое время от него требовали исключительно безубыточности — главное, чтобы кредитовал аграрный сектор, иногда даже не на выгодных для себя условиях. Этим объясняется и активное продление кредитов сельхозпроизводителям, и выделение дополнительных средств во время засухи и урожаев, и реструктуризация займов для убыточных предприятий.
Как пояснил «Ленте.ру» главный аналитик по кредитному анализу компании «Атон» Ринат Кирдань, в уставе Россельхозбанка закреплено, что он является банком развития сельского хозяйства и связанных с ним отраслей, ни слова о получении прибыли там нет. Поэтому его акционерная стоимость (как у любого другого банка развития, например, ВЭБа или Европейского банка реконструкции и развития) равна нулю. Другие оценки не реалистичны и не имеют смысла, считает Кирдань. У того же Сбербанка, напоминает он, в уставе закреплено, что банк является коммерческой организацией, основной целью которой является получение прибыли. Поэтому сравнивать эти банки некорректно с понятийной и экономической точки зрения.
В «Атоне» оценивают ликвидность банка как достаточную, особенно с учетом сильной поддержки от государства, а капитализацию — как среднюю. Тем не менее Кирдань заключает, что для институциональных инвесторов банк не представляет интереса в силу отсутствия прибыли; по его мнению, акции банка действительно кто-то может купить — но только в рамках каких-то особенных договоренностей с государством (например, о продаже других активов по заниженной цене). С другой стороны, как считает эксперт, трансформация Россельхозбанка в коммерческое учреждение — достаточно сомнительная задача.
В настоящее время Россельхозбанк является крупнейшим, если не основным, кредитором российских крестьян. Как пишет в своем письме Патрушев, доля Россельхозбанка в кредитовании личных подсобных хозяйств составляет 74 процента; на финансовое учреждение приходится три четверти кредитного финансирования весенне-полевых работ, а в 18 регионах показатель доходит до 100 процентов. По данным банка, за последние пять лет было выдано кредитов на 2,6 триллиона рублей, из которых 75 процентов (примерно два триллиона) пришлось на агропромышленную отрасль, в том числе около 1,7 триллиона — в рамках государственной программы развития сельского хозяйства. При этом у финучреждения есть кредитные продукты, которые не предоставляют другие структуры — например, на газификацию или на покупку скота.
В то же время финучреждение активно «играет на поле» универсальных банков, в том числе на селе и в малых городах, занимаясь, например, розничным кредитованием. На несельскохозяйственный сектор приходится четверть выданных кредитов. Об этом в середине прошлого года в интервью газете «Ведомости» говорил и сам Дмитрий Патрушев: банк будет активно развивать розничные продукты, хотя сельскохозяйственное направление превалирует.
Насколько при этом частные банки готовы играть на поле Россельхозбанка, сказать трудно. Вторым по объемам кредитования сельскохозяйственного сектора в России является опять-таки государственный Сбербанк, однако и он сильно отстает от Россельхозбанка. По словам исполнительного директора «Совэкона» Андрея Сизова, ряд частных банков активно интересуется сельским хозяйством и пищевой индустрией, однако эту сферу (особенно растениеводство) отличают очень большие перепады производств, сезонность и прочие риски, снижающие привлекательность сектора для частных финансовых структур. И все же говорить, что частным банкам не интересно сельское хозяйство, нельзя, заключил Сизов.
Если для коммерческих банков главным критерием оценки является прибыль, то для банков развития — эффективное использование ресурсов для развития профильных отраслей. Насколько эффективно справляется с этой задачей Россельхозбанк, сказать трудно.
С одной стороны, нельзя не заметить, что финучреждение намного чаще, чем те же частные структуры, упоминается в новостях в связи с различного рода хищениями. Так, в марте текущего года стало известно, что директор Ярославского филиала выдал фирмам-однодневкам кредиты на 350 миллионов рублей. В сентябре 2012 года было возбуждено уголовное дело по факту выданных кредитов краснодарскому агропредприятию «Маяк». Задолженность предприятия перед Россельхозбанком составляет 26 миллиардов рублей.
Кроме того, заемщики в Россельхозбанке явно не отличаются аккуратностью — уровень просроченной задолженности в банке к 1 марта составлял 10,7 процента, что более чем в два раза выше среднего по рынку показателя. Для сравнения, в Сбербанке просроченная задолженность составляет 2,1 процента. Правда, во многом высокий показатель просроченной задолженности в Россельхозбанке связан с пролонгацией кредитов убыточным сельхозпредприятиям, что обусловлено самой спецификой деятельности учреждения.
С другой стороны, госбанк сохраняет высокие кредитные рейтинги от международных агентств — такие же, как у ВТБ и «ВТБ 24», то есть считается очень устойчивой финансовой организацией. С качеством управления это связано только частично — рейтинговые агентства знают, что даже если в бюджете банка откроется огромная дыра, «умереть» государство Россельхозбанку не даст.
Появление частных акционеров обычно приводит к повышению качества управления, поскольку они финансово заинтересованы в том, чтобы кредиты не уходили сомнительным фирмам, которые потом сворачивают свою деятельностью и скрываются с деньгами. Однако никакой частный акционер в плане устойчивости банка не заменит государство, так что если чиновники прекратят контролировать Россельхозбанк, его рейтинг наверняка станет на несколько ступеней ниже.
Приватизация была одним из способов изменения статуса Россельхозбанка, в 2011 и 2012 годах получавшего субсидии из госбюджета по 40 миллиардов рублей в год. Эти регулярные дотации не нравились Минфину — его руководитель Антон Силуанов хотел, чтобы субсидии 2012 года оказались последними, а дальше банку помогали уже частные инвесторы. Таким образом предполагалось решить сразу две задачи: снизить нагрузку на бюджет и повысить эффективность работы банка за счет появления капитала частников.
В самом банке, напротив, рассчитывали, что государственное финансирование будет только увеличиваться: руководство просило из бюджета сто миллиардов рублей. Момент для того, чтобы лоббировать усиление зависимости Россельхозбанка от правительства и Кремля, был выбран самый удачный: в последнее время чиновники-государственники стараются оставить частному бизнесу как можно меньше места. Так, в марте государственная «Роснефть» закрыла сделку по покупке весьма преуспевавшей частной нефтяной компании ТНК-BP. За два месяца до этого было решено не допускать к месторождениям на шельфе частников — большинство месторождений досталось «Газпрому» и той же «Роснефти».
Планы по приватизации принадлежащих государству предприятий затягиваются, а госбанки активно занимают наиболее выгодные для частного бизнеса отрасли, такие как экспресс-кредитование. Не секрет, что значительное число представителей российской власти и госбизнеса придерживается мнения, что государственное лучше частного. По всей видимости, руководитель Россельхозбанка (и одновременно сын секретаря Совета безопасности РФ и бывшего директора ФСБ Николая Патрушева) придерживается той же точки зрения.
Государственные корпорации неоднократно критиковали за их неэффективность, в том числе заявлял об этом и бывший президент, а сейчас премьер-министр Дмитрий Медведев. Ему, в бытность главой государства, отказаться от них полностью не удалось, а с третьим сроком Владимира Путина началось их возрождение. Если Россельхозбанк получит подобный статус, то он будет спасен от приватизации, но поможет ли это сельскому хозяйству — большой вопрос.
Для начала чиновникам и руководству финансовой организации необходимо определиться, что они, собственно, хотят получить от банка. Если его действительно хотят продать частным инвесторам, то придется сократить кредитование агропромышленного сектора, в первую очередь убыточных сегментов. Если же банк должен придерживаться первоначальной цели, то есть поддерживать сельское хозяйство, тогда ему не нужны ни розничное кредитование, ни прочие услуги, характерные для частных банков.
Возможно, выходом было бы разделение финучреждения на универсальный банк, который удалось бы продать частным инвесторам, и госкорпорацию, получающую поддержку от государства, однако такой вариант пока даже не рассматривался. Тем не менее очевидно, что чем дольше Россельхозбанк пребывает в руках государства в своем нынешнем виде, тем больше он мешает развитию конкуренции среди банков на селе и — одновременно — дублирует функции ВЭБа, который стал госкорпорацией в том числе именно для того, чтобы выдавать льготные кредиты от государства на развитие важных отраслей экономики.