В Стамбуле, Анкаре и других городах Турции третью неделю не стихают митинги против действующей власти во главе с премьером Реджепом Тайипом Эрдоганом. На выходных он дал понять народу, что не готов идти на уступки, в субботу вечером разогнал лагерь демонстрантов на площади Таксим, а в воскресенье в Стамбуле началась настоящая охота на протестующих с применением водометов и слезоточивого газа. Корреспондент «Ленты.ру» провел уикенд в двух главных городах Турции и посмотрел, как вооруженный только камнями и бутылками народ противостоит полиции в полной экипировке.
На улицы турецкой столицы противники премьера Турции Реджепа Тайипа Эрдогана выходили ежедневно весь июнь, выражая свою солидарность с протестующими на стамбульской площади Таксим. Один из самых популярных лозунгов (а они не отличаются огромным разнообразием) демонстрантов в Стамбуле был «Везде Анкара, везде восстание», в столице кричали то же самое про площадь Таксим. Мировая пресса в основном следила за происходящим в палаточном лагере в парке Гези в центре Стамбула, так что в Анкаре толпу без зазрения совести полиция разгоняла водометами и слезоточивым газом, действуя куда жестче, чем под прицелом телекамер.
В отличие от Стамбула, в столице Турции изначально было несколько точек сбора недовольных Эрдоганом ― центральная площадь Кызылай, парк Кугулу и улица Кеннеди, которая, изгибаясь, ведет к американскому посольству. Все они расположены неподалеку друг от друга, и люди легко перетекали из одной горячей точки на другую. Около восьми вечера в субботу горячее всего было в парке Кугулу: примерно полторы тысячи активистов оппозиции с флагами вышли на проезжую часть улицы Тунали Хильми, максимально затруднив движение по ней. Многие в толпе держали национальные флаги с портретом основателя современной Турции Мустафы Кемаля Ататюрка. В Анкаре, в отличие от Стамбула, где большинство обитателей лагеря в Гези были леваками, протестовали против Эрдогана в основном именно кемалисты ― сторонники светского развития Турции, зачастую националисты. Как когда-то на Болотной площади в Москве, некоторые демонстранты предпочитали юмористические лозунги. Одна девушка держала белый листок бумаги с подписью «Кажется, он нас сглазил». Рядом с ней стоял парень с флагом футбольного клуба «Фенербахче» (фанаты в Турции принимают активное участие в акциях протеста) и в майке с надписью «Повторяй за мной, я ― свободен».
Четыре часа, что акция проходила без вмешательства полиции, ее участники издавали невообразимый шум: они непрерывно прыгали, плясали, скандировали «Эрдоган, уходи» и «Эрдоган ― диктатор», пели хором песню «Белла чао», жгли зеленые и красные файеры, периодически запускали в небо салют и, что хуже, дудели в футбольные дудки-вувузелы. После чемпионата мира в ЮАР их запретили использовать на стадионах из-за уровня издаваемого ими шума.
Происходящее на улице Тунали Хильми вообще больше напоминало празднование победы Турции в четвертьфинале чемпионата мира по футболу (финал, сдается, вывел бы на улицы куда больше людей), чем политическую акцию протеста. Из окон проезжавших мимо машин торчали турецкие флаги, из них высовывались радостные девушки, водители непрерывно жали на клаксоны, периодически парковались, выходили из машин и братались с пешеходами. Одна машина просто остановилась посреди дороги, из нее вышел мужчина и с улыбкой до ушей зажег файер. Ему все неистово хлопали. Но еще больше аплодисментов сорвал грустный мальчик лет семи, которого родители одели в белый национальный костюм и поставили на капот машины. Он мрачно махал двумя турецкими флагами, явно не понимая, что происходит.
Детей на бунтующих улицах вообще было много. На мой вопрос о том, не боятся ли родители брать с собой детей на акцию, которую наверняка разгонят слезоточивым газом, отец, державший на плечах дочь лет пяти, ответил: «Мы вышли за будущее этих самых детей, поэтому и они должны быть тут».
В парк Кугулу пришла не только молодежь, но и пожилые люди. Они самозабвенно стучали в такт ложками и поварешками по захваченным из дома кастрюлям. «Мы против фашизма. Эти волосы не зря поседели», ― сквозь шум кричала мне, широко улыбаясь и тыча пальцем в макушку, пожилая женщина.
Не сбавлять уровень веселья несколько часов протестующим удавалось в том числе и с помощью алкоголя. Ушлые коммерсанты все время подвозили на тележках пиво, которое уже нельзя пить на улице ― запрет, инициированный правительством Эрдогана, стал еще одной причиной, выведшей турецкую молодежь на площади. Продававший Efes парень объяснил мне, что поддерживает протестующих, но бесплатно отдавать пиво не может, ведь оно принадлежит хозяину магазина. Вообще, протест — протестом, а торговля для турок ― дело святое, поэтому рядом с любым митингом в Турции сейчас моментально начинается продажа респираторов, свистков, масок революционера из фильма «V ― значит вендетта».
Ближе к полуночи толпа на Тунали Хильми начала редеть ― все постепенно перемещались на улицу Кеннеди. Мустафа в коричневой куртке и белом респираторе объяснил, что жители Анкары собираются здесь в надежде взять штурмом посольство США, так как Вашингтон проводит через Эрдогана собственную политику. «Нам не нужны советы ни от США, ни от России», ― объявил мне Мустафа. На Кеннеди собрались не меньше четырех тысяч человек, но вели они себя куда тише, чем в парке Кугулу. Но и тут над толпой парил портрет Кемаля, а кто-то бил в огромный барабан.
С минуты на минуту все ожидали разгона. «Мы каждый вечер сидим здесь, стоим, пьем, а полиция потом выдавливает нас отсюда, так как мы якобы мешаем движению», ― объяснял мужчина в толстовке с эмблемой московского футбольного клуба «Динамо». Он работал на строительстве гостиничного центра «Красные холмы» в Москве, где и купил сувенир. «Все хотят дышать запахом свободы ― слезоточивым газом, который полиция распыляет», ― сказал его друг на ломаном русском.
Наличие на улице Кеннеди двух автозаправок ― BP и Shell ― ограничивало полицию, не решавшуюся обстреливать манифестантов газовыми гранатами. Разгонять же протестующих не брались из-за пятерых оппозиционных депутатов турецкого парламента, сидевших на земле в голове толпы. От посольства США демонстрантов отделяла цепочка полицейских и пара водометов (здесь их называют TOMA). По громкоговорителям полиция периодически предупреждала толпу: «Немедленно покиньте площадь, среди вас есть провокаторы, которые кидают в полицию камни». TOMA мигала синим и красным цветом, а из толпы ей отвечали зелеными лазерными лучами в лобовое стекло. Эти лазеры тоже стали отличительной особенностью этого протеста.
Когда депутаты ушли, сдерживать особо буйных и захмелевших пришлось самим протестующим. Они образовали цепь, которая оттеснила основную массу людей чуть подальше от полицейской цепи. Полковник полиции, с которым я поговорил, объяснил миролюбие своих подчиненных: власти шли на разгон все предыдущие дни, поскольку сталкивались с провокациями со стороны митингующих, а в этот день все спокойно. Не встречая сопротивления, митингующие стали все смелее подходить к полицейским и водометам. Лысый парень и крашеная блондинка с густо накрашенными глазами долго смотрели на полицейских в противогазах, после чего парень в шутку сказал: «Слушай, у нас же масок нет, я пойду попрошу у полиции». «Ты что, дурак?» ― ответила блондинка. «Ну я же налоги плачу, так что имею право», ― отрезал ее знакомый, но к полицейским так и не пошел.
К четырем утра толпа сильно поредела. Машина-водомет вдруг развернулась и под аплодисменты оставшихся оппозиционеров уехала восвояси. За ней ушли и давно зевавшие полицейские. На площади допивать пиво и праздновать локальную победу осталось человек пятьдесят. «Это не победа и не успех, мы будем выходить дальше, пока не выпустят всех задержанных. Тем более что в Стамбуле разогнали сегодня Гези», ― сказал мне один из остававшихся на улице Кеннеди митингующих. Уже на следующий день в Анкаре ни с кем не церемонились и водометами разогнали похоронную процессию, сопровождавшую гроб одного из погибших протестующих на кладбище.
В Стамбуле, с которого и начались в конце мая массовые протесты против премьера Эрдогана (его протестующие иначе как диктатором не называют), лагерь в парке Гези разогнали в субботу вечером. Полицейские, всю пятницу невозмутимо отдыхавшие на пластиковых стульях под тентами в дальнем углу Таксима, вошли в Гези и очистили его от палаток и людей чуть ли не за полчаса. Часть протестующих укрылась в расположенном на выходе из Гези отеле Divan, где медики развернули полевой госпиталь для раненых. Ночью полиция с применением газовых гранат ворвалась и туда. Стычки полиции и демонстрантов продолжались всю ночь.
Утром отель, парк, площадь Таксим и прилегающая к ней территория были наглухо оцеплены полицией. Парк начали отмывать от малейших следов двухнедельного присутствия в нем левых активистов: закрасили все антиправительственные надписи, хотя до соседних улиц, в том числе главной пешеходной улицы Стамбула, Истикляль, руки у властей пока не дошли. Сохранилась и ироничная надпись «Стамбульский газовый фестиваль», обыгрывающая проходящий здесь в июне фестиваль шопинга, рекламой которого увешан центр города.
Полиция была настолько решительно настроена не допустить возрождения лагеря в Гези, что даже в отель в одном из расходящихся от Таксима переулков попасть можно было только по пресс-карте. Оцепление не остановило демонстрантов: уже в десять часов утра на улице Республики, которая вливается в Таксим с севера, шли ожесточенные бои. В нескольких местах ее пересекали баррикады, выстроенные на скорую руку из подручного материала ― мусорных ящиков, столбов автобусных остановок, бульварной ограды, досок, столов, шифера, даже цветов в кадках. Между баррикадами лавировали отчаянные таксисты, а в воздухе то и дело взрывались клубы белого дыма ― слезоточивый газ.
Пресс-карту требовали не только полицейские, но и бунтующая молодежь. Убедившись, что я журналист, парень в противогазе вручил мне совершенно бесполезную черную тряпку для защиты лица от газа. Протестующие, среди которых в основном были совсем молодые парни, обстреливали полицейских камнями, бутылками и мраморными шариками из рогаток. До полиции, впрочем, эти снаряды не долетали, а подходить совсем близко протестующие боялись (за две недели стычек погибли не менее пяти активистов и один полицейский). Полицейские отстреливались газовыми гранатами, прицельно ложившимися в толпе демонстрантов. Некоторые обороняющиеся, те, что были не в обычных аптечных респираторах, а в настоящих противогазах, нащупывали в густом белом дыму зловонную шашку и отправляли ее обратно в цепь полиции.
После некоторого ожидания полиция перешла в наступление и при поддержке водометов погнала молодежь вперед. Я укрылся в подъезде одного из домов, где вскоре меня обнаружили полицейские и, игнорируя слово «пресса», потащили на улицу. Из их рук меня вырвал неизвестный мужчина в маске. «Я вас спас, они бы забрали вас», ― обеспокоенно сказал он мне. Из его квартиры открывался отличный вид на охваченную боем улицу. Он попросил меня передать фрукты и воду «парням». Впрочем, парни на эту часть улицы уже не вернулись ― полиция оттеснила их к концу улицы и, взяв головной отряд протестующих в клещи, заставила оставшихся бунтарей рассеяться по переулкам.
Уличные бои в утреннем Стамбуле напоминали какую-то игру. Пока полицейские отдыхали, к ним все ближе подбирались активисты и начинали закидывать их камнями и бутылками. Наконец полиция не выдерживала и отвечала пятью-шестью газовыми гранатами, чей дым заполнял весь квартал, или залпом водяной пушки, нанося протестующим куда более значительный ущерб: в противогазах ходят очень немногие манифестанты ― большинство в респираторах, которые глаза не защищают; а в воду, которой бьет TOMA, добавляют перечный спрей, поэтому водомет оставляет красные лужи, а у попавших под струю людей сильно жжет кожу. Иногда полицейские отступали на прежние позиции, позволяя противнику вновь отстроить баррикаду и начать обстрел своих позиций камнями и бутылками, то вдруг решительно шли вперед в газовую атаку, отвоевывая себе еще один кусок улицы. Задерживать, впрочем, при такой тактике почти никого не удавалось — молодые люди легко убегали от сил правопорядка.
Все сумевшие поговорить со мной по-английски (такие на подступах к Таксиму, в отличие от парка Гези, встречались редко), объясняли, что сражаются за свою свободу. Один из протестующих рассказал, что учится на факультете биологической инженерии. На мой вопрос о бессмысленности этой борьбы, в которой им едва ли удастся победить, он ответил: «Да, мы понимаем, но никогда не сдадимся». Тут он достал из рюкзака резиновую полицейскую дубинку и гордо добавил: «Вот, нам ее удалось завоевать». Вскоре мимо, победно вскидывая руки, прошли парни с трофейным полицейским бронежилетом. К мародерству протестующие не прибегали ― для строительства баррикад использовали только государственную собственность, а рестораны, отели и магазины никто не трогал. Не разграбили даже алкогольный магазин, не прекращавший работу в ходе беспорядков.
Затянувшаяся передышка (полицейские, видимо, ждали подхода основных сил) позволила протестующим собраться около гостиницы Ramada на пересекающей улицу Республики улице Реджеп-паши. Ее администраторы, как и многие другие хозяева кафе и ресторанов, пустили уставших за ночь жителей лагеря Гези внутрь. Кофейня и первый этаж были заполнены спящими и отдыхающими демонстрантами. Тут же в лобби отеля был оборудован медпункт. Рядом с Ramada выстроили баррикаду, в центре которой под светофором разожгли большой костер из досок (позже днем одна из TOMA едва не подорвалась, заехав на похожий костер). На стене нарисовали свастику и лампочку (символ правящей Партии справедливости и развития во главе с Эрдоганом), поставив между ними знак равенства. По улице ходил фанат футбольного клуба «Бешикташ» и распевал песни, а проходивший мимо парень в майке «Галатасарая» (болельщики этих двух команд ― давние враги, но еще в начале существования лагеря в Гези фанаты прекратили распрю) ему хлопал. Тут же бегал восторженный хипстер с айфоном, по которому он увлеченно беседовал с подругой, хвастаясь ей, что находится в самой гуще событий.
Когда полиция наконец пошла вперед, активнее всех в нее бросал камни парень в противогазе и с радужным флагом ЛГБТ на спине. Полицейские, быстро преодолевшие баррикаду, пытались ворваться внутрь отеля, но волонтерская охрана держала оборону. Один страж порядка долго что-то кричал через окно и грозил столпившимся протестующим кулаками. Вскоре в холл занесли женщину, которая была без сознания. Ей поставили капельницу, а врачи начали просить всех, кто собрался на этом островке безопасности, не выходить наружу. Впрочем, внутрь отеля к этому времени уже начал проникать газ. Медики прыскали в глаза и на лицо жидкостью густого белого цвета; обычно для этого используют коктейль из воды, молока, лимонного сока и антацидных средств, но в этот раз врачи ответили на мой вопрос просто ― «химия». За газом вскоре последовали и полицейские. Медпункт был разгромлен, место демонстрантов в кофейне заняли правоохранители, а оказывавших помощь докторов, судя по фотографиям, задержали.
Полиция погнала протестующих дальше по узкой улочке. Фотокорреспонденты ― экипированные противогазами ― послушно шли за полицией. Больше всего от камней и дыма доставалось журналистам и туристам, которые то и дело перебегали улицу на линии фронта с чемоданами на колесиках. Страдали и обычные жители Стамбула, вышедшие на улицу за покупками. «Everything is f*cked up», ― коротко прокомментировал проходивший мимо мужчина с покупками в руках.
К вечеру утренние стычки, выглядевшие серьезным противостоянием, стали все больше походить на игру в кошки-мышки. Отдельные группы протестующих перемещались по соседнему с Таксимом району Бешикташ, но их быстро блокировали силы полиции, превосходящие их теперь уже не только огневой мощью, но и числом. Основные же столкновения переместились чуть дальше от Таксима в сторону микрорайонов Харбие, Халаскаргази и Эргенекон. К северу от площади, там, где утром еще стояли баррикады, улицы уже очистили от мусора, занявшие площадку полицейские мирно отдыхали и ужинали. Но чуть дальше, за отелем Ramada, содержание слезоточивого газа в воздухе вновь сравнялось с кислородом.
Полицейские продолжали охоту за противниками Эрдогана, но сменили тактику. Пользуясь широтой улицы Халаскаргази, они пускали вперед два или три водомета, которые расчищали дорогу полицейским, теперь передвигавшимся группами из 20-30 человек. Они стреляли не только газовыми гранатами, но и пластиковыми пулями. От начальства, видимо, поступил приказ патронов не жалеть, поэтому протестующих закидывали десятками шашек. Иногда на поле боя выезжали небольшие бронемашины с газовой пушкой на крыше. В этих условиях оказывать сопротивление полиции было фактически бесполезно. Протестующие, прокричав пару лозунгов, спешно убегали в боковые переулки, куда моментально летели новые гранаты.
Таким образом полиция медленно продвигалась к станции метро «Шишли», обыскивая попадавшихся навстречу молодых людей. Костяк протестующих уже был разбит на несколько отдельных групп, одна из них, в несколько десятков человек, забежала во двор мечети «Шишли Меркез Джами». Преследовавший их водомет не постеснялся ударить струей по внешней ограде мечети, затем во двор мечети ворвались полицейские, схватив нескольких активистов. Кого-то вытащили из туалета, кого-то ― с порога самой мечети. Внутрь правоохранителей не пустил привратник ― полицейские не сняли свои ботинки. После разговора с ним на повышенных тонах кто-то из полицейских в приступе злости пнул ногой стоявшую у входа в храм обувь, но внутрь здания стражи порядка так и не вошли. В результате в мечети спаслось не меньше восьми человек.
В это время на участке улицы Халаскаргази от метро «Османбей» до метро «Шишли» появились новые баррикады: протестующие закрепились там в период очередного затишья. Основную массу протестующих составляли уже не молодые и отчаянные сорви-головы, сражавшиеся с полицией утром, а модно одетая городская молодежь. У большинства из них не было противогазов, а только респираторы. Воевать с вооруженными стражами порядка они были не готовы, поэтому разбегались по сторонам, едва завидев показавшийся вдалеке отряд полиции. То, что еще утром выглядело как пародия на войну в городских условиях, превратилось в экстремальную версию зарницы с заранее предопределенным концом.
Протестующие сами себе хотят казаться куда более серьезными революционерами, чем являются на самом деле. На стенах вокруг Таксима везде написано «Devrim» (революция), а на боковых улицах люди слаженными группами выбивали из мостовой плитку и по живой цепочке передавали булыжники на передовую. Однако кидать их в приближающихся полицейских решались всего несколько смельчаков, остальные при виде отряда людей в черной униформе разбегались в стороны. Зато как только полиция уходила, в толпе начинали методично стучать палками по столбам или железным мусорным контейнерам и кричать привычные лозунги про «диктатора Эрдогана». Получалось ритмичное шумовое шоу вроде Stomp, только под открытым небом, для поднятия боевого духа и чтобы позлить полицию. Надышаться слезоточивым газом ― это не смертельно, приходится пять минут поплакать, а потом снова можно чувствовать себя героем.
Полиция также подчинилась правилам этой игры, явно не стремясь разгромить противника. Прибегнув к тактике выдавливания активистов, а не окружения их и последующих арестов, власти фактически минимизировали возможные эксцессы. Пока правоохранительным органам удается обеспечить главное ― не допустить разрастания числа митингующих до критического, что уже не позволит команде Эрдогана называть их кучкой маргиналов. Используя эту магию чисел, премьер-министр собрал в воскресенье в Стамбуле митинг своих сторонников, на котором присутствовало несколько сот тысяч человек (даже турецкие оппозиционеры в своих блогах говорят о 300 тысячах вышедших на улицы в поддержку правительства). Но затянувшееся противостояние все-таки надо как-то разрешать. В воскресенье по турецким социальным сетям поползли слухи, что на следующий день Эрдоган решится ввести в город армию.