Российские виноделы с нетерпением ждут сентября: на осенней сессии Госдумы будут приняты поправки к основополагающему для алкопроизводства 171-му федеральному закону, легализующие большинство вин из отечественного винограда. Вино уже официально признано продуктом сельского хозяйства — не за горами льготы для фермеров и винный бум на юге страны.
Лето 2013 года на юге России выдалось дождливым, что великого урожая винограда пока не обещает. Но настроение отечественных виноделов как никогда на подъеме: более чем шестилетние усилия по выбиванию льготных условий для отрасли наконец принесли результат. Еще в июле в Госдуме состоялся круглый стол, на котором депутаты профильного Комитета по алкогольной политике во главе с Виктором Звагельским обсудили с представителями отрасли долгожданные поправки к 171-му федеральному закону, касающиеся вина.
171-й закон — фактически алкогольная конституция нашей страны. Принятый в 1995 году, он несколько раз изменялся, причем каждый раз в сторону ужесточения госконтроля. Если внимательно прочитать его основные положения, можно понять, что закон был создан в основном для контроля рынка крепкого алкоголя и не учитывает особенностей производства, к примеру, вина и пива, особенно в малых хозяйствах.
Этот закон в течение многих лет сдерживает развитие виноделия в России, и прежде всего это касается фермерских хозяйств. Грубо говоря, именно из-за 171-го закона до настоящего времени виноделие в России оставалось в основном занятием для крупного и среднего бизнеса, не считая тех, кто хотел удовлетворить свои личные амбиции или же просто фанатично предан виноделию и занимается им, несмотря на все законодательные препоны.
Во-первых, ужесточение госконтроля за алкогольной отраслью всякий раз оборачивалось повышением налогового бремени для виноделов. В итоге, как признавался еще в прошлом году президент Союза виноградарей и виноделов Леонид Попович, для рентабельности винодельне нужно иметь не менее 100 гектаров виноградников, что требует более 50 миллионов рублей инвестиций. Для мелких хозяйств найти такие средства было практически нереально.
Во-вторых, именно из-за этого закона на винодельческих предприятиях с 2005 года были введены счетчики системы ЕГАИС. Их установка сама по себе бьет по карману. Но хуже другое: счетчик, через который вино, прошедшее выдержку, должно бутилироваться на последнем этапе, представляет собой конструкцию из труб, которую нельзя вскрывать и чистить без участия федерального инспектора. Подобное требование нарушает элементарные условия гигиены и качества. И таких нюансов было множество.
Поправки в 171-й закон, которые будут обсуждать в первом чтении осенью, призваны изменить существующее положение вещей. Революции не случится: вино — это по-прежнему алкогольный напиток, а систему ЕГАИС никто отменять не собирается, хотя об этом и поговаривали на высшем уровне 4 года назад. Зато могут облегчить получение лицензий: срок их увеличится до 15 лет вместо нынешних пяти. Предусмотрено также сокращение лицензионного сбора в 10 раз — с 500 тысяч рублей до 50 тысяч. Наконец, небывалой льготой для виноделов станет нулевая ставка акциза для хозяйств, производящих вино из собственного винограда.
Все это предусмотрено в первую очередь для крестьянско-фермерских хозяйств, выращивающих до 50 тонн винограда, что эквивалентно площади в 5-7 гектаров. Маркировка и учет продукции для таких предприятий будут вестись через местные винодельческие союзы — саморегулируемые организации (СРО), которые должны возникнуть в каждом винодельческом регионе. «У нас есть фактически пять регионов — это Республика Дагестан, это Карачаево-Черкесская республика, это Ставропольский и Краснодарский край, это Ростовская область, где располагается примерно 61 тысяча гектаров виноградников. Если мы создадим условия, то площадь виноградников может увеличиться до 200 тысяч (как во времена Советского Союза) или даже до 400 тысяч гектаров», — уверен Звагельский.
Сегодня в России на страже всего алкогольного рынка страны стоит вездесущее Росалкогольрегулирование (РАР) — ведомство, которым виноделы пугают своих детей. Все эти годы оно жестко противостояло любым послаблениям на российском алкогольном рынке. И тем не менее именно РАР немедленно одобрило поправки в 171-й закон. Более того, в начале августа Росалкогольрегулирование приняло для виноделов Кубани «дорожную карту» развития отрасли. Документ подписали глава РАР Игорь Чуян и Александр Ткачев, о чем радостно рапортовало местное телевидение.
«Люди приезжают не только увидеть местный помидор и покупаться в море, но они должны познакомиться с нашим кубанским местным вином. Это культура, это традиция, это ментальность не только производителей, но и самих потребителей», — настаивает Александр Ткачев, продвигающий виноделие все годы своего губернаторства. И сегодня его линия побеждает: с 2015 года вину из российского винограда могут разрешить рекламу, отделив его таким образом от других видов алкоголя.
Ткачев — известный винный лоббист, и о нынешней «дорожной карте» в той или иной форме говорят уже не первый год. С декабря подобный законопроект лежал на столе у президента Владимира Путина, так что не исключено, что приказ дать виноделам льготы был дан с самого верху и без новой моды на красивые шато на морском берегу здесь не обошлось. Недаром на думском круглом столе, где обсуждались поправки в 171-й закон, в президиуме сидел Борис Титов, владелец «Абрау-Дюрсо», председатель совета Союза виноградарей и виноделов России и по совместительству бизнес-омбудсмен при президенте РФ. С 2006 года он инвестировал в свою винодельню около трех миллиардов рублей, смог сделать из «Абрау-Дюрсо» привлекательное место винного туризма, арт-фестивалей, состоятельного отдыха (на озере строится элитный коттеджный поселок).
Есть у виноделов и другие поводы для оптимизма: с 13 июля вино вошло в перечень сельскохозяйственной продукции. Правда, не перестало от этого быть продукцией алкогольной — по сути, отрасль теперь курируют два ведомства, Минсельхоз и РАР. Теперь без поправок к федеральному закону точно не обойтись — в противном случае Россия сделает еще один шаг в сторону от сложившейся в мире системы производства вина.
В винодельческих странах сегодня строгого госконтроля за производством вина не существует, обычно его осуществляют с подачи государства сами организации виноделов, заинтересованные в качестве своего продукта. Скажем, в Грузии на производство вина не нужны лицензия и акциз — они необходимы лишь для экспорта, где образцы проходят строгий отбор госкомиссии. Считается, что плохое вино на грузинском рынке не задержится — его попросту вытеснят конкуренты.
В последние годы в Ростовской области, Краснодарском и Ставропольском краях появляется все больше людей, высаживающих маленькие виноградники в надежде однажды продать легально полученное с них вино. Энтузиасты, делающие в нашей стране ставки на реальный (причем не сырьевой) сектор экономики, сами по себе достойны уважения. Особенно в условиях того, что аграрии у нас заняты в основном однолетними культурами — теми же злаковыми, не вкладываясь в виноградарство и садоводство: виноградник дает плоды лишь на третий год.
«Новый закон даст возможность осуществлять полный цикл [производства] на своей территории», — радуется Геннадий Опарин, владелец винодельческой усадьбы «Семигорье» в Краснодарском крае и идеолог гаражного винного движения России.
Таких, как он, на юге России уже десятки, если не сотни. Гаражное винное движение — это термин, появившийся в США и расцветший в Бордо. Он обозначает внесистемное малое виноделие, не лишенное, впрочем, технологических новинок. В России фактор внесистемности дошел до крайности — российское гаражное виноделие впору называть партизанским: такие вина занимают, по разным оценкам, не более 0,05 процента рынка. Большинство вин выпускаются в объеме не более 10 тысяч бутылок.
Отечественные гаражисты делятся на два класса. Одни, как Геннадий Опарин или Валерий Логинов (станица Гостагаевская Краснодарского края), пришли к этому занятию из крупного винного бизнеса, решившись развивать собственное малое производство и туризм. В числе таких виноделов и Андрей Куличков (Кубань), и Константин Дзитоев (Владикавказ). Кстати, Валерий Логинов не стал дожидаться перемен и получил для своего хозяйства «Гостагай» лицензию по действующим правилам. Так же, кстати, поступил Сергей Янов для своего небольшого проекта «Вилла Виктория» в районе Анапы. Другие же (например, микровиноделы Цимлянского района или Анапы) попросту делают вино так же, как делали их деды и прадеды, постепенно постигая энологические премудрости и инвестируя в качество.
Рынок таких фермерских вин, несмотря на подпольный статус, оказался самодостаточным. Гаражисты проводят собственные дегустации и конкурсы: только в этом году самый главный из них состоялся в станице Гостагаевской под Анапой у Валерия Логинова, второй — у Геннадия Опарина в его «Семигорье», затем еще один в этнокомплексе под Цимлянском — для донских вин. На декабрь намечена первая дегустация гаражных вин Ставрополья.
Все больше появляется дегустаций и конкурсов, где «официальные» вина стоят бок о бок с гаражными. Еще в 2011 году гаражные вина участвовали (правда, отдельной номинацией) в официальном конкурсе «Южная Россия», который проводится в апреле в Краснодаре во время выставки «Винорус. Винотех». Есть там свои стенды и у партизан-фермеров. И если пару лет назад шутили насчет того, что в зал вот-вот ворвется УБЭП с наручниками и арестует половину участников, то сегодня виноделы выставляются в открытую.
Подлинное средоточие гаражных виноделов — это причерноморская зона Кубани, в частности Анапа. У некоторых из них, как у Яниса Каракезиди, работают преуспевающие туристические проекты. Известны местные вина Марченко, Прохорова, Антоненко и других микровиноделов. За счет курорта здесь процветает рынок сбыта, и мало кто из знающих толк в вине отдыхающих уезжает без бутылки-другой «полуподпольного» анапского. Разумеется, речь не идет о тех спиртосодержащих жидкостях, которые, несмотря на громкие заявления властей, все еще разливают прямо на пляжах.
Вторая «точка бурления» гаражного виноделия — знаменитая Цимла и вообще донское Правобережье, родина редкого красного игристого и многих местных сортов винограда, не имеющих ничего общего с европейскими и относящихся к одной группе с грузинскими, венгерскими, балканскими. Здесь виноградарство существует как минимум со времен Хазарии, войдя в культуру и традиционные промыслы донских казаков. Именно их представители в основном и занимаются фермерским вином в этих местах. Это опытный Николай Лукьянов, Сергей Клейменов, известный донской атаман Павел Сериков, обзаведшийся недавно виноградником в Цимлянске.
В российском виноделии происходит переворот, причем и на уровне менталитета, что значительно приближает наше виноделие к общемировому. Проходит эпоха «шато» с профранцузскими наименованиями: виноделы все чаще указывают на этикетках название поселка или станицы, свои имя и фамилию, которыми, подобно своим коллегам из Бургундии и Пьемонта, они отвечают за качество. Сегодня в России, через 22 года после краха СССР, возрождается уничтоженный в 1930 году класс крестьянско-фермерских винодельческих хозяйств.
До революции в России были все типы винопроизводителей, представленные в мире: и единоличные хозяйства казаков, редко превышавшие несколько гектаров, и кооперативы у немецких, чешских и прочих колонистов, и негоциантские дома, скупавшие вино у крестьян, например, в Цимле и Кизляре. Своими усадьбами или «шато» порой владели члены императорской фамилии.
«Гаражистов» российской империи в советские годы поджидала судьба всех крестьян-единоличников. Сначала — обязательство сдавать виноград в сельхозкооперативы. Затем — раскулачивание и сталинская модель, по которой южные колхозы, рвавшиеся любой ценой в «миллионеры», обязаны были производить все на свете, от мяса и молока до шелка и вина. За исключением «Абрау-Дюрсо» и некоторых других мест, понятие «винодельческое поселение» в те годы отрицалось системой.
Пройдя через катастрофический период 1940-х, виноделие наконец оказалось в фаворе после 1956 года, когда появились винодельческие совхозы, а в станицах и селах построили винзаводы, бутилирующие на месте «марочные вина». Хрущевским руководством выдвигались и такие лозунги, как «Превратим Тамань в советскую Шампань». Практически все винодельческие регионы царских лет получили новое развитие, пусть и в рамках существовавшей плановой экономики. Расцвет советского виноделия, впрочем, продолжался недолго: винсовхозы получили первый удар во время антиалкогольной кампании 1985-1986 годов, обернувшейся вырубками виноградников. Добили их окончательно экономические реформы Гайдара: многие предприятия сидели на «легких деньгах», предоставляемых государством под залог будущего урожая. Новый виток инфляции они не могли выдержать по определению.
Но и с развалом СССР трудные годы для российского виноделия не закончились — напротив, 1990-е его едва не похоронили. Отрасль пострадала сильнее, чем другие сегменты сельского хозяйства. Больше всего досталось в новую эпоху виноградникам, расположенным к югу от Кубани, в долине Терека и в Ставрополье (43-я параллель — широта Тосканы), в зоне с меньшим количеством осадков и большим количеством солнечных часов, что по определению хорошо для винограда.
Притеречное виноградарство практически исчезло: его центральная зона приходится на нынешнюю Чечню, где вино терских казаков, знаменитый чихирь, упоминалось начиная с 1651 года. За вынужденной миграцией коренного казачьего населения последовала новая антиалкогольная кампания, инициированная Рамзаном Кадыровым. В результате 2000 гектаров виноградников, возрожденные в республике при Кадырове-старшем и Алу Алханове, обречены на исчезновение, а остатки казачьего населения Наурского и Шелковского районов, как и занятые в отрасли притеречные чеченцы, вынуждены искать другую работу. Ну а Россия на глазах утрачивает существовавший не менее шести веков виноградарский регион.
Ситуацию в Кизляре, нижней части Терской долины, как и в Дербенте, винодельческом оазисе на юге Дагестана, тоже не назовешь безоблачной. На нынешний момент внушительные площади виноградников республики (официально — 22700 гектаров, как на Кубани) держит лишь «Дагвино», комитет по виноградарству и регулированию алкогольного рынка республики. Он регулирует работу ряда виноградарских ГУП, включая знаменитый «Кизлярский коньячный завод». «Гаражистами» и прочими изысками винного капитализма тут и не пахнет.
Не лучше ситуация и на Ставрополье, где большинство предприятий не прошли перелицензирование и не установили систему ЕГАИС по причине отсутствия господдержки в этом кризисном регионе. В крае виноделие самим развитием событий оказалось в нелегальном положении. После антиалкогольной кампании, а затем и экономического удара 1990-х были заброшены виноградники одной из самых привлекательных зон отечественного виноделия — Пятигорья, уникальной предгорной зоны виноделия на юге Ставрополья. 200 лет назад перспективы Пятигорья (предгорный климат, существенный перепад температур, вулканические и травертиновые почвы) оценили немецкие, а затем и итальянские колонисты, засадившие рислингом и сильванером горные склоны близ своих колоний Константиновская, Каррас (Иноземцево), Калаборка, Темпельгоф. Но на заре 2000-х местные вина и вермуты исчезли. И сегодня миллионная аудитория отдыхающих на Кавминводах россиян местного вина попробовать не может.
Но и в этих полузабытых южных зонах появились свои пионеры в возрождении едва не утраченных терруаров. Таков, например, Виталий Батрак в Пятигорье. Он был директором последнего сопротивлявшегося до начала 2000-х хозяйства этого региона, «Бештау-Темпельгоф». Теперь, хоть и с опаской, инвестирует в собственное хозяйство — там же, в Минераловодском районе. Неподалеку, в Пятигорске, реализуют винодельческий проект казаки Горячеводской общины. Не менее интересен пример Дмитрия Гусева из Дубовки Волгоградской области: до его выхода из винодельческого подполья все считали умершим такой старинный винодельческий регион, как Долина Волги. Теперь рислинги и совиньоны из Дубовки обсуждают многие знатоки — они выиграли почти все гаражные конкурсы в этом году.
Нельзя сказать, что российские бизнесмены наперегонки бросились инвестировать в кубанские виноградники. Но все же желающие есть. И что наиболее важно, столичная публика внезапно, после долгого игнорирования, в 2012 году развернулась к фермерским винам. Хвалебные статьи о них выпустили Simple Wine News и «Афиша-Еда».
Разумеется, до появления «российских гран крю» еще далеко. Ни суперкубань, ни Anapa Valley, ни высадки донского сорта «красностоп» в Италии нам пока не грозят. Все попытки на словах поднимать уровень российских вин будут дешевой имитацией. Важно не загубить тенденцию — возникновение мелких семейных виноделен — как потоками бессмысленной лести, так и огульной критикой.
Сегодня российским виноделам нужно прежде всего нормальное законодательство, которое поможет «гаражистам» встать на ноги, обеспечив при этом строгий контроль над их работой. Должна возникнуть сеть региональных лабораторий, предусмотренная еще царским законом 1914 года. В региональных организациях виноделов, коль скоро они станут саморегулируемыми, первую роль должны играть не руководители крупных предприятий, ославленных импортом иностранных виноматериалов, а виноделы, работающие на протяжении десятилетий только с собственным виноградом и заслужившие авторитет в своих регионах.
Рост доли самостоятельных винных предпринимателей — важный фактор оздоровления и экономики, и общества. На юге, где виноградарство, по Плинию Старшему, остается самым благородным видом сельского хозяйства, это почувствовали быстро. В ближайшие годы один из самых проблемных агросекторов имеет шансы стать самым передовым. И хотя обеспечить качественным дорогим вином всю страну ему не под силу, на туристов и жителей южных регионов вина made in Russia может вполне хватить.