Венесуэлу часто называют (кто-то с издевкой, а кто-то и вполне серьезно) страной победившего социализма. У строгого государственного контроля за всеми отраслями экономики есть свои плюсы, но в потребительской сфере надзор чиновников то и дело приводит к дефициту. В этом смысле социализм в Венесуэле действительно победил — если с нехваткой сахара, молока и муки многие местные жители мирятся давно, то исчезновение с прилавков туалетной бумаги стало для некоторых настоящей катастрофой.
Текущая экономическая политика Венесуэлы была определена в конце 1990-х годов, когда президентом страны стал Уго Чавес. Команданте провозгласил борьбу с бедностью одним из своих приоритетов. В этой борьбе ему помогли огромные запасы нефти в стране и резкий скачок цен на сырье — с девяти до 126 долларов за баррель в течение десяти лет. Чавес не был первым в мире лидером-социалистом, однако немногим удавалось до такой степени заразить народ своими идеями.
Чавес считается одним из первопроходцев конкурентного авторитаризма — режима, при котором лидеру удается прийти к власти демократическим способом и впоследствии изменить законы так, чтобы удержаться на посту как можно дольше. Благодаря такому сценарию команданте получил возможность делать с экономикой все что ему заблагорассудится, а хотелось ему все полтора десятилетия, что он был у власти, одного: национализировать предприятия и регулировать цены.
Наиболее важным достижением Чавеса стало, собственно, то, к чему он и стремился, — улучшение положения бедных. В ООН подсчитали, что в Венесуэле самый низкий уровень социального неравенства в Латинской Америке. Кроме того, по данным ФАО, доля голодающих в этой стране за 14 лет правления Чавеса сократилась с 15 до пяти процентов. Уровень бедности в целом упал с 48,6 процента в 2002 году до 29,5 процента в 2011 году (данные Экономической комиссии ООН для Латинской Америки).
Искусственное занижение цен, с помощью которого Чавес добивался расположения беднейших слоев населения, неизбежно вело к дефициту. Во-первых, регулирование стоимости товаров снижает рентабельность бизнеса — многие предприниматели поспешили закрыть свои предприятия, чтобы окончательно не разориться. Во-вторых, низкие цены способствовали росту контрабанды — товары из Венесуэлы перевозились в соседние страны, где перепродавались значительно дороже. Кроме того, субсидирование цен никак не способствовало бережливости венесуэльцев — они неконтролируемо жгли электричество и тратили бензин, поскольку получали их по бросовым ценам.
Наконец, еще одна, может быть, самая важная причина дефицита — жесткий валютный контроль. Государство усилило контроль за валютным рынком сразу после прихода Чавеса к власти, поскольку национализация активов привела к оттоку капитала. Вместе с зарубежными деньгами из страны ушли технологии, и объемы добычи нефти — основного источника доходов — сократились.
Деньги инвесторов в страну не вернулись; вместо этого искусственное регулирование привело к появлению двух обменных курсов, и в 2010 году Каракас был вынужден провести первую девальвацию. В 2013 году власти снова обесценили валюту — до 6,3 боливара за доллар, но на «черном рынке» курс американской валюты все равно почти в четыре раза выше. Бизнесмены не могут себе позволить покупать доллары по 23 боливара, а по официальному курсу достать валюту можно только «по блату».
Из-за такой политики локальных перебоев со снабжением было не избежать, и они действительно то и дело возникали. В мае 2013 года (то есть уже после смерти Уго Чавеса) дефицит вышел на новый уровень — нехватка туалетной бумаги и других товаров личной гигиены стала ощущаться по всей стране. «Это последняя капля. Мне уже 71 год, но я такого не припомню за всю свою жизнь», — рассказывал агентству Associated Press житель Каракаса Мануэль Фагундес.
Насколько остро стоит проблема дефицита туалетной бумаги, прокладок и зубной пасты в Венесуэле, по публикациям в западных СМИ сказать сложно, ведь для Запада само возникновение такого рода дефицита немыслимо. В Венесуэле уже поспешили во всем обвинить внутреннюю оппозицию и западных заговорщиков — в этом смысле новый президент Венесуэлы Николас Мадуро не отличается от Уго Чавеса.
Так или иначе, но дефицит привел к тому, что в ситуацию вынужден был вмешаться парламент: 22 мая он одобрил выделение экстренного кредита в 513,6 миллиона боливаров (около 79 миллионов долларов по официальному курсу) на закупку предметов личной гигиены: туалетной бумаги, зубной пасты, подгузников, мыла.
Пока деньги «осваиваются» и проходят путь от правительства к производителям, туалетная бумага уже вошла в список контрабандных товаров. 30 мая министр внутренних дел Венесуэлы Мигель Родригес отчитался в твиттере об обнаружении подпольного склада, на котором нашли 2500 рулонов дефицитного продукта.
Ждать либеральных реформ от правительства Николаса Мадуро не приходится — в Венесуэле хорошо помнят, как Карлос Андрес Перес, став в 1989 году во второй раз президентом страны, начал либеральные реформы, рекомендованные МВФ. На фоне спада нефтяных котировок потребительские цены существенно выросли, а бензин, например, и вовсе подорожал в два раза. Рост цен спровоцировал беспорядки, в результате которых, по официальным данным, погибли 300 человек, по неофициальным — три тысячи.
В таких условиях Мадуро остается надеяться только на собственных производителей. В середине мая президент встретился с главой крупной продовольственной компании Empresas Polar Лоренцо Мендозой (Lorenzo Mendoza) — известным критиком чавистов. По итогам встречи не было объявлено о каких-либо решениях, однако сами переговоры в бизнес-сообществе были восприняты позитивно.
Скорее всего, «бумажный кризис» Венесуэле удастся решить довольно оперативно — вопрос ведь не в том, что у государства нет денег на закупки предметов личной гигиены за рубежом, а в том, что чиновники действуют неэффективно. При этом нет никакой гарантии, что уже в ближайшее время в Венесуэле не начнется нехватка чего-то еще — режим ручного управления способен оперативно реагировать на какие-то проблемы, но неспособен решать их системно.