Генеральный прокурор США Эрик Холдер 12 августа выступил с речью, вызвавшей бурю возмущения со стороны Республиканской партии. Сторонники консервативных ценностей обвинили администрацию Барака Обамы в запуске «процесса легализации наркотиков». В действительности, правда, Холдер говорил о другом.
Задолго до начала «войны с террором» (war on terror), объявленной Джорджем Бушем-младшим после терактов 11 сентября 2001 года, США ввязались в другую бесконечную битву, которая тянется уже пятое десятилетие. Еще в 1971 году тогдашний президент Ричард Никсон объявил «войну наркотикам», пообещав быть «жестким к преступности» (tough on crime).
В числе многочисленных мер по борьбе с распространением наркотиков государство ввело принцип «нулевой толерантности» к наркоторговцам, создало несколько ведомств по борьбе с этим злом, установило обязательные тюремные сроки для владельцев даже небольших доз наркотиков, сделало употребление марихуаны уголовным преступлением, много раз увеличивало сроки наказания по наркостатьям, а также существенно расширило систему тюрем. В рамках объявленной войны проводились различные операции (в том числе и военного характера), появилась антинаркотическая разведка и контрразведка, на расследование преступлений в этой сфере были переброшены лучшие детективы.
Результат, правда, оказался не слишком впечатляющим. По оценкам многочисленных экспертов, в противостоянии американского правительства и разносортного дурмана последний одерживает убедительную победу. Хотя на борьбу с наркотиками, по самым скромным подсчетам, было истрачено не менее триллиона долларов, их потребление выросло, они стали доступнее и качественнее. При этом средний возраст потребителей зелья в США (особенно в неблагополучных районах) существенно снизился: во многих школах идет бойкая торговля марихуаной и метамфетамином.
Помимо медицинских и криминальных последствий, распространение наркотиков приводит также и к масштабному социальному эффекту. Наркоторговлю контролируют соперничающие друг с другом банды, совершающие тысячи «сопутствующих» преступлений. Дети из неблагополучных районов воспринимают участие в деятельности этих группировок как едва ли не единственную возможность «выбиться в люди», забывая об учебе и совершенно не мечтая о нормальной работе. Все это привело к возникновению явления, которое американские специалисты называют «трубопроводом школа-тюрьма» (school to prison pipeline). В результате за двадцатилетний период с начала 1980-х годов число заключенных в американских тюрьмах выросло на 800 процентов, став самым большим в мире. Основная часть прироста пришлась на тех, чьи преступления так или иначе были связаны с наркотиками.
Всего за 40 лет в США по наркостатьям были арестованы более 45 миллионов человек, что дает представление о масштабах бедствия. Примерно 40 процентов людей, отсидевших сроки за наркотики в федеральных тюрьмах, и 60 процентов отсидевших в тюрьмах штатов, впоследствии повторно подвергались аресту за аналогичные преступления.
Об эффективности объявленной Никсоном войны свидетельствует такой факт: по данным Высшего суда Калифорнии, главным (с точки зрения прибыли от продажи) сельскохозяйственным растением в этом штате сейчас является марихуана. На втором месте виноград, из которого делают знаменитое местное вино.
Косвенным следствием «войны против наркотиков» стало появление так называемого «тюремно-промышленного комплекса». Автором термина, кстати, является чернокожая правозащитница Анджела Дэвис, выступившая в 1997 году с речью под соответствующим заглавием. Этот комплекс представляет собой сеть частных тюрем, получающих от государства, штатов и муниципалитетов деньги за содержание заключенных. Поскольку нехватки клиентов у этих организаций не ощущается, частные тюрьмы процветают. То же касается и предприятий-смежников, поставляющих в тюрьмы все необходимое, от продуктов питания до стройматериалов.
Многочисленные американские преступники не просто сидят, они еще и работают. Выгоды от использования их труда очевидны: зарплаты минимальные, забастовки исключены, никаких медицинских страховок, премий и соцпакетов «сотрудникам» не полагается. Более того, их оперативно можно перекидывать и даже «продавать» из тюрьмы в тюрьму в случае возникновения такой необходимости.
Бизнес на заключенных стал весьма прибыльным. В США сейчас работают не просто частные тюрьмы, а целые корпорации соответствующей направленности. Крупнейшая из них — Corrections Corporation of America — сообщает на своем сайте: «CCA готова предложить властям любого уровня самые лучшие услуги по управлению исправительным процессом. Такой результат достигается за счет экономической эффективности, бизнес-инноваций, строгих стандартов и постоянной отчетности перед заказчиком».
Корпорация, начавшая работать в 1983 году, стала первой и самой влиятельной в своем роде. Возможно, ее успех отчасти был обусловлен законом «О реформе порядка заключения под стражу», принятым годом позже. Этот закон фактически отменил условное наказание на федеральном уровне, что немедленно отразилось на числе заключенных: если до принятия закона лишь 0,3 процента американцев сидели по тюрьмам, то спустя два года их уже было 0,5 процента. Недавно корпорация с помпой отметила тридцатилетие успешной работы на рынке, а в 2009 году даже попала в рейтинг журнала Forbes в качестве «одной из лучших крупных компаний США».
Успех ССА, безусловно, заслуживает признания, однако некоторые американские правозащитники полагают, что бизнес, основанный на содержании и эксплуатации десятков тысяч человек, лишенных свободы, очень похож на слегка облагороженную версию рабства. Сравнение становится еще более очевидным, если обратить внимание на расовый состав сидельцев. В большинстве своем это цветные.
Из каждых ста чернокожих американцев в тюрьме находятся пятеро, из сотни американцев латиноамериканского происхождения — двое, а для белых этот показатель составляет меньше единицы. Кроме того, представители цветного населения, как правило, не могут позволить себе хороших адвокатов, поэтому за одни и те же преступления, связанные с наркотиками, им присуждают на 20 процентов более долгие сроки, чем белым. Разумеется, тут играет роль и то обстоятельство, что из-за сложившейся «гангстерской культуры» распространением разнообразной «дури» чаще других занимаются обитатели бедных районов.
В конечном итоге борьба с наркотиками принесла следующие результаты. Во-первых, никакого сокращения их употребления не случилось. Во-вторых, значительно укрепились наркокартели в Мексике и США, что привело к взрыву насилия. В-третьих, на этом фоне выросла целая гангстерская субкультура, не оставляющая значительной части цветной молодежи шансов вырваться из порочного круга бедности, наркоторговли и тюрьмы. В-четвертых, появилась целая отрасль экономики, эксплуатирующая по сути рабский труд. В-пятых, за решеткой оказалось больше людей, чем когда-либо в истории США. Ну и последнее: вся эта «война против наркотиков» стала стоить таких денег, что руководство страны озаботилось вопросом о ее целесообразности.
Возможно, именно это и стало толчком к выступлению генерального прокурора США Эрика Холдера, который объявил о смене курса его ведомства в отношении людей, подозреваемых в причастности к наркопреступлениям, не сопряженным с насилием. Если совсем коротко, то Холдер распорядился, чтобы федеральные прокуроры не требовали для таких подозреваемых тюремного заключения. Для человека, пойманного с небольшим количеством наркотиков, федеральные прокуроры будут просить штраф, домашний арест, принудительное лечение, общественные работы или какую-то комбинацию из этих мер воздействия. Подобный либеральный подход, правда, не будет распространяться на известных членов наркокартелей и людей, ведущих себя опасно для окружающих. В сущности, Холдер в завуалированной форме признал, что обладание десятью дневными дозами (обычно это количество считается верхней границей «не на продажу», а «для себя») не будет считаться уголовным преступлением со стороны министерства юстиции США.
Свою позицию генпрокурор обосновал так: слишком много американцев отбывают слишком долгие сроки за слишком малозначительные преступления. Кроме того, он заявил, что его ведомство начнет разрабатывать программу ликвидации диспаритета в расовом составе сидящих. Учитывая заданное направление движения, речь, видимо, идет не о том, чтобы посадить больше белых, а о том, чтобы меньше сидело черных.
Эта затея разбудила вулкан гнева Республиканской партии США. Не всей, правда, а только ее лидеров, связанных многолетней дружбой с тюремными корпорациями. Они тут же обвинили Холдера и Обаму в намерении легализовать наркотики, уничтожить основы американского общества и отдать страну на откуп убийцам и наркодилерам. Аргумент при этом использовался такой: «Нельзя говорить о не сопряженных с насилием наркопреступлениях! Все наркодилеры — это убийцы, поскольку они вкладывают в руки своих жертв опасный яд».
Республиканцы продемонстрировали вдвойне странную логику. Во-первых, они почему-то забыли о том, что среди сидящих по наркостатьям немалую часть составляют потребители, то есть те самые «жертвы», которые сами решают, употреблять «яд» или нет. Во-вторых, именно комментаторы-республиканцы являются апологетами свободы приобретения огнестрельного оружия. Тут, конечно, существует некая дилемма: с одной стороны, самокрутка с марихуаной менее опасна для окружающих, чем самозарядная штурмовая винтовка или револьвер. С другой стороны, наркотическое опьянение размывает ощущение реальности у индивидуума, а оружие в его руках становится реальной угрозой окружающим.
Тем не менее республиканский истеблишмент и корпоративные лоббисты оказались единственными, кто открыто выступил против предложений Холдера. Генерального прокурора в Вашингтоне поддержали и представители нового поколения республиканских лидеров, тяготеющих к либертарианской платформе, и подавляющее большинство демократов. Широкую популярность его инициатива снискала благодаря, с одной стороны, своей экономической эффективности, с другой — гуманитарной составляющей.
Реформы Холдера в скором времени могут быть закреплены и даже развиты на законодательном уровне. У его сторонников есть достаточный набор аргументов, в том числе и основанных на зарубежном опыте. Чаще всего в пример приводят Португалию, где с 2001 года хранение и употребление наркотиков является административным, а не уголовным преступлением. Там человека, у которого нашли наркотики (любые, включая героин и кокаин), сначала предупреждают, потом отправляют лечиться, а в качестве крайней меры — штрафуют. Хотя, как правило, просто отпускают. При этом ввоз и продажа зелья так и остались уголовно наказуемыми деяниями.
В Португалии критики либерализации уголовного законодательства уверяли, что страну захлестнет волна наркотуризма, а ее жители через одного станут наркозависимыми. Однако реальность посрамила скептиков. Более того, потребление основных видов наркотиков заметно сократилось, средний возраст начала употребления вырос, существенно снизилось число заражений ВИЧ и гепатитом через инфицированную иглу. Самым важным своим достижением авторы и сторонники либерализации называют тенденцию к снижению числа людей, употребляющих героин, поскольку до декриминализации 2001 года этот показатель быстро и неуклонно рос (в первую очередь среди молодежи).
Схожий положительный опыт, по мнению защитников реформы, можно найти и на американской почве: «сухой закон», введенный в США в 1920 году, не сократил потребление алкоголя, зато породил организованную преступность (знаменитые чикагские гангстеры взросли на контрабанде и незаконной продаже алкоголя). Возврат же алкоголя в легальное поле в 1933 году сделал его неинтересным для мафии, но зато положил начало современной и ответственной отрасли экономики, а также дал государству возможность неплохо зарабатывать на налогах и сборах. Кроме того, продажа алкоголя несовершеннолетним стала преступлением, что значительно сократило число пьющих среди людей в возрасте до 21 года.
Еще одним доводом в пользу предложений Холдера можно считать такое обстоятельство: федеральные прокуроры, которым он приказал не требовать тюремных сроков за хранение наркотиков, отвечают за сравнительно небольшой сегмент американской системы юстиции. Львиной долей преступлений занимаются прокуроры штатов, которые Холдеру не подчиняются. Из полутора миллионов заключенных в США за совершение федеральных преступлений сидят лишь 219 тысяч. Эта особенность американской юстиции даст возможность сравнить на федеральном уровне, насколько эффективны окажутся предложенные генпрокурором меры.
Если все пойдет хорошо, то опыт можно будет распространить и на отдельные штаты. При этом полтора десятка штатов решили не дожидаться отдельного приглашения и самостоятельно начали отменять уголовную ответственность для людей, пойманных с небольшим количеством марихуаны. Кроме того, два штата — Вашингтон и Колорадо — полностью легализовали этот наркотик по результатам референдумов.
Успех предложенной Холдером реформы может изменить ситуацию, при которой в американских тюрьмах сидит четверть всех заключенных мира, хотя население страны составляет лишь пять процентов от общемирового. Кроме того, в перспективе реализация предложений американского генпрокурора способна перекрыть пресловутый трубопровод «школа-тюрьма», а также поколебать всесилие наркокартелей. Возможно, именно поэтому большинство американских специалистов, занимающихся проблемами борьбы с наркотиками, начали смотреть в будущее с осторожным оптимизмом.