У Москвы в ее новейшей истории было пока всего три градоначальника, но в прошлом счет им шел на десятки, причем многие из них — руководители Моссовета, комиссары, генерал-губернаторы или военные губернаторы — были по-своему примечательными фигурами, оставившими заметный след на облике российской столицы. В этом тексте речь пойдет о руководителях Москвы советского периода — тех, кто управлял городом с 1917 по 1990 год.
На смену Челнокову, отправившемуся в Петроград руководить передачей Русского музея из ведения упраздненного министерства по делам двора властям молодой пока еще не республики, но уже и не монархии, комиссаром по Москве был назначен другой либерал, кадет Николай Кишкин. Гласный Московской городской думы и замруководителя Главного комитета Всероссийского союза городов, объединявшего земскую оппозицию, Кишкин пробыл в должности полгода — при нем и был избран первый московский мэр в современном понимании этого слова, социалист-революционер Вадим Руднев.
Недолгие восемь месяцев российской демократии принесли хаос в хозяйственную жизнь и страны, и Москвы. К осени 1917 года помимо комиссара Временного правительства, городского головы, и целых двух советов, работавших, правда, в одном здании, — сначала Городской думы на нынешней площади Революции, а затем в доме генерал-губернатора, — был еще и Комитет общественных организаций. КОО еще с марта перехватил реальные распорядительные полномочия в городе, взяв на себя ответственность за бесперебойные поставки продуктов, содержание милиции и московского гарнизона.
Дворянин и бывший ссыльный, Руднев полностью поддержал «третье» Временное правительство под руководством своего однопартийца Александра Керенского: после его падения в ходе Октябрьского большевистского переворота в Петрограде он возглавил вооруженное сопротивление большевикам. Вооруженные отряды Комитета общественной безопасности во главе с Рудневым в течение недели вели бои с восставшими солдатами московского гарнизона, но были разбиты. Московский совет рабочих депутатов (солдатский совет фактически перестал функционировать, потому что сами солдаты гарнизона признали свой исполком, состоявший из меньшевиков и эсеров, изменническим) стал высшим органом власти в Москве. Его исполком, который возглавлял старый большевик, давний знакомый Владимира Ленина, выходец из пролетарской среды Виктор Ногин, стал выполнять функции исполнительной власти города. Но это была скорее формальность.
На своем посту и этот московский градоначальник продержался недолго — в марте 1918 года Покровский был избран главой Совета народных комиссаров Московской области и покинул исполком Моссовета. На смену ему пришел профессиональный революционер, дворянин Петр Смидович, один из первых агентов ленинской «Искры», участник вооруженного восстания в Москве в 1905 году, бывший эмигрант с шестью годами тюрем и ссылок в России. Представитель умеренного крыла РКП(б), Смидович часто становился объектом критики старших товарищей, особенно за свою «мягкотелую» позицию во время Октябрьского восстания, которое он, как, впрочем, и многие московские большевики, считал преждевременным. Ругали его и за лояльность к левым эсерам, заложником которых он стал во время левоэсеровского восстания в июле 1918 года.
При Смидовиче, 16 марта 1918 года, Москва после двухсотлетнего перерыва вновь стала столицей России. Соответственно, в город перебрался и Совнарком во главе с Лениным. Полгода спустя, в октябре 1918 года, чехарда руководителей Моссовета, наконец, прекратилась — во главе города встал один из виднейших представителей партии большевиков, ближайший сподвижник и частый критик Ленина Лев Каменев (Розенфельд).
Для Каменева председательство в Моссовете было почетной, но в чем-то избыточной нагрузкой. Член политбюро ЦК РКП(б), с 1922 года он был заместителем председателя Совнаркома и Совета труда и обороны — главного регулирующего органа советского правительства, который был призван наладить полуразрушенную в годы «военного коммунизма» экономику. Во время болезни Ленина в 1923 году именно Каменев председательствовал на заседаниях Совнаркома РСФСР и СССР, на заседаниях Политбюро РКП(б), а заодно готовил к публикации первые собрания сочинений советского вождя.
Смерть Ленина в 1924 году и последовавшая за этим борьба между «триумвиратом» в составе Каменева, Григория Зиновьева и Иосифа Сталина против Льва Троцкого вывела в руководители Москвы бывшего рабочего-металлиста Константина Уханова, занимавшего на тот момент пост председателя правления Электротехнического треста. Впоследствии Каменев как один из лидеров «новой оппозиции», на этот раз объединившей его с Зиновьевым и Троцким, был снят с должности. В августе 1936 года Каменев и Зиновьев были расстреляны по обвинению в организации «троцкистско-зиновьевского объединенного центра». Бытует легенда, что Каменев, шедший на казнь вместе с рыдавшим и молившим конвой о помиловании Зиновьевым, обратился к товарищу по беде: «Перестаньте, Григорий, умрем достойно!»
Уханов мало чем запомнился Москве за исключением сноса ряда церквей и почти полного уничтожения Сретенского монастыря, в оставшихся зданиях которого разместились службы НКВД. Через пять лет Уханов был снят. В 1937 году и Уханов, и сменивший Зиновьева во главе Ленсовета Николай Комаров были расстреляны.
На период, когда Москвой руководил Булганин, пришлись циклопические перемены. В 1935 году решениями ЦК ВКП(б) и Совнаркома был принят генеральный план реконструкции Москвы, разработанный архитекторами Владимиром Семеновым и Сергеем Чернышевым. Через город должны были быть проложены новые магистрали, вдоль них намечалось построить 14-этажные дома, Красная площадь должна была увеличиться вдвое. На территории Лосиного острова предполагалось устроить Ичкинское водохранилище, соединенное с Москвой-рекой каналом; другие каналы, соединяющие излучины главной городской водной артерии, планировалось проложить через Дорогомилово и от Андреевских прудов к Нагатино. В рамках нового генплана в 1937 году была реконструирована улица Горького (до 1932 ― Тверская).
Большинство из этих проектов реализовано не было, строительству грандиозного Дворца Советов, который бы венчала 100-метровая статуя Ленина, помешала война, зато удалась другая социалистическая стройка ― создание в Москве метрополитена, проекты которого разрабатывались еще с начала века. Булганин вместе с председателем Московского комитета партии Никитой Хрущевым (Сталин называл их «отцами города») был первым пассажиром метро ― состав проследовал от станции «Комсомольская» до «Сокольников» 15 октября 1934 года.
В те времена было принято рубить сплеча, что головы, что деревья. Уничтожение исторического наследия, напоминавшем о дремучем дореволюционном прошлом, шло на ура. «Когда мы ломали Иверскую часовню [на Красной площади], многие говорили “Хуже будет”. Сломали — лучше стало. На Садовом кольце вырубили деревья, стало лучше, товарищи (Смех, аплодисменты)», ― можно прочитать в стенограмме одного из выступлений Булганина в 1937 году.
В отличие от многих своих товарищей, с которыми он начинал службу, Булганин избежал репрессий, напротив, на протяжении всего правления Сталина он оставался любимчиком вождя. В 1937-1938 годах в течение года с небольшим он возглавлял советское правительство, затем работал на руководящих должностях в Госбанке, в годы войны входил в армейское руководство, а после войны, в 1947 году, даже получил звание маршала и пост министра вооруженных сил. В кресло главы правительства он вернулся при Хрущеве, но затем Булганина объявили одним из предводителей «антипартийной группировки» и сняли с должности.
Хрущев вспоминал, как Сталин вызвал его с Украины со словами «Срочно приезжайте, у нас неблагополучно». Уже в ноябре 1938-го Сидоров был обвинен в политической слепоте и сознательном срыве дела снабжения населения. Бытовали слухи о его расстреле, и только в конце 1990-х годов удалось восстановить его судьбу. В том же 1938 году по совету Михаила Калинина он перебрался в Тамбов, где до самого выхода на пенсию в 1960-м вел непримечательную жизнь аппаратчика районного калибра. Запрещенная ныне «Национал-большевистская партия» в 1999 году даже выбрала его своим кандидатом в мэры Москвы ― от «Партии мертвых».
Пришедший на смену Сидорову Александр Ефремов также был технарем (он закончил Московский станкоинструментальный институт) и аппаратчиком, но с куда большим потенциалом. Бывший директор Московского станкостроительного завода имени Орджоникидзе, он прилагал много усилий для развития столичной промышленности, был замечен в Совнаркоме и быстро вошел в состав правительства ― сначала как замнаркома станкостроения, затем как полноценный нарком, а потом и министр. Во многом благодаря ему советская промышленность, понесшая сокрушительные потери в первый год Великой Отечественной войны, смогла восстановиться и обеспечить фронт тяжелой техникой.
Пронин, токарь и комсомольский вожак, окончивший Институт красной профессуры, зарекомендовал себя ответственным и умелым аппаратчиком еще в начале 30-х. Лучшим образом его качества проявились во время Великой Отечественной войны ― историки уверены, что выступление Пронина по радио помогло остановить панику среди москвичей. Тогда, 15-17 октября 1941 года, после постановления ЦК о начале эвакуации из столицы, десятки тысяч горожан бросили свои дома и пожитки, стремясь как можно скорее покинуть город, который вот-вот должен был оказаться в руках немцев. 16 октября, единственный день за всю свою историю, не работало московское метро ― на станциях шли работы по подготовке к его уничтожению. Впрочем, прекратить стихийное бегство и пораженческие выступления помог не только Пронин — на четвертый день смуты был отдан приказ применять к паникерам любые меры воздействия вплоть до расстрела на месте. В годы войны Пронин был ответственен за перевод московской промышленности на оборонный лад: в итоге из 670 подчиненных Моссовету предприятий 654 выпускали боеприпасы и вооружения.
Сменивший пошедшего в Совнарком РСФСР Пронина Георгий Попов до назначения на должность главы Моссовета был вторым секретарем Мосгоркома ВКП(б). При нем советская и партийная вертикали власти оказались слиты воедино ― уже через год после назначения в Моссовет он возглавил и московский партком. С обеих должностей он и полетел почти одновременно ― в рамках очередной чистки партийного руководства, устроенной Сталиным в декабре 1949 года, Попов был лишен сначала партийного поста с формулировкой «за зажим критики и отсутствие самокритики», а затем и поста государственного.
Последний сталинский назначенец, Михаил Яснов, бывший железнодорожный чернорабочий, выдвинулся не по партийной линии ― с 1930-х годов он работал в стройкомплексе столицы, а в 1938 году стал замглавы Мосгорисполкома по строительству. В годы войны он отвечал за создание Можайской линии обороны, да и в годы своего руководства городом напирал, в основном, на капитальное строительство. При нем, например, в рекордные сроки были выстроены семь знаменитых сталинских высоток. Смерть диктатора в 1953 году не изменила положения Яснова — напротив, с Хрущевым он поддерживал очень тесные отношения и в 1956 году стал главой Совмина РСФСР.
На протяжении всех последующих лет советской власти в Моссовете доминировали партработники среднего уровня, хозяйственная номенклатура, директора крупных заводов и научно-исследовательских институтов, ректора вузов. Оставшиеся места по разнарядке занимали передовики производства и особо отличившиеся врачи, учителя и деятели культуры. Типичными представителями номенклатуры были и первые хрущевские креатуры, например, Николай Бобровников, бывший начальник Сталинской водопроводной станции и глава управления водопроводного-канализационного хозяйства Мосгорисполкома. Впрочем, его сменщик Николай Дыгай имел куда больший аппаратный вес — министерский портфель он получил еще при Сталине (в 1947-1949 годах был министром строительства военных и военно-морских предприятий СССР) и до работы в Моссовете из правительства не уходил. Опыт руководства городом он получил еще до Москвы ― в 1937-1938 годах Дыгай возглавлял Нижнетагильский горисполком. При Дыгае в 1960 году территория Москвы была значительно расширена в связи со строительством МКАД. Дыгай же оказался первым главой Мосгорисполкома, который занимал этот пост до самой своей смерти, ― такая практика стала естественной для советской номенклатуры.
Промыслов и первый секретарь Московского горкома КПСС Виктор Гришин являлись олицетворением брежневского застоя ― партийный начальник занимал свой пост лишь немногим меньше, с 1967 по 1985 год. При этом два первых лица брежневской Москвы не слишком любили друг друга. Гришин вспоминал впоследствии о Промыслове: «Он в значительной мере был занят выполнением представительских функций. Много времени занимали его многочисленные зарубежные поездки, а для решения вопросов работы горисполкома, городских проблем его не доставало». Критично относился к Промыслову другой секретарь МГК Леонид Матвеев. Как он вспоминал впоследствии, они с Гришиным неоднократно просили госруководство сделать что-то с главой Мосгорисполкома: при Промыслове торговля в Москве совсем расстроилась. Однако именно Гришин оказался первым, чья голова полетела с началом «перестройки» ― его отправили на пенсию, даже не поблагодарив за многолетнюю работу, и во главе МГК КПСС оказался выдвиженец Михаила Горбачева, бывший глава свердловского обкома Борис Ельцин. Промыслов был отправлен в отставку вскоре после переезда Ельцина в Москву.
Матвеев вспоминал потом, как проходила смена руководства в Москве. Кандидатуры на представление Горбачеву отбирали фактически он и Ельцин. Первого кандидата, замглавы МВД СССР Василия Трушина, когда-то работавшего в Перовском райкоме, Ельцин забраковал со словами «Милицонеров не нужно». Та же судьба постигла и Бориса Никольского, бывшего замглавы Мосгорисполокма, работавшего вторым секретарем ЦК Компартии Грузии. В итоге остановились, как того и требовал Ельцин, на «крепком директоре крупного завода», руководителе ЗИЛа Валерии Сайкине.
Пошедший работать на ЗИЛ в 1956 году формовщиком, Сайкин возглавил одно из крупнейших предприятий в стране в 1981 году. Однако в условиях революционных перемен, окончательно вышедших из-под контроля Горбачева в 1987-1988 годах, аппаратный опыт Сайкина перестал приносить ему успех. В 1989 году его постигла неудача на выборах народных депутатов СССР. К тому времени массовое антикоммунистическое движение сформировалось прежде всего в Москве и Ленинграде, и на выборах 4 марта 1990 года оппозиционная «Демократическая Россия» взяла в Моссовете, численность которого составляла на тот момент более 450 человек, две трети мест. Видеть во главе города «номенклатурщика» депутаты не захотели, и в 1990 году Сайкин вошел в состав правительства РСФСР в должности замглавы Совмина, освободив кресло для одного из лидеров «Демократической России», экономиста Гавриила Попова. В 1991 году, после неудачного соревнования с Поповым за должность мэра (к финишу он пришел вторым с 16,3 процента голосов), Сайкин вернулся в руководство ЗИЛа. В 1996-1999 годах он возглавлял комитет по делам о несостоятельности московского правительства, а в 1999-2003 годах заседал в Государственной Думе во фракции Компартии, в состав бюро московского отделения которой он входит до сих пор.