На пермском фестивале «Белые ночи», главным учредителем которого является правительство края, закрыто три выставки. На первой экспонировались сатирические работы художника Василия Слонова на тему Олимпиады, на которых был изображен чебурашка-каннибал и олимпийские кольца из колючей проволоки. Вторую инсталляцию израильских художников, как утверждают организаторы, закрыли за солидарность со Слоновым. Третий раз из фестивального помещения вынесли экспозицию с фотографиями с Болотной площади художника Сергея Каменного. Запретили участвовать в фестивале и новосибирскому художнику Артему Лоскутову.
Директор по развитию «Белых ночей» Марат Гельман уже заявил, что все три пострадавшие выставки переедут в его музей PERMM. Художники и их кураторы, с которыми поговорила «Лента.ру», полагают, что стали жертвами новой команды министерства культуры Пермского края, которое считает себя «министерством цензуры».
Директор Пермского государственного музея современного искусства PERMM, директор по развитию фестиваля «Белые ночи» Марат Гельман:
Некоторые московские политики решили начать кампанию против нашего губернатора Виктора Басаргина. И решили, что «Белые ночи» — самый удачный повод. Формально это были депутаты Государственной думы от Пермского края Алексей Пушков и Григорий Куранов и сенатор Андрей Климов (депутат Госдумы Григорий Куранов и сенатор Андрей Климов написали открытое письмо против выставки Слонова — прим. «Ленты.ру»). Формально наезд на губернатора ведется этими тремя людьми, но кто за ними стоит, я от своего имени говорить не готов. В Перми у нас были и более острые выставки, которые не приводили ни к каким закрытиям. В отличие от администрации бывшего губернатора Чиркунова и в отличие от меня — человека, который привык, что на него периодически наезжают, новая администрация края после выступлений депутатов начала вести себя неадекватно.
Первая закрытая выставка на фестивале — это выставка Василия Слонова «Welcome! Sochi 2014». Эта такая сатира, которая посвящена тому, что мы находимся одновременно в двух пространствах — в XIX и в XXI веке, с айфонами, но в лаптях. Соблюдаем традиции, но открываем «Сколково». Приглашаем в Сочи, показываем себя радушными, но в то же время создаем тяжелую атмосферу внутри страны, вплоть до посадки людей. С одной стороны — встречаемся с цивилизованными лидерами, с другой стороны — любим Сталина. И вот с такой формой сатирической скорби, вполне традиционной для русской культуры, и сопряжена работа Василия Слонова. В результате мы получили всплеск демагогии депутатов о том, что Олимпиада — это наше святое, как можно ее критиковать, это же гордость страны. Надо принимать еще закон об оскорблении чувств верующих в Олимпиаду — сейчас это главная шутка в Перми.
В итоге выставку закрыли. Но нас немножко обманули, сказали: давайте поменяем местами эту и другую выставки. И на место «Welcome! Sochi 2014» предложили переехать выставке израильских художников «Новый Барбизон». Так как это очень хорошее место, то они согласились, но при этом написали объявление о своей солидарности с Василием Слоновым. Закрыли уже и эту выставку. Это бред, в следующий раз можно закрыть издание, которое о выставке пишет.
«Белые ночи» — это такой огромный фестиваль. В нем есть оргкомитет, который возглавляет председатель правительства Пермского края (Геннадий Тушнолобов — прим. «Ленты.ру»), а мы являемся поставщиками контента, занимаемся содержанием выставки, ее концепцией. Но именно администрация является владельцами и хозяином самого фестивального городка. Нам даже не сказали причины закрытия «Нового Барбизона». Просто взяли, поставили охранника, повесили замок — и все.
Третья выставка закрылась на фестивале «Русское зарубежье», он проводится в рамках «Белых ночей». На нем выставлялся проект Сергея Каменного «Русское барокко». На выставке были в том числе фотографии с Болотной площади. Ее тоже закрыли на замок.
Проект же Артема Лоскутова должен был открыться 13 числа. Администрация увидела в программе, что участвует Лоскутов, и начала говорить мне, что это недопустимо. Это должен был быть проект «Монстрация в Перми». Он вместе с пермскими художниками рисовал бы свои замечательные абсурдные лозунги. Фестиваль — это отбор участников. А художники, музыканты и поэты, которые не попали в официальную фестивальную программу, могли бы что-то показать на площадке Лоскутова.
Все три выставки мы завтра открываем. У нас в музее сейчас находятся большие проекты и нет места, но мы нашли независимую площадку «Речник», которая их примет. Это частная территория, и закрыть их будет сложно. Только если пожарники не придут, но я надеюсь, что этого не случится. Цензура — самое страшное, что бывает. Они должны понять, что запретить ничего невозможно, что это опасное дело. А когда закончится прокурорская проверка в отношении меня, я поставлю перед руководством вопрос о том, что цензура не только незаконна, но создает атмосферу, в которой работать невозможно. Либо мне дадут заверения, что никакой цензуры больше не будет, либо я буду думать о продолжении сотрудничества с администрацией края.
Куратор художественного направления фестиваля «Русское зарубежье» Михаил Сурков:
Сергей Каменный использовал в своей инсталляции фотографии с какой-то протестной акции. С какой, я даже не знаю. Там же ничего не подписано, откуда они. Просто фотографии, на них милиция, народ, кого-то забирают. Может, это 31-е число, я не знаю, с какой акции они сделаны. Инсталляция представляет собой такой барочный потолок, там его рисунки, а по стенам висят фотографии и рисунки в такой последовательности: одна фотография и один рисунок, сделанный на тему этого фото. Художнику показалось, что это очень напоминает барочную эстетику.
Почему выставку закрыли, нам никто не объяснял. К нам приезжали из городского управления культуры, откуда-то еще. Писем официальных нам никто писать не стал, все решили явочным порядком. Сказали, что в городском помещении этого быть не должно — акций и прочего. Ответа на прямой вопрос я так и не добился. Инсталляцию мы уже перенесли в музей PERMM. Остальные выставки «Русского зарубежья» продолжаются в том же помещении, в том числе и еще одна инсталляция Каменного.
Кроме фотографий в этой инсталляции Каменного ничего нет. Наверное, они не понравились. Хотя у нас только что была выставка Best of Russia, и там все эти фотографии с протестов тоже были. Может, просто они, обжегшись на молоке, дуют на воду. Инсталляция «Русское барокко» работала с 1 по 6 июня, и только когда началась вся история вокруг выставки Слонова, ее закрыли.
Сложность этой ситуации в том, что никто ничего не объясняет и не говорит. Цензура есть, но они пытаются ее всячески завуалировать, напрямую закрытие вряд ли можно назвать цензурой. Нет же конкретного документа, что запрещен такой-то объект по таким-то причинам. Это все только на словах.
Художник Артем Лоскутов, Новосибирск:
Ситуация странная, я информации через СМИ получаю больше, чем от организаторов. Марат Гельман пригласил меня на фестиваль. Помимо фестивального городка должна была быть неформальная часть «Оккупай». Это несколько шатров, может, на отдельной территории, которая как-то огорожена от основного фестивального пространства. Там планировалось, что будут проходить лекции, выставки однодневные и так далее. То есть это должно было быть пространство, больше рассчитанное на аудиторию активных молодых людей Перми.
Наш с Марией Киселевой проект — это не вся площадка «Оккупай», а только та часть, что касается «Монстрации». Мы должны были прочитать пару лекций о том, что это такое, почему проходило в Новосибирске, и с местными чуваками сделать лозунги, как на «Монстрации», и все ими обвесить. Сначала мы узнали, что закрыли выставку Слонова, а на следующий день из музея PERMM мне позвонили и сказали, что у Гельмана произошел с чиновниками из министерства культуры очень напряженный разговор. В ходе этого разговора ему сказали, что ни в коем случае никакого Лоскутова нам здесь не надо, на него заведены какие-то дела уголовные и никакого «Оккупая» не будет. Я поговорил с Гельманом, он мне объяснил, что в крае новый министр культуры, который думает, что он министр по цензуре и пропаганде. Но Гельман сказал, что он хочет эту ситуацию решить.
Мы находимся не в Перми, и через третьи руки нам неясно, что там за контекст, что происходит на фестивале. Четкого ответа мы не получили, но в Пермь все равно поедем, потому что у нас куплены билеты. На месте посмотрим, что будем делать. У Слонова можно было выставку посмотреть, она открылась. А наезд на нас — непонятно откуда выросший: мы даже ничего показать не успели. И это, с одной стороны, круто: ничего не делаешь, а тебя уже запрещают. С другой стороны, нам непонятны касающиеся нас аргументы. Все, что мы планировали с этими лозунгами, можно провернуть где угодно. Можно в лагере «Оккупай», можно вывесить лозунги на музее, на здании краевой администрации. Лично для нас как для художников проблемы в этом нет, но есть какая-та система взаимоотношений организаторов фестиваля и остальных, которую мы не понимаем.
Когда Гельман приглашал нас на фестиваль и на площадку «Оккупай», то мы сразу заметили, что это совсем не «Оккупай». «Оккупай» под крылом такого официального фестиваля вызывал у нас, как у художников на наших позициях, ряд вопросов. Если бы все с этой площадкой прошло гладко, то это был бы зашквар какой-то. Мы тут «Оккупай» будем имитировать, в то время как за тот, который был год назад, люди сидели сутки, а кто-то до сих пор сидит. Но мы согласились, потому что у ситуации уже был конфликт. Первая позиция у нас была — это, собственно, критиковать «Оккупай» в такой форме, вешать лозунги «Оккупай Оккупай», то есть отрефлексировать. А так получилось, что мы ничего еще не успели сделать, а разногласия уже выявились между художниками и министрами по цензуре.
Краевое министерство культуры не смогло оперативно предоставить «Ленте.ру» комментарий своего руководителя Игоря Гладнева. Однако официальную позицию о главном скандале фестиваля — выставке «Welcome! Sochi 2014» — ранее в своем блоге высказал глава региона Виктор Басаргин:
«...скандальная выставка про Сочи никак в концепцию празднования дня города не вписалась. Мнения тех, кого эта история не оставила равнодушным, полярно разделились. Кто-то посмеялся, другие возмутились, увидев в этом унижение России, символики Олимпийских игр. Лично мне идея этой выставки категорически не понравилась. Когда я единственный раз встречался с Маратом Александровичем Гельманом, он говорил вещи, казалось бы, абсолютно правильные: что культурная политика строит каркас для политики социально-экономического развития, о том, что нужно стать проводником культуры в муниципалитеты. Но если карикатурный чебурашка и другой креатив, что мы видели, — это и есть тот культурный каркас, на котором Пермский край должен строить свое развитие, то мы стоим на разных позициях. Я исповедую другие культурные ценности. Прекрасно понимаю, что есть в современном искусстве направления, базирующиеся на эпатаже. <...> Но зачем было делать такую выставку здесь, на фестивале, где она явно не в тему?»