В Москве подходит к концу XI Чеховский театральный фестиваль: танцевальные и драматические спектакли самых именитых участников уже позади. Завершат театральный смотр гастроли Национального Театра Сау-Жуау из Португалии и мадридская танцевальная труппа Марии Пахес. В этом году большинство имен, включенных в программу, — частые гости фестиваля и известны очень хорошо. Это и актерско-режиссерская династия Тьере-Чаплинов, и Мэттью Боурн, и Джозеф Надж, и Робер Лепаж, и Дмитрий Крымов. С недавних пор и Сильви Гиллем входит в круг постоянных участников самого крупного в России международного смотра. Но если в последние несколько лет Чеховский фестиваль делал акцент на популярном в Европе «новом цирке», то в нынешнем году он представил сильную и разнообразную танцевальную программу. А вот среди драматических спектаклей никаких открытий на этот раз не случилось. Что, однако, совсем не исключало радости встречи с привычным и полюбившимися героями.
Семейство Тьере-Чаплинов, состоящее из дочери великого актера Виктории, ее мужа и компаньона Жана-Батиста Тьере, их сына Джеймса и дочери Аурелии, обладает своим особым, поэтичным и обаятельным, легко узнаваемым стилем. Они сочиняют спектакли на границе клоунады, пантомимы и драматического театра. Спектакли их полны сюрреалистической игры с предметами, оживающими и меняющими облик; вещи подчиняют себе человека и покоряются ему, живущему в их странном, фантастическом мире. Вот и новый спектакль Джеймса Тьере «Рауль», целиком — от сценария до сценографии — придуманный и исполненный внуком Чаплина, был полон наивных, но безотказных трюков старого театра. И никаких сложных технологий, все чудеса творились из подручных материалов и тут же разоблачались перед зрителями.
После любопытнейших «Трех сестер» немецкого режиссера Андреаса Крикенбурга, показанных в Москве пару лет назад в рамках фестиваля NET, приезда его же «Процесса» по Кафке все ждали с особым нетерпением. Кафку Крикенбург поставил в мюнхенском театре Каммершпиле. В этом «Процессе» главный герой романа Йозеф К. размножился в нескольких персонажей (усатый Йозеф К., плюгавый Йозеф К., нервический Йозеф К. и т.д.), карикатурных и обладающих безупречной, марионеточной слаженностью человечков, игравших то по очереди, то одновременно. Однако спектакль не показал ничего, кроме самого этого приема, отточенной актерской техники и здорово придуманной сценографии. Посреди сцены была выстроена большая наклонная воронка, похожая на глаз, и действие разворачивалось то внутри нее, то за ее пределами. Забавно было наблюдать, как сложно оказалось нашему зрителю выслушать и вникнуть в длинную и хитросплетенную притчу о стражнике ворот и робком просителе, звучавшую в финале. Все-таки мы, в отличие от немцев, приходим в театр, чтобы чувствовать, а не думать.
Робер Лепаж привез в этом году первую часть задуманной им тетралогии «Карты», начинающуюся с «Пик». Арена Цирка на Цветном бульваре на шесть вечеров превратилась в Лас-Вегас, то легендарное место, где самые разные герои, игроки и не только, оказываются в крайних, пограничных жизненных ситуациях, — место силы. Шесть актеров играют в спектакле тридцать персонажей, мгновенно меняя маски в скрытых от глаз недрах арены. Вот молодой ученый, физик-теоретик, впервые окунувшись в игру, открывает для себя, что мир ему больше не подконтролен, что ни одна из теорий не может описать случайные повороты Фортуны. Не только деньги, но и молодая жена ускользают от него в объятия демонического ковбоя с походкой Джима Моррисона. Этот обольститель и пошляк — самый ирреальный персонаж в спектакле. Вместе с ряженым Элвисом и шаманом-индейцем из пустыни Невада, он — воплощение американского китча, как и сам Лас-Вегас, притягательный и отталкивающий одновременно.
Эпизоды мгновенно сменяют друг друга, сцена перестраивается благодаря целой системе разнообразных люков: то большая плоскость уходит вниз и перед нами клубятся пары термальной ванны, то в полу приподнимается крохотная крышка и высовывается лысая, скульптурная голова пожилого джентльмена — это Тернбридж, английский телепродюсер-игроман, самый яркий и, кажется, самый близкий режиссеру персонаж. В финале он уйдет умирать в пустыню, обнажится донага и лишь в последнюю очередь снимет с руки часы, остановившиеся много лет назад, в момент смерти его матери. Пускай «Карты 1: Пики» уступают такому эпохальному творению Лепажа, как «Липсинк», и в разработке персонажей, и в ясности основной мысли. Все равно сложно было не поддаться театральной магии, законами которой знаменитый канадец владеет в совершенстве, оставаясь в то же время художником наивным и назидательным.
Начало мощной танцевальной программы на Чеховском фестивале положили выступления самой знаменитой израильской труппы Batsheva Dance Company — два спектакля «Deca Dance» и «Sadeh 21», поставленные руководителем труппы, хореографом Охадом Наарином. В прошлом ученик Бежара, Наарин придумал свою систему, свой способ и стиль танцевальных движений, которому дал незамысловатое название гага. Гага, хоть и описывается сложно, но подразумевает простое: свободу танца, изучение многообразных возможностей тела, а главное — чувственное восприятие артистами этого танца. Если «Deca Dance» соткан из самых ярких фрагментов разных спектаклей Наарина прошлых лет и включает фирменный выход танцовщиков к публике (приглашение зрителей к танцу), то «Sadeh 21», появившийся в 2011 году, стилистически более однообразен, где-то даже сдержан. В спектакле Наарина эпизоды словно нанизываются один на другой: сначала идут сольные партии танцовщиков, потом они танцуют по двое, четверо, пятеро. В финале артисты по очереди — кто-то по одному, кто-то по двое — прыгают с белой стены, проваливаются в глубину сцены, в темноту, поднимаются, забираются обратно и в разных позах прыгают снова. В «Sadeh 21», полном импровизации, в которой проявляется индивидуальность каждого танцовщика, при этом есть и внутренний ритм, и логичность повествования, если не запрограммированность. Заканчивается же балет Наарина свободно, хаотичные прыжки танцовщиков нарушают всю заданную последовательность — и это самый эмоционально сильный момент.
Мэттью Боурн — один из самых известных английских хореографов, умеющих именно развлекать, и частых гостей Чеховского фестиваля — показал этим летом в Москве собственную версию балета «Спящая красавица», который по жанру получился не сказкой, а готической историей. Боурн известен своим пристрастием к классическому сюжету, который он мастерски начиняет актуальными, любимыми массовым зрителем мотивами — в этот раз он касается вампирской тематики, столь популярной в последние годы. Красота постановки — не в хореографии, а в сказочных костюмах и сценографии, в том, что автор показывает три эпохи: Петербург конца XIX века, эдвардианскую Англию и нынешнее время. Постановкой «Спящей красавицы» Боурн-сказочник отпраздновал 25-летие своей компании New Adventures и завершил трилогию балетов Чайковского.
Главным героем нынешнего Чеховского фестиваля, без сомнения, оказалась первая французская балерина современности, этуаль Сильви Гиллем, в 20 лет ставшая примой Парижской оперы и уехавшая за творческой свободой в Лондонскую королевскую оперу. Оставила она и этот театр, пустившись в сольное плавание, потому что хотела экспериментировать. Сейчас Гиллем 48 лет, и она находится в превосходной, блистательной форме — полные залы на ее спектакле и стоячие овации тому подтверждение. Гиллем привезла в столицу программу «За 6000 миль», которая состоит из трех балетов классиков современной хореографии Иржи Килиана, Уильяма Форсайта и Матса Эка. Сама Гиллем участвует в последних двух и демонстрирует колоссальное техническое мастерство в балете Форсайта «Rearray» и невероятную эмоциональную силу движения, пусть грустную и лиричную, но очень настоящую, в постановке Эка «Bye». Сама Гиллем отказывается однозначно интерпретировать свою программу, поэтому, несмотря на ее рефлексирующий тон и полупечальный акцент, не верится, что балерина прощается.
Завершится Чеховский фестиваль в середине июля — в столице выступит труппа Марии Пахес, звезды фламенко, тоже уже приезжавшей в Москву. Она покажет свой последний спектакль с символичным названием «Утопия», посвященный поискам человеком лучшего будущего. Пока Мария Пахес его ищет, лучшие работы современных режиссеров и хореографов уже нашли своего зрителя в Москве.