Рассмотрение ходатайства об условно-досрочном освобождении одной из участниц панк-группы Pussy Riot Надежды Толоконниковой закончилось скандалом. Суд мордовского поселка Зубова Поляна отказал в УДО Толоконниковой, осужденной на два года за хулиганство. Заседание — из-за упорства адвокатов — продолжалось почти десять часов. В самом его конце судья Лидия Яковлева, потеряв терпение, ушла выносить решение, не дав выступить с заключительными речами сторонам процесса и Толоконниковой. Адвокаты намерены обжаловать решение суда из-за нарушения порядка ведения процесса.
«Мы их дрючим», — кратко обрисовал ход процесса адвокат Дмитрий Динзе, стоя на крыльце Зубово-Полянского районного суда во время очередного короткого перерыва. Динзе (известный по защите интересов группы «Война» и фигуранта Болотного дела Дениса Луцкевича) начал работать с Толоконниковой всего несколько недель назад. На суд он оделся во все черное — не считая ярко-красного ремня с массивным черепом на бляхе, который подчеркивал его солидный живот. «По восточному календарю в этом году красный цвет приносит удачу», — усмехнулся Динзе, затушил сигарету и вернулся в здание суда.
К этому моменту защита Толоконниковой, которую де-факто возглавляла адвокат Ирина Хрунова (она прославилась тем, что добилась освобождения Екатерины Самуцевич — одной из участниц группы Pussy Riot), уже одержала ряд маленьких побед. Во-первых, к процессу в качестве общественного защитника допустили бывшего главу психологической службы ГУФСИН Татарстана Владимира Рубашного. Судья Лидия Яковлева поначалу с легкостью приобщала к делу многочисленные ходатайства защиты. «УАУ», — прокомментировал в твиттере допуск Рубашного муж Толоконниковой Петр Верзилов, чуть ранее назвавший поведение судьи «адски вежливым». Он так нахваливал судью, что, возможно, сам ее в итоге и сглазил.
Вторым неожиданным успехом стало удовлетворение требования защиты ознакомиться с личным делом Толоконниковой, чего адвокаты давно и безуспешно добивались от администрации ИК-14. Неожиданно благодушен был даже суровый на вид прокурор Антон Юмашкин, который в ходе процесса открывал рот лишь для того, чтобы едва слышно прошептать: «поддерживаю» или «на усмотрение суда».
Ходатайство Хруновой об условно-досрочном освобождении Толоконниковой строилось по классической схеме: у подзащитной есть заболевание шейного отдела позвоночника, которое, скорее всего, и вызывает мучающие ее сильные головные боли; у нее не было конфликтов с другими заключенными; ее пятилетняя дочь Гера очень остро реагирует на отсутствие матери; Толоконникову готовы взять работать корреспондентом в «Новую газету» и т.п. Приобщили к делу и обращение деятелей искусства о том, что «продление заключения Толоконниковой ведет к росту нетерпимости и расколу в обществе». Сюрпризы и неожиданные ходы защита оставила на сам процесс.
Толоконникова (как всегда красивая, улыбчивая и спокойная вплоть до безразличия), сидя в клетке в зеленой робе и белом шейном платке, рассказывала, что читает в колонии Славоя Жижека, Мартина Лютера, Иммануила Канта и The New Times, а в тюремном храме листает православный журнал «Фома». «Я веду виртуальные семинары по переписке с докторами различных наук. Я продолжаю жить, а не существовать в колонии», — с гордостью добавила Толоконникова.
Позиция администрации колонии ИК-14 (ее на заседании представляли заместитель начальника по воспитательной работе Наталья Казеннова и начальник юридической службы ФСИН по Мордовии Владимир Устинов) заключалась в том, что Толоконникова имеет два непогашенных и неснятых дисциплинарных взыскания, «не стремится к деятельности, свидетельствующей об активной жизненной позиции» и не признала вину, а значит — не заслуживает условно-досрочного освобождения.
В два часа дня судья, до этого зачитывавшая материалы дела, разрешила Толоконниковой пообедать — и объявила перерыв на час. Участники заседания разбрелись по Зубовой Поляне. Этот поселок городского типа, где проживают около десяти тысяч человек, находится на въезде в Мордовию. За ним — так называемый «Мордовлаг», включающий в себя больше десятка колоний, в том числе две с особым режимом. Для небольшого поселка судебное заседание с участием Надежды Толоконниковой — событие невиданного масштаба. Мест в гостинице хватило далеко не всем из сотни приехавших журналистов (в Мордовию своего корреспондента прислал даже женский журнал Marie Claire). Проблемы с размещением с лихвой компенсировал Зубово-Полянский суд, где царил невиданный по меркам московских судов либерализм: разрешалось стоять на стульях и скамейках, чтобы лучше видеть происходящее, и свободно входить в зал во время заседания.
Главную улицу поселка — Советскую — с раннего утра перекрыли полицейские. «Вот что ради этой ********* делают, у нас даже на 9 мая так не стараются», — удивлялись проходившие мимо здания суда жители. Многие из них впервые узнали о том, что у них в поселке будут судить знаменитых Pussy Riot, и оставались поглазеть. Одними из первых к суду пришли несколько семиклассниц. «То, что они сделали в храме — это очень ужасно. Ведь церковь — это святое место», — сказала Вика — самая бойкая — и округлила глаза. Ее подруга добавила, что Толоконникову «нельзя отпускать ни в коем случае».
Вика, несмотря на свой нежный возраст, выражала недовольство не только тем, что Толоконникова подает детям плохой пример, но и куда более глобальными проблемами. «Сейчас XXI век, все разваливается, мир рушится, и скоро конец света», — рассуждала она, ссылаясь на наркоманию и плагиат в интернете. Минут пять ее молча выслушивал отец Толоконниковой Андрей; наконец, он не выдержал и вступил в беседу. «Главная проблема — это банда у власти, и убрать ее — ваша задача», — серьезно сказал семиклассницам Толоконников. Вика промолчала, но тут же напомнила ему про три акции Pussy Riot — в супермаркете, музее (обе акции на самом деле проводила группа «Война», членом которой раньше была Толоконникова) и церкви. «Куда дальше?» — с пафосом произнесла Вика. «На лысину Путина», — нашелся Толоконников и засмеялся. Семиклассницы шутку не поняли.
Найти симпатизирующего Толоконниковой жителя Зубовой Поляны оказалось непросто. Только пенсионерка Надежда запричитала, как ей жалко дочку Толоконниковой, и сказала, что мать нужно отпустить ради нее. Узнав, что заключенная ее тезка, старушка, опустив голову, грустно заметила: «Всем Надям не везет».
Остальные жители Зубовой Поляны в один голос говорили, что Толоконниковой нужно сидеть до тех пор, пока не раскается, а лучше вообще «отправить ее в Сибирь на 15 лет и дать самую тупую пилу». «У нас таких ***** клоунов своих хватает, поэтому мне совсем неинтересно это», — сказал мужчина неопределенного рода занятий с красным лицом. Он предложил Толоконникову «повесить на березе за *****». Мимо проехала женщина на велосипеде (очень популярный в Зубовой Поляне вид транспорта) и прокричала: «Посадите ее — и пусть не выходит!»
Было видно, как сильно отец переживает за дочь, но иллюзий он не питал — и был уверен, что ее не отпустят. Вернувшийся к зданию суда Динзе храбрился и говорил, что хотя 90 процентов людей не верят в успех защиты, он как раз относится к оставшимся 10 процентам. Подоспевшая адвокат Хрунова зашла в здание суда со словами «Мы идем побеждать».
То, что победить не удастся, стало ясно сразу после большого перерыва. Если у Толоконниковой за это время изменилась прическа (она собрала волосы в хвост), то у судьи Яковлевой — настроение. Она начала нервничать, запинаться и все чаще прерывать Хрунову настойчивыми просьбами «не злоупотреблять своим правом» и «задавать вопросы только по существу дела». Адвокат не обращала на эти призывы внимания и гнула свою линию, стараясь последовательно разбить все аргументы колонии.
Во-первых, Хрунова и ее подзащитная рассказали, как были получены оба взыскания Толоконниковой, которые адвокат назвала «сюром». «Первое, нелепое, погашено временем, я допустила его, так как не хотела делиться эмоциями, которые выплескивала на бумагу, с сокамерницами и сотрудниками колонии, и знала, что нарушила правила», — объяснила Толоконникова. Взыскание за нарушение режима переписки с адвокатом (минуя цензора) она получила еще в апреле 2012 года, когда ждала приговора в СИЗО. Хрунова уверена, что это не нарушение, а безусловное право подзащитного — сообщать адвокату о помехах в реализации защиты.
Второе взыскание Толоконникова получила в январе 2013-го за то, что не поздоровалась с сотрудником колонии в тюремной больнице. Толоконникова оправдывалась тем, что у нее болела голова, и она просто не поняла, кто в новом для нее учреждении — врач, а кто — сотрудник колонии. «Когда я зашла в комнату, я поздоровалась со всеми и села ждать врачей, но в незнакомом помещении, куда все время кто-то входил, я не заметила нового сотрудника колонии. Я извинилась и поздоровалась, но он счел извинения недостаточными и написал рапорт», — объясняла Толоконникова.
Впрочем, представители администрации и судья несколько раз напоминали защите, что «к сожалению, суд рассматривает УДО, а не взыскания», которые нужно обжаловать отдельно. О втором взыскании стало известно только в марте, и недавно Толоконникова его оспорила, однако решения еще нет. Адвокат Динзе признавал, что практика в этом случае свидетельствует о том, что заключенных с взысканиями не отпускают по УДО. Хрунова во время очередного перерыва рассказывала, что после того, как в прошлом году отпущенный по УДО человек убил ребенка, судьи крайне неохотно идут на УДО, а в Казани и Краснодаре сейчас вообще есть негласная установка никого в преддверии Универсиады-2013 и Олимпиады-2014 досрочно из тюрьмы не выпускать.
Во-вторых, Хрунова настаивала, что признание вины не является необходимым условием для УДО и противоречит множеству соответствующих решений Конституционного суда.
— Вам известно про решение КС, которое запрещает ставить УДО в зависимость от признания вины? — спрашивала она Устинова.
— Да, известно, — говорил он нехотя и после долгих попыток уйти от прямого ответа.
— Почему вы тогда поставили в зависимость УДО и признание вины? — настаивала Хрунова.
— Это позиция учреждения, она основана на фактах, мы указали на этот факт, — продолжал увиливать Устинов.
Седовласому начальнику юридической службы ФСИН по Мордовии было очень неуютно, он постоянно просил судью снять вопрос Хруновой — как не имеющий отношения к делу. «Какая разница, что мне известно? Здесь же не моя аттестация проходит!» — жаловался судье Устинов. «Умный мужик, но демагог», — оценил его Толоконников.
—Вы просили ее признать вину? — несмотря ни на что, продолжала Хрунова.
— Речь идет о воспитательной беседе. Признание — это часть становления на путь исправления.
— То есть исправление возможно только при признании вины?
— Это наша обязанность — проводить профилактические беседы, — не отвечали на вопрос сотрудники ФСИН, которых допрашивала Хрунова.
Такой странный диалог продолжался около получаса, после чего Хрунова прекратила бессмысленные попытки — и заявила, что «Толоконникову фактически ставят в зависимость: либо ты признаешь вину, либо не идешь по УДО».
Дальше Хрунова перешла к некомпетентной, по ее мнению, психологической характеристике, предоставленной администрацией ИК-14 на Толоконникову. Это единственный момент, с которым позже согласилась судья, признав в своем решении доводы защиты «убедительными». Адвокат, в частности, спрашивала, почему в характеристике указываются «неоднократные профилактические беседы с Толоконниковой и наблюдение за ней», если никаких документальных подтверждений этому нет, а сама Толоконникова утверждает, что с психологом не виделась.
— Я вам не буду отвечать, — немного истерично сказала Казеннова.
— Вы не можете не отвечать, — опешила Хрунова.
Тут на выручку сотрудникам ФСИН в очередной раз пришла судья. В этой битве убедительную победу одержала защита, но, как с самого начала отметили сами адвокаты, психологическая характеристика не является обязательной при рассмотрении прошения об УДО, а значит победа в этом вопросе является лишь тактической.
Наконец, администрация колонии перешла в контратаку, заявив ходатайства, в которых утверждалось, что Толоконникова не интересуется общественной жизнью, поскольку не является читателем библиотеки колонии, не участвовала в конкурсе-смотре «Мисс очарование» (в зале засмеялись) и песенном конкурсе «Калина Красная». «Могла бы хотя бы шить костюмы для участниц», — прокомментировал этот пункт Устинов. Отдельная дискуссия развернулась и по поводу нормы выработки швеи Толоконниковой на производстве. Хотя в характеристике начальника колонии было сказано, что претензий по трудовой части к Толоконниковой нет, Устинов заметил: в этой характеристике есть фраза «она стремится к исполнению нормы выработки», но на деле Толоконникова выполняет ее на 30-50 процентов. Осужденная отвечала, что норма выработки в ходатайстве занижена.
Продолжительный допрос Хруновой замначальника ИК-14 по воспитательной работе по поводу количества книг (отвечать на эти вопросы Казеннова упорно отказывалась), которые имеются у Толоконниковой, окончательно вывел судью из равновесия.
После очередного перерыва, который судья, даже не дождавшись соответствующей просьбы, дала администрации для ознакомления с ходатайством защиты о приобщению к делу показаний бывших заключенных ИК-14, Яковлеву будто подменили, утверждает Верзилов. Он почти уверен, что судье в совещательной комнате позвонили «сверху» и порекомендовали процесс завершать.
На столь длительное рассмотрение УДО Толоконниковой в Зубово-Полянском суде действительно никто не рассчитывал. По словам Динзе, судя по расписанию судебных слушаний, Яковлева собиралась вынести решение за час. Адвокаты сделать ей этого не дали, и судья выпустила нити процесса из рук. «Да она [Хрунова] фактически руководит судом», — шептались сидевшие в зале сотрудники аппарата суда.
В этот момент судья в очередной раз отчитывала Хрунову за то, что «ее ходатайства бесконечны», и за «пререкания с судом». После этого Яковлева не без труда передала слово прокурору, который сам, похоже, никуда не торопился. Отметив возникший у присутствующих «адекватный человеческий отклик» к Толоконниковой, прокурор попросил отказать в УДО, учитывая два взыскания, отношение заключенной к труду и совершенному деянию.
Как только он закончил, судья резко встала, сказала, что суд удаляется для принятия решения, и, не обращая внимания на возмущенные крики Хруновой, исчезла за дверью. В спешке она даже не сообщила, на какое время удаляется в совещательную комнату, и в зале начали шутить, что Яковлева уже едет в такси в сторону Москвы — или что вспомнила о забытом утром включенном утюге.
Адвокаты (да и другие участники процесса) были не просто удивлены, а буквально шокированы поступком судьи. «Это *****», — сказал вышедший на крыльцо Динзе и положил руку на лоб. «Я никогда такого не видел и о таком не слышал. Возможно, это связано с тем, что Хрунова сказала судье про ее [судьи] общение с сотрудниками ФСИН», — предположил адвокат. Его коллега и правда объявила на заседании, что Устинов во время перерывов ходит в закрытые для других участников процесса помещения суда. Хрунова добавила, что «процесс прервался незаконно», ведь у адвокатов и Толоконниковой были заготовлены речи для заключительного выступления.
Судья Яковлева вернулась в зал примерно через полтора часа и отклонила ходатайство Хруновой о предоставлении Толоконниковой условно-досрочного освобождения. Впрочем, адвокаты уверены, что вопиющие нарушения порядка ведения процесса приведут к тому, что апелляция завершится для участницы Pussy Riot положительно. «Если она [апелляция] не будет удовлетворена, то можно будет просто похоронить Зубово-Полянское правосудие. Это же какой-то бред», — сказал Динзе.
Когда заседание кончилось, представители ФСИН уехали на черной «Волге», адвокаты раздали интервью, а Петр Верзилов, стоя на тротуаре, пересылал сотрудникам «Радио Свобода» изображения с текстом заключительной речи Толоконниковой. Речь эту все называли ее «последним словом» — и ругали судью, которая лишила заключенную ее законного права. «Если в Москве суды хотя бы формально следуют порядку ведения процесса, то судья Яковлева пошла дальше», — говорила Хрунова. В этот момент проходившая мимо пресс-секретарь Зубово-Полянского суда Елена Саблина тихо сказала, что в заседаниях по УДО никакого последнего слова не предусмотрено, а выступления всех сторон состоялись. А значит, и апелляция в Верховном суде Мордовии может пройти для защиты Толоконниковой неудачно, и оргвыводов в отношении судьи Яковлевой, о которых активно говорил Динзе, может не последовать.