7 октября в Париже скончался Патрис Шеро, всемирно известный французский театральный и кинорежиссер, актер, сценарист, внесший огромный вклад в развитие современного оперного театра. Причиной смерти 68-летнего Шеро стал рак легких. Летом 2013 года во время репетиций оперы Рихарда Штрауса «Электра» на фестивале в Экс-ан-Провансе он проходил курс химиотерапии, но продолжал работу над спектаклем, несмотря на огромные физические нагрузки.
Патрис Шеро родился в 1944 году в Лезинье, небольшом городе на западе Франции. Будущий реформатор оперной сцены прославился среди парижской публики, еще когда был студентом Сорбонны. В 19 лет он поставил на любительской сцене пьесу Виктора Гюго «Вмешательство» («L’Intervention»), а после успеха постановки решил оставить учебу и посвятить себя театру. Впрочем, отдать свой талант чему-то одному французский мастер не сумел до самого конца жизни. Он занимался драматическим театром, оперой, ставил спектакли и сам играл на сцене, снимал кино, снимался в чужих фильмах и оценивал работу режиссеров в качестве председателя жюри Каннского кинофестиваля, писал сценарии и даже входил в состав приглашенных кураторов Лувра. Когда художник так рассеивается по разным областям искусства, невольно ждешь, что в одной из них он наверняка окажется посредственным. Однако для Шеро количество работ никак не повлияло на их качество. И в кино, и в театре, и даже в преподавании он всегда умудрялся делать нечто выдающееся.
В 22 года Шеро начал работать в театре города Сартрувиль, где поставил спектакли по произведениям Мольера, Шекспира, Ленца и Лабиша. Через несколько лет молодой режиссер устроился в легендарный миланский театр «Пикколо» Джорджо Стрелера, став ассистентом главного режиссера. Несмотря на то что в дальнейшем Шеро работал в иной эстетике, нежели основатель Piccolo Teatro di Milano, он всю жизнь считал себя учеником итальянского мастера, вернувшего на мировую сцену комедию дель арте.
В семидесятые годы Шеро встал во главе одного из главных театров Франции — Национального народного театра. Он ставил драматические спектакли в Италии и Германии, работал над оперными постановками во французских театрах, в том числе над «Сказками Гофмана» Оффенбаха в Парижской опере. Большинство работ в опере Шеро поставил в сотрудничестве с известным дирижером Даниэлем Баренбоймом. В 2008 году вышла написанная ими в соавторстве книга «Диалоги о музыке и театре. Тристан и Изольда» («Dialoghi su musica e teatro. Tristano e Isotta»).
Мировую известность режиссеру принес цикл «Кольцо нибелунга» Вагнера на фестивале в Байройте в 1976 году — ровно через сто лет после первой премьеры вагнеровской тетралогии. Юбилейная постановка «Кольца» оказалась революционной. Сегодня в это сложно поверить, но на тот момент попытка Шеро интерпретировать классику и привнести в известную оперу свое режиссерское видение воспринималась чуть ли не как кощунство. В то время как в драматическом театре к семидесятым годам XX века режиссер давно стал главенствующей фигурой, в опере ему все еще отводилась номинальная функция. Именно поэтому «Кольцо нибелунга», в котором действие происходит в середине XIX века, во времена Вагнера, вызвало резкие и неоднозначные реакции публики.
Перенос действия в другое время — прием, привычный и типичный для драмы, — стал абсолютным прорывом в опере семидесятых. Современные оперные режиссеры по сей день активно используют нововведение Шеро. В интервью The New York Times в 1985 году режиссер рассказывал, что опера, по его мнению, — это в основном то, что было сделано в прошлом. «Режиссура оперы доставляет мне удовольствие сродни воскрешению мертвеца», — говорил Шеро.
Святослав Рихтер, который присутствовал на показе в августе 1976 года, писал в своих дневниках: «Вагнера ставить тяжело. У Патриса Шеро „Кольцо“ получилось на грани. Все-таки очень скандально... Но очень талантливо».
Тетралогия Шеро, которая по прошествии времени была признана оперной классикой, в семидесятых расколола публику и критиков на два лагеря: тех, кто был до глубины души возмущен интерпретацией французского режиссера, и тех, кто немедленно признал в нем гения. Впрочем, второй лагерь довольно скоро победил с большим численным преимуществом: на последнем показе «Кольца» в Байройте в 1980 году зал устроил артистам и режиссеру 45-минутную овацию. Запись «Кольца нибелунга» была выпущена на DVD и по сей день является одним из самых популярных театральных видео в мире.
Гендиректор Метрополитен-оперы Питер Гельб рассказывал The New York Times: «Однажды он в шутку сказал мне, что из-за своего „Кольца нибелунга“ считает себя ответственным за театральное движение, которое теперь пренебрежительно называют „евротрэш“».
Режиссерские успехи Шеро не ограничились только оперой. Одинаково уверенно он чувствовал себя в режиссерском кресле как в театре, так и в кино. В одном из поздних интервью газете The Guardian режиссер говорил, что не разграничивает для себя работу в драме, опере и кинематографе. «Для меня все это одно и то же — рассказывание историй при помощи актеров».
«Рассказывать истории» в кино Шеро начал, будучи уже сложившимся театральным режиссером, — в 1975 году. Готическая драма «Плоть орхидеи» по детективу Джеймса Хедли Чейза с Шарлоттой Рэмплинг в главной роли была в двух номинациях выдвинута на премию «Сезар». Позднее были «Раненый человек» (1983), получивший «Сезар» за лучший сценарий и «Королева Марго» (1994) с Изабель Аджани, завоевавшая приз жюри в Каннах, и скандальная эротическая драма «Интим» (2000), лауреат Берлинского кинофестиваля и единственный фильм Шеро на английском языке.
Самая известная картина Шеро «Королева Марго», как ни странно, стала таким же новаторством в жанре костюмной драмы в кино, как в свое время «Нибелунги» стали прорывом на оперной сцене. Герои исторического романа Дюма у Шеро изъясняются на молодежном сленге и носят не традиционные костюмы XVI века, а стилизованную «под старину» одежду. Режиссер рассказывал, что в «Королеве Марго» хотел сделать все «что угодно, но только не исторический фильм». Простой, но до 1994 года никем не использовавшийся прием получил такое же широкое распространение среди кинорежиссеров, как перенос действия на оперной сцене. Под влиянием «Марго» Шеро, в частности, появились «Мария-Антуанетта» Софии Копполы и «Принцесса де Монпасье» Бертрана Тавернье.
В своей любви к известной картине Шеро признается и австриец Михаэль Ханеке, у которого режиссер однажды снимался в фильме «Время волков». Например, Ханеке нанял для работы над костюмами в «Белой ленте» художника Муадель Бикель, создавшую костюмы для экранизации Дюма.
Признанный мастер европейского кино, в Голливуде Шеро так и не успел поработать. На протяжении семи лет он вынашивал планы о съемках драмы о Наполеоне с Аль Пачино в главной роли, однако не смог найти необходимых для съемок 28 миллионов долларов. Продюсеры предлагали начать работу с 21 миллионом, но режиссер отказался, заявив, что за эти деньги он мог бы снять неплохой телефильм, но не то кино, что он сам хочет.
Патрис Шеро не переставал работать до самой смерти, однако никогда не искал работу намеренно. В разговоре с The Guardian в 2011 году режиссер рассказывал, что в свободное время он просто гуляет по улицам, читает книги, ходит в кино. «Когда ты ждешь, что должна прийти идея, ничего не происходит. Это работает так же, как в любви. Ты никогда не встретишь нужного человека, если непрестанно и отчаянно будешь кого-то искать. Но как только ты скажешь себе, что тебе никто не нужен, тут же кто-то непременно найдется». Учитывая все «встречи» и «находки» в карьере Шеро, можно сказать, что европейские театр и кино в этот понедельник лишились на редкость самодостаточного творца.