В июне в России впервые отметили День социального предпринимателя — бизнесмена, который зарабатывает, предоставляя услуги в области образования, медицины и социальной защиты, и, по идее, таким образом оказывает помощь обычным людям. Директор направления «Социальные проекты» Агентства стратегических инициатив Владимир Яблонский рассказал «Ленте.ру» о том, как обстоят дела с поддержкой социального предпринимательства в России.
«Лента.ру»: Расскажите, что такое социальное предпринимательство? Социальный предприниматель сегодня — это кто?
Владимир Яблонский: Лично для меня главное в понятии «социальное предпринимательство» — это мотивация. Социальный предприниматель — это гражданин, который пытается что-то менять в стране, неравнодушный, с активной социальной позицией. Вот, к примеру, приходит бизнесмен и говорит, что ему не нравится та школа, где учатся его дети, а он хочет и может сделать лучше. Ведь можно школу построить для того, чтобы заработать денег на бетоне, а можно для того, чтобы она была другой — лучше, качественней, доступней для тех, кому предстоит в ней учиться и работать. И я встречаю и тех и других предпринимателей, со столь разным подходом к бизнесу, каждый день. На самом деле многие хотят что-то позитивное сделать в стране, но возможностей нет — не то чтобы кто-то против, но форматов нет. Вот несколько лет назад хотел сам посадить деревья в Москве, но знакомые отговорили — замучаешься согласовывать. К сожалению, сейчас социальное предпринимательство развивается скорее вопреки, чем благодаря усилиям государства.
А вы в АСИ чем занимаетесь?
У нас в агентстве много стратегических задач, но главное — мы пытаемся найти успешные примеры проектов, которые могли бы тиражироваться, например, в бизнесе или в общественном секторе. Мы стараемся их типизировать, снять барьеры, которые мешают успешному развитию, консультируем бизнесменов. Я недавно был в Перми, где есть проект «Школа фермеров», и есть конкретный человек, который его развивает, Вячеслав Горелов. Вот он как раз и есть классический социальный предприниматель. Вячеслав построил учебную гостиницу, несколько мини-ферм и берет молодежь, трудных детей, ребят из детских домов на своего рода практику с адаптацией в соцсреде. Все они проходят у него обучение и начинают работать, потом создают фермы, выкупают себе дома, берут кредиты, иногда, правда, отдают с большим трудом. Горелов — настоящий энтузиаст своего дела. Для того чтобы поддержать «Школу», он даже квартиры свои продает. Но региональные власти этот проект, хотя он существует уже лет десять, до последнего времени не замечали.
А мы Горелова посадили за один стол с губернатором, вывели на диалог, потому что никто кроме губернатора в регионе, к сожалению, не смог наладить какую-то координацию между местными ведомствами. И вот губернатор сидел и разбирался полтора часа, как сделать для «Школы фермеров» обеспечение под покупку им в кредит установки для забоя кроликов. В итоге предприниматель нам сказал, что впервые в органах власти его не только выслушали, но еще и помогли. Казалось бы, маленький проект, там всего сотня детей задействована, но для региона ничего другого сопоставимого по типу нет, он нужен людям, и его важно сохранить.
Я так понимаю, что это проект, который запускал фонд Вагита Алекперова «Наше будущее»?
Действительно, фонд «Наше будущее» кредитовал данный проект, да и вообще много кто пытался ему помочь.
А вы выступаете бизнес-консультантами?
Да, но важно понимать, что мы работаем еще и как структура, которая может подтолкнуть какой-то проект, «продавить» какие-то изменения в законодательной базе. Это не лоббизм, так как все наши предложения проходят независимую экспертизу. И для нас очень важно вовремя выйти из проекта, потому что мы работаем, как конвейер. Например, приходит предприниматель из Казани, он создал небольшой технопарк, привлек студентов, и они вместе с КамАЗом стали изобретать разные тренажеры для обучения врачей, чтобы медики могли учиться делать телескопические операции, и так далее. Высокотехнологичная медицина входит в стандарт, нужны специалисты, а на чем их готовить? Вот мы его и «поженили» с Минздравом, наладили коммуникацию. Сейчас уже пошли закупки оборудования в медицинские вузы для обучения студентов, а бизнесмены стали создавать учебные центры, развернув по стране целую систему обучения медицинских работников.
И много у вас успешных проектов?
У нас сейчас около 20 проектов в 70 регионах. Они совсем разные, большие и тиражные, причем есть и проекты, которые инициируют местные власти, и мы можем поддерживать лучшие региональные практики, и этого, на самом деле, довольно много. Есть проекты, предполагающие создание частных домов престарелых, а есть крупные инновационные и медицинские проекты, волонтерские проекты. В прошлом году, к примеру, к нам пришли выпускники физтеха и заявили, что хотели бы создать корпорацию развития физтеха в Подмосковье, разобраться с дорогами, свалкой, сделать школу для одаренных детей, технопарки по различным направлениям. Президент их поддержал, и сейчас этим проектом занимается правительство. Для этого проекта заявлено финансирование в 3 миллиарда рублей.
Вы оказываете финансовую поддержку одобренным проектам?
Нет, мы не финансируем проекты. Я вообще исхожу из того, что если предприниматель — действительно предприниматель, то он должен быть в состоянии сам найти финансирование. В прошлом году мы также поддержали проект, связанный с частными домами престарелых, или как мы его называем, с резиденциями для пожилых.
Это в Москве?
Да, но не только в Москве, их уже несколько в России. Фактически подобная резиденция — это отель с отличным медицинским обслуживанием для представителей старшего поколения, и очередь туда уже огромная. Но отрадно, что еще есть и очередь из инвесторов. Они видят, что модель работает, и готовы инвестировать, вкладывать средства. А мы, в свою очередь, сейчас работаем с Минтруда, президент дал нам поручение, государство субсидировало резиденции наравне с бюджетными домами престарелых, потому что вложения в последние огромные, а то, что там происходит, вы можете себе представить.
Если я правильно понимаю, то АСИ ограничено в своих полномочиях. Где вы находитесь во властной системе координат?
Наблюдательный совет АСИ возглавляет президент Владимир Путин. Мы не подчиняемся правительству, хотя плотно с ним взаимодействуем — они нормативной базой занимаются, а мы выступаем в роли оператора проектов. С Минэкономики, в частности, у нас взаимодействие довольно плотное: чаще всего предприниматели узнают о разработанных и типизированных нами проектах через региональные подразделения министерства. Есть федеральная программа поддержки малого и среднего бизнеса, что-то около 25 миллиардов рублей финансирования, и в нее мы включаем уже готовые кейсы. Соответственно, регион получает от федеральных властей субсидию на проект, добавляет свои деньги в зависимости от своей обеспеченности, а далее выдает льготы уже непосредственно предпринимателям. Мы же через «Деловую Россию», «Опору России», местные торгово-промышленные палаты стимулируем предпринимателей, чтобы они давили на региональную власть и требовали льгот на социальные проекты.
Но, если я правильно понимаю, то в основном вы работаете на региональном уровне?
Да, так получается. Социальной сферой, в основном, занимаются местные власти, начиная с уровня субъекта федерации. И, в принципе, все можно было бы решать на этом уровне. Но дело в том, что у них на местах зачастую нет необходимой практики работы с бизнесом, работы в государственно-частном партнерстве. И если это люди активные, интересующиеся, то им надо присмотреться к проекту, повертеть его в руках. Ну а если пассивные, то они пытаются просто ничего не делать, потому что так проще. Ну, дают им деньги, ну вот они и строят по старым схемам, тогда как работа с бизнесом для них — лишняя ответственность и дополнительные усилия. Поэтому задача Агентства показать, обучить, и где-то даже простимулировать на уровне губернаторов местных чиновников, в том числе и поручениями президента, что-то хорошее и полезное развивать. Не секрет, что в регионах 50 -70 процентов бюджета тратится на социалку, а отдача от этих инвестиций не очевидна. Часто приедешь в регион, увидишь, скажем, прекрасный новый медицинский объект — там, где он никому не нужен. Вроде деньги и потрачены на полезное дело, а получается, что впустую.
А как стимулируете?
У нас есть возможности подсказать региональным властям, как лучше распорядиться бюджетом. Мы предлагаем хорошие проекты, проверенные экспертами эффективно работающие практики, и к нам прислушиваются. Ну а потом мы отслеживаем судьбу тиражируемых нами проектов.
А если местные власти блокируют ваши проекты?
По-разному бывает, разбираемся, работаем дальше, находим понимание. Мы никого не можем заставить, только рекомендовать. Хотя, в целом, регионы достаточно позитивно реагируют на наши предложения, так как предложенные нами проекты чаще всего попадают в их запросы.
Сложно «продавать» регионам такие проекты?
Сложно. Сегодня в регионах нет никакой системы тиражирования успешных практик, распространения успешных кейсов ни в области туризма, ни в области соцзащиты, ни в области заботы о пожилых, ни в области дошкольного образования и детского досуга. Между тем у многих появились деньги, вот например, офицерам стали нормально платить. Ну, а где эти деньги можно потратить, если это ЗАТО и нет даже приличного Дома офицеров? Именно поэтому люди часто уезжают из регионов в столицу, а то и вовсе из страны из-за того, что у них рядом нет банального детского сада, куда можно отдать ребенка. Получается, что социальная сфера не отвечает современным запросам общества. По нашим исследованиям, решение о рождении второго ребенка и третьего часто фактически напрямую зависит от наличия детского садика в территориальной доступности. Семье надо как-то выживать, а у нас даже в существующие сады гигантская очередь. Как работать, если не с кем оставить ребенка? И, конечно, у данной проблемы есть «второе измерение», ведь в погоне за адекватной развитой социальной средой из регионов утекает наиболее квалифицированная рабочая сила. И даже если в перспективе построит бизнесмен предприятие на селе, кто там работать-то будет?
Давайте на примере.
Мы еще год назад утвердили проект по частным детским садам, сформировали целую программу, которая включает в себя развитие фактически семейных предприятий в квартирах и на первых этажах новых домов. В некоторых областях проект уже прижился. В Красноярске 18 процентов всех детских садов частные, но по большей части — нелегальные. Это типичный кейс для нас. Мы идем в Минобразования и говорим, вот смотрите, у нас есть данные соцопросов, есть данные по бизнесу, спрос налицо: люди хотят, чтобы вот такие садики тоже были. И никаких препятствий к этому нет, только включите это в стандарт, чтобы эта программа поддерживалась государством наравне с другими. Родители хотят такие садики, но они у нас не попадают под госстандарты. Соответственно, они не подпадают под госфинансирование. И вот у вас, как у предпринимателя, появляется дилемма: если вы создадите новый садик, то у вас будет много клиентов, но в то же время ваша экономическая ситуация ухудшится.
Но бизнесмены же и так закладывают в оплату свои издержки?
Ну да. Но если вам по Конституции обещана услуга дошкольного образования, то почему вы в одном месте должны платить 15 тысяч рублей, а в другом 1500. И та и другая организации должны получать от государства одинаково. Деньги должны прийти с вами в то учреждение, куда вы привели своего ребенка. Если мы создадим чуть более равноправные условия для НКО-шного и частного сектора, то получим рост конкуренции и все от этого только выиграют.
Ну а для государства в чем выгода?
В социальной сфере есть гигантское наследие Советского Союза: школы, больницы, поликлиники, детские сады и так далее. Сейчас государство фактически тиражирует данную систему госинвестициями, вкладывая в нее сотни миллиардов рублей. Безумные деньги тратятся на строительство детских садов, но если через некоторое время будет демографический спад, то что делать с этими зданиями, с людьми, которые там работают? В то же время субсидировать частный сектор в 20-30 раз дешевле, а государство эти освободившиеся деньги может направить на то, чтобы условную набережную починить.
Мультиплицировать наработки получается?
В Новосибирске есть проект, который мы пытаемся мультиплицировать в 40 регионах, это профилактика отказов от новорожденных детей. Силами волонтеров работать с врачами, медсестрами, тренинги для них по работе с будущими мамами или уже родившими, строить диалог для того, чтобы они не оставляли детей. Социальный смысл тут понятен, но есть и экономический: мы подсчитали, что себестоимость этой программы на одного ребенка — около 7 тысяч рублей, но если от ребенка отказываются, то у государства только первый платеж в 50 тысяч рублей, а потом оно ведет этого ребенка до совершеннолетия, оплачивая содержание в детском доме и так далее.
Другой пример. В Екатеринбурге небольшая компания три года бодалась с властями, чтобы им разрешили надстроить детский садик. Это такой проект здания-трасформера, который можно перепрофилировать под досуговые центры, и под школы, с надстройкой третьих этажей вместе с комплексной реконструкцией. В ноябре 2012 года в городе Среднеуральске его сдали, а на 2013 год компания получила только в Свердловской области заказ на 18 объектов. Местная власть просто увидела, что это выгодно. Денег не так много (едва ли не вполовину дешевле, чем строить тот же объем заново), да и со всеми согласованиями проще.
За то время, что вы работаете в этой сфере, есть ли какие-то изменения?
Существует довольно много фильтров, поэтому процесс рассмотрения проектов идет не слишком быстро. С тем же проектом Горелова из Перми мы занимаемся уже полтора года. Но в той же Перми есть гигантский перинатальный центр, созданный по федеральной программе, и небольшой частный. Люди переоборудовали гостиницу, сделали частный центр женского здоровья, родильный дом, и довольно успешно конкурируют. Туда даже очередь выстроилась. Это разные ниши немного, но сам факт того, что начали появляться разные бизнесы в социальной сфере, которые предлагают услуги другого качества, мне кажется очень правильным. Создается альтернатива государственной системе, бюджетной. Осваиваются разные пути развития соцсферы, и возникает конкуренция, которая полезна потребителю. По нашим оценкам, движение в данном направлении позволит прийти к результату, когда 2 процента ВВП в 2020 году составят поступления от социального предпринимательства.