27 июня российское правительство объявило о реформе государственных академий наук, в рамках которой Российская академия наук, Российская академия медицинских наук и Российская академия сельскохозяйственных наук сливаются в одну общественно-государственную организацию (сокращенно — ОГО) и лишаются права управления имуществом. Текст законопроекта был опубликован 28 июня, вместе с внесением документа в Госдуму. Не исключено, что 3 июля документ, вызвавший резкую критику со стороны научного сообщества и академиков, будет принят в первом чтении. Но несмотря на то, что поспешная реформа РАН и других академий вызывает множество вопросов, отвечать на них никто не спешит.
Основные положения нового законопроекта таковы. РАН, РАМН и РАСХН будут ликвидированы, а на их месте создадут общественно-государственную организацию «Российская академия наук». Прежние члены-корреспонденты и академики по собственному заявлению станут членами (то есть академиками, двухступенчатой системы больше не будет) новой РАН, а иностранные члены войдут в новую структуру автоматически. Учреждения (как научные институты, так и организации социальной сферы) будут оценены правительством (согласно критериям, которые разработают некие комиссии по ликвидации) и либо реорганизованы или ликвидированы, либо переданы федеральным органам исполнительной власти, в том числе новому органу под условным названием «агентство научных институтов РАН» (в законе этого названия, впрочем, пока что нет). Агентство, подчиняющееся правительству, будет управлять не только институтами, но и всем-всем имуществом новой Академии. Старые структуры — общее собрание, президиум, президент — останутся, причем кандидатуру президента больше не будет утверждать глава государства. К ним добавится аппарат РАН, обеспечивающий разные стороны деятельности Академии. Аппарат, как и агентство, будет подчинен правительству. Наконец, по новому закону академика можно будет лишить этого звания. После принятия закона будут переизбраны президиум, вице-президенты и ученый секретарь, принят устав новой РАН и введен трехлетний мораторий на принятие новых членов. Президентом на эти три года станет избранный до реформы глава Академии — Владимир Фортов.
Общий пафос критики в отношении реформы РАН сводится к следующему: реформа нужна, но реформировать надо не так, как предлагают Минобрнауки и правительство. Правда, альтернативных вариантов реформирования РАН, которая, очевидно, в течение последних 20 лет сама не стремилась ни к какой реформе, а лишь пыталась сохранить статус-кво, до объявления о «ливановской» реформе никто не выдвигал. Но теперь вице-президент РАН Лев Зеленый обещает, что в ноябре академики на заседании Совета по науке и образованию при президенте РФ все же предложат свой вариант реформы. К тому времени, впрочем, новый закон вполне уже может вступить в силу.
Сейчас критики законопроекта указывают, и указывают правомерно, что грядущая реформа разрабатывалась чиновниками втайне от научного сообщества и без учета мнения десятков тысяч сотрудников РАН. Тем самым анонимные авторы реформы ухитрились настроить против себя даже тех ученых, кто прежде доказывал, что РАН недееспособна, и уверял, что ничего путного от Академии ждать уже не приходится. В результате вокруг реформы академий стремительно формируется негативный фон, который — наряду с привычной для нынешней Госдумы практикой принимать законы как можно скорее — блокирует саму возможность взвешенной дискуссии относительно будущего крупнейшего научного сообщества России.
Между тем как сама реформа, так и сопутствующие ее объявлению (и, вероятно, скорому принятию) обстоятельства вызывают множество вопросов. «Лента.ру» постаралась перечислить основные из них.
Самый главный вопрос, волнующий всю научную общественность: почему законопроект разрабатывался втайне от всех, кого он напрямую касается? Во-первых, ни один представитель руководства РАН или других академий не признался, что принимал участие в подготовке документа или хотя бы видел его до внесения в Госдуму. Во-вторых, профильное ведомство, давно пытающееся превратить РАН в «клуб ученых», — Министерство образования и науки, — имеет при себе два консультативных органа. И в Общественный совет при Минобрнауки, созданный летом 2012 года, и в Совет по науке, созданный весной 2013-го, входят ученые, в том числе представители академии. Второй орган так вообще наполовину состоит из сотрудников тех или иных структур РАН и был создан главой Минобрнауки Дмитрием Ливановым на пике очередного витка противостояния министерства с Академией именно для того, чтобы совместно обсуждать различные вопросы, касающиеся науки и научной политики. Однако оба совета узнали о готовящемся документе тогда же, когда и весь остальной мир, и сразу же выступили с призывами к его широкому обсуждению (заявление Совета по науке можно прочитать на его сайте, а Общественного совета — на сайте газеты «Троицкий вариант — Наука»; кроме того, советы выступили с совместным заявлением).
Минобрнауки, бравирующее своей открытостью и заранее выкладывающее львиную долю своих проектов на сайте для общественного обсуждения, на этот раз ограничилось публикацией видеозаписи пресс-конференции, на которой Ливанов вместе с вице-премьером Ольгой Голодец рассказывали о грядущей реформе. На призывы ученых самого разного уровня начать обсуждение Минобрнауки ответило приглашением директоров институтов РАН на совещание 4 июля (на следующий день после первого чтения закона), а обсуждение законопроекта в профильном комитете Госдумы (им стал комитет по наукоемким технологиям) провели в закрытом режиме.
Вызывает удивление и то, что власти решили затеять реформу именно в конце июня. С одной стороны, в РАН буквально месяц назад был избран новый (впервые за 22 года!) президент, с которым многие связывали надежды на будущие изменения, идущие изнутри самой Академии, а не навязываемые ей извне. За этот месяц Фортов не успел начать никаких реформ, но, судя по отсутствию сообщений об утверждении его кандидатуры на новом посту Владимиром Путиным, он так и не вступил в должность, оставшись исполняющим обязанности.
С другой стороны, законопроект внесен в Госдуму за неделю до конца весенней парламентской сессии, и можно ожидать, что принимать его будут с максимальной поспешностью — чуть ли не быстрее, чем все остальные нашумевшие законопроекты последнего года. Сначала глава комитета Госдумы по образованию Вячеслав Никонов даже предположил, что закон примут в третьем чтении 5 июля, в последний день весенней сессии, — такой расклад не оставил бы никакой надежды на то, что хоть какое-то подобие обсуждения с научным сообществом будет иметь место. Но затем спикер Госдумы Сергей Нарышкин заявил, что закон будет принят «после внимательного рассмотрения, проведения тщательных консультаций, круглых столов уже в осеннюю сессию». Впрочем, первое чтение все равно состоится 3 июля — без всяких предварительных обсуждений, консультаций и круглых столов.
Наконец, объявление о реформе последовало за тем, как отделение физических наук РАН дважды не утвердило на посту директора Института кристаллографии Михаила Ковальчука, брата Юрия Ковальчука, считающегося близким к Путину человеком. Конечно, post hoc non est propter hoc, однако некоторые уже увидели связь между этими событиями и записали в авторы законопроекта лично Михаила Ковальчука.
Законопроект предполагает полное изменение структуры РАН, которая из федерального государственного бюджетного учреждения превратится в общественно-государственную организацию. При новой Академии появится федеральное государственное бюджетное учреждение «аппарат РАН». Как он будет создаваться, законопроект не поясняет; известно лишь, что директор аппарата будет назначаться правительством (правда, «по представлению президиума РАН»), а заниматься аппарат будет «организационным, правовым, аналитическим, информационным, финансовым и материально-техническим обеспечением деятельности» новой Академии, в частности — проведением первого заседания общего собрания.
Еще одна правительственная структура, которая будет контролировать ученых, — это условное «Агентство научных институтов РАН» (в законе она называется «уполномоченным федеральным органом исполнительной власти, осуществляющим функции по управлению государственным имуществом научных организаций РАН», но Ливанов уже обнародовал неофициальное название нового ведомства). Помимо всего имущества РАН, в ведение агентства перейдет часть учреждений Академии, в том числе научных институтов. Кто, как и кому будет подчиняться, из закона совершенно неясно. Если все институты и прочие структуры передадут либо агентству, либо профильным ведомствам, либо ликвидируют, то чем будут управлять президиум и президент? Что случится с отделениями по областям и направлениям науки — про их создание, в отличие от возможного создания региональных отделений, в законе нет ни слова? Как, наконец, будут взаимодействовать друг с другом правительственные аппарат и агентство?
Прежде чем создать новую РАН, нужно ликвидировать старую (вместе с РАМН и РАСХН). Что случится с руководством трех академий, понятно: Фортов станет главой объединенной Академии, а Иван Дедов (президент РАМН) и Геннадий Романенко (президент РАСХН) станут вице-президентами. Остальных вице-президентов и членов президиума ждет переизбрание. Что случится с членами-корреспондентами и академиками, тоже понятно: они либо напишут заявления о вступлении в новую Академию, либо нет. Однако совсем неясно, что будет с работниками РАН — сотрудниками институтов, лабораторий, центров — теми самыми людьми, которые и занимаются самой настоящей наукой (временами — на мировом уровне).
Закон предполагает создание правительством комиссий по ликвидации (как они будут формироваться, неизвестно), которые выработают критерии оценки академических учреждений. Но деятельность НИИ и прочих учреждений оценит вовсе не комиссия, а правительство, которое и поделит их на три группы: те, что переходят в ведение агентства; те, что переходят к профильным ведомствам (например, к Минздраву, Минсельхозу или даже Минкульту); те, что будут реорганизованы или ликвидированы. Какие изменения для ученых повлечет за собой переход к агентству или министерствам, непонятно; непонятно и то, где будут работать ученые из ликвидированных институтов (или ликвидация коснется только организаций социальной сферы?). И совсем уж непонятно, как Ливанов мог говорить, что сотрудники НИИ реформу не почувствуют, — но этот вопрос, конечно, является исключительно риторическим.
В законопроекте много говорится о том, что новая РАН будет предоставлять государству научные консультации и экспертизы, помогать разрабатывать и реализовывать научно-техническую политику, давать рекомендацию по тому, как и насколько нужно финансировать исследования — как в научных организациях, так и в вузах, и о прочих формах взаимодействия с правительством. В частности, долгосрочная программа фундаментальных научных исследований в России будет разрабатываться правительством «при непосредственном участии РАН». «При возникновении разногласий с РАН при разработке указанной программы правительством РФ проводятся процедуры по урегулированию таких разногласий», — говорится в пункте 2 статьи 18 законопроекта. Что это будут за «процедуры по урегулированию», не уточняется. Однако, учитывая, до какой степени правительство проигнорировало ученых при разработке реформы, ожидать, что «урегулирование» будет опираться на мнение академиков, не приходится.
В новую РАН членкоры и академики старых академий войдут по собственному заявлению. Несколько человек уже заявили о том, что они такого заявления писать не будут: это академики Михаил Грачев (директор Лимнологического института Сибирского отделения РАН), Валерий Рубаков (главный научный сотрудник Института ядерных исследований РАН) и Владимир Захаров (заведующий сектором математической физики в Физическом институте им. Лебедева РАН), члены-корреспонденты Александр Белавин (главный научный сотрудник Института теоретической физики им. Ландау) и Николай Смирнов (главный научный сотрудник Института экологии растений и животных Уральского отделения РАН). Впрочем, пока что они в меньшинстве, и даже серьезного медийного внимания их заявления не привлекли. Но что будет, если от вступления в новую РАН откажутся, например, нобелевский лауреат Жорес Алферов, избранный президент РАН Владимир Фортов и весь состав президиума? Такой ход окажется куда более действенным, нежели многочисленные заявления, телеграммы Путину и конкурсы демотиваторов.
Другой вопрос с членством в новой РАН касается иностранных членов старых академий: их будут зачислять автоматически, но что, если они решат отказаться от звания академика? И наконец, совершенно неясно, зачем вводить трехлетний, а не более краткий мораторий на избрание новых членов (мало ли куда ученые успеют уехать за этот срок) и зачем вводить процедуру лишения звания академика (из-за недоверия к процедуре избрания академиков или как превентивную меру, позволяющую «лишать мандата» неугодных?). В 2008 году в устав РАН уже пытались внести поправки, которые позволили бы лишить статуса члена-корреспондента Бориса Березовского, но возглавлявший тогда Академию Юрий Осипов отказался создавать «глупый прецедент».
Анонсируя законопроект, премьер-министр Дмитрий Медведев заявил, что его главная цель — дать возможность ученым заниматься наукой, а не хозяйственными и финансовыми вопросами. Для этого и предполагается создание «агентства научных институтов РАН». Однако совершенно неясно, как скажется на работе ученых передача управления финансовыми потоками из рук самой РАН (про которую нельзя сказать, чтобы она эффективно управляла своим имуществом) в руки новой структуры. В пояснениях к законопроекту говорится о размере стипендии академикам (ее размер составит 50 тысяч рублей в месяц), кроме того Дмитрий Ливанов говорил об увеличении роли грантов в финансировании исследований, но сколько денег будут получать простые научные сотрудники, не знает никто — а это куда более интересный вопрос, чем то, будет ли эти деньги распределять президиум РАН или правительственная структура.
В конце концов, вызывает недоумение, почему новая волна критики обрушилась исключительно на министра образования и науки Дмитрия Ливанова, которому приписывают ответственность и за идеологию реформы, и за скрытность ее подготовки, и за молниеносную передачу законопроекта в парламент. Очевидно, что попытка взять РАН через блицкриг (а реформа академий, по большему счету, нацелена именно на то, чтобы передать контроль над Академией правительству) была бы невозможна без согласования с высшим руководством страны, включая, по всей вероятности, не только премьер-министра России Дмитрия Медведева, но и президента Владимира Путина. И Ливанов, известный своим резко критическим отношением к РАН в целом, выступает в данном случае всего лишь как проводник непопулярного решения — хотя судьба академиков решалась на совсем другом этаже власти. Следовательно, дело не в том, что отдельно взятый министр ставит на кон свою карьеру, а в том, что власть в целом демонстрирует неуважение по отношению к научному сообществу России.